В то время, пока почтенные Сияющие обдумывали происходящее, Артемий начал зачитывать обвинение, что вменял ко всем, кто находился в тот момент в кандалах.
— Сего дня, четыреста шестидесятого года от последней битвы за Александрию, Иоанн из Среброжилых, нарушив главнейший из всех законов Империи, вышел супротив воли её повелителя — василевса Константина I Драгоника. Сутью своего мятежа ты и твои сообщники видели в злом умысле супротив его Императорского здравия, персоны и чести Нашего Величества. Наконец, устроить бунт и измену против Нас и Государства! Засим, считаю справедливым вынесение приговора о низложении голов всех, кто замыслил, участвовал или же сочувствовал мятежу. Имена будут названы в порядке перечисления глашатаем — покончив с зачитыванием приговора, Артемий передал в руки глашатая свиток пергамента со списком имен всех мятежников, в который чудесным образом попал не только Тит, но и Тикондрус.
Дело сдвинулось. По мере зачитывания имён, всё новые головы славных гвардейцев падали в корзину. Очередь неумолимо приближалась к нашим героям. Тут им бы и пришёл конец, если бы не подоспевший вовремя гонец великого логофета. Объявив о скором прибытии Аммиана Марцеллина, гонец потребовал также прекратить «всякое душегубство, ибо в отсутствие императора лишь великий логофет вправе выносить столь серьёзные приговоры». Скрипя зубами, Артемий приостановил казнь, ведь сколь бы не было велико желание умертвить рыцаря Иоанна, однако даже он не мог противиться власти логофета. Вскоре прибыл и сам Марцеллин.
Прибыл логофет практически налегке. Лишь сотня катафрактов охраняли экипаж Аммиана в дороге. Из кареты показалась могучая фигура начальника разведывательной службы Империи. Окинув взглядом матёрого душегуба всех собравшихся, Марцеллин уверенной походкой направился прямиком к деревянным мосткам, на которых своего приговора дожидались мятежники.
— Немедленно освободите этих юношей! — указав могучей рукой на Тита и Тикондруса, потребовал великий логофет.
— Как смеешь ты вершить правосудие без моего согласия, Марцеллин?! — гневно прокричал Артемий Вран. В ответ на это великий магистр получил лишь взгляд, полный презрения.
— Я здесь представляю Его волю и от Его имени будет звучать приговор.
— Моими лишь устами может быть озвучен приговор мятежникам. Ведь законом мне положено свершить правосудие! Хоть ты и великий логофет, но не можешь нарушить закон, — высокомерно произнёс Артемий.
— Ты забылся, Вран. Высокомерие твоё не знает границ. В своей гордыне ты вознамерился поставить себя выше власти. Твоя наглость кнутом для тебя обернётся. Ничтожный, вспомни, что может быть всего сильнее? Что обладает силой основы низвергать и вновь их создавать?
— Неужели император…
— Император — олицетворение власти. Я действую от его имени и сообразно его воле. Лишь он может повергнуть тебя.
— Стража, заковать великого магистра в цепи! — уверенно произнёс рыцарь Лев.
— Нет! Вы не можете! Я — великий магистр Артемий Вран, верой и правдой служил этой стране и самому Василевсу! Марцеллин, что всё это значит?!
— Артемий Вран, ты обвиняешься в превышении должностных полномочий, в том, что своим попустительством ты допустил вторжение на вверенную тебе территорию берсерков. Но, что важнее, ты обвиняешься в подстрекательстве к мятежу, а посему приговариваешься к очищению в священном пламени.
— То лишь слова. Где их доказательство? — не скрывая злобы, плевался Вран.
— Ты отправил двух студентов добыть в могильнике триптих, который в последствии утаил и использовал по собственному разумению. Вот, кстати, и он, — Аммиану тут же поднесли небольшую шкатулку, из которой тот выудил нужную вещь. Все надписи и защитные чары были стёрты.
— Ты поднял из могилы полководца из давно забытого прошлого, заставив того напасть на Диррахий. Твоими стараниями тогда целая провинция лишилась урожая и целый год голодала.
— Лживыми наветами и откровенной провокацией ты вынудил Сияющего пойти против своего господина.
