— Ужели вы, акриты и квириты, можете видеть привязанным к колодке, претерпевающим побои и мучения того, кого вы недавно видели шествующим с трофеями и торжествующим победу? Столь ужасное зрелище едва ли перенесли бы даже северные берсерки и восточные варвары. Иди, декан, свяжи руки, которые имперским же оружием стяжали власть империи! Иди, покрой голову освободителя Диррахии! Повесь его на дереве, бей его хоть в черте города, только среди оружия и доспехов врагов империи, мною сражённых, или вне города, только между могилами имперских воинов, что служили под моим началом и головы сложили ради народа своего. Куда вы сможете увести меня, где бы моя собственная слава и трофеи не защищали от столь позорной казни? — взмолился Иоанн.

Не вынес народ слёз героя, что своим народом он равно считал и имперцев, и жителей Северного княжества, и освободил его, руководствуясь уважением к доблести, но не обстоятельством дела. Однако, дабы хоть как-то искупить свершённые деяния, понижен он был в звании до простого комита, что возглавлял две сотни пеших и сослан исполнять служебный долг к южным границам. Туда, где бедуины, верхом на странных созданиях, верблюдами зовущихся, объединяясь в