Наконец, воспользовавшись триптихом по назначению, ты получил силу, что недоступна для любого из людей. Проклятье ты наслал на себя. Ведь под покровом темноты ты превращаешься в чудовище — нетопыря, что желает пить людскую кровь. Свет дня отныне для тебя ненавистен, а потому ты ходишь, весь обмотанный в магические тряпки — кивнув рыцарю Льву, великий логофет попросил сорвать всё тряпьё с лица и рук Артемия.
Внезапно, Артемий взмыл в воздух на пару локтей. Тело его странным образом начало деформироваться. Крик боли пронёсся по округе. Лицо Артемия стало преображаться: глаза налились кровью, нос расширился и стал похож на пятачок, заострённые зубы удлинились и стали заметно больше, а уши, до того итак заострённые, увеличились и стали лишь больше. Рост существа также увеличился, а ноги странным образом выгнулись. Издав нечеловеческий вой, от которого у всех присутствующих заложило в ушах, чудовище бросилось на Аммиана Марцеллина. Однако было остановлено ударом могучего хвоста одного из драконов, что до сих пор лишь наблюдали за происходящим, не желая вмешиваться. Появление тёмной твари заставило величественных созданий вмешаться и расправиться с нетопырём.
Отлетев от удара на опушку, чудище тут же поднялось на ноги. Было заметно, что это причиняет боль вампиру. Тем не менее, не обращая внимания на поломанные от падения крылья, монстр вновь бросился на людей, но сразу был прижат драконьей лапой. Врана буквально втоптали в грязь. Убрав лапу, гигантские разумные ящеры огнём очистили тело и душу великого магистра. Так и был исполнен приговор. В бесславной смерти была предана забвению и молва, что ходила вокруг него. Лишь анналы истории в своих сухих списках сохранили сведения об этом человеке.
Свершив правосудие, Аммиан обратился уже к рыцарю Иоанну, что в томительном ожидании так и остался сидеть, закованный в кандалы.
— Поднимись, славный воин, Сияющий драконий рыцарь. Честь твоя была возвращена, а клеймо предателя, что тяжким грузом висело на тебе, было снято. Ныне возвращены твои регалии и звания, а имя твоё вновь красуется на священном пьедестале рыцарей Империи. Однако, равно повинен в том, что действиями своими ты сгубил жизни многих легионеров. За то ты и будешь отвечать. Но уж за то не предо мной тебе держать ответ. Пред взором императора ответишь ты.
Расправившись со всеми делами, сняв обвинение с Тита и Тикондруса, а также помиловав жителей Северного княжества, разрешив им вновь основать поселение в том месте, где будет угодно им, объединённые легионы двинулись обратно в столицу. Путь предстоял не близкий. Однако, идя по ставшим уже знакомыми землям, войска бодро промаршировали сначала Ледяную пустошь, затем прошли через Нордхолл, и вот, уже виднеются поля Александрии.
Спустя ровно семь дней после прибытия в столицу, Иоанн был вызван на публичный суд к Императору. Народ требовал публичное слушание над героем, что спас от нежити Диррахий. Константин же, не желая быть виновником столь печального и неприятного для людей приговора и вызываемой им казни, созвав народное собрание, сказал:
— Сообразно закону, я назначаю дуумвиров! Блюдя закон, судить они станут Иоанна не за преступление супротив государства, но за государственное преступление!
— Закон требует, чтобы дуумвиры судили преступника. Однако, если на их приговор подсудимый обратится к народу, то должен он вести дело в апелляционном порядке. Если же дуумвиры выиграют, то голова его должна быть закрыта, а самого его следует повесить на древе и бить или в городской черте, или за городской стеной — пояснил Аммиан недоумевающему Титу, что стоял в толпе и наблюдал за отправлением закона.
— Рыцарь Иоанн, обвиняешься ты в том, что воины твои, учинив злодеяния, причинили смертоубийства многим славным воинам империи. Таким образом, я объявляю тебя, Иоанн, государственным преступником; иди, декан, свяжи ему руки.
— Я апеллирую! — воскликнул Иоанн. Тут же начались прения. Рассказал Иоанн о том, во имя чего произошло всё то, что произошло. Заявил он, что воины погибли не только имперские, но и его — стражники и гвардейцы не корысти ради, но во имя спасения Северного княжества, отчего дома и всех жителей его. Упомянул он и о том, что ни один безвинный житель Империи не был убит.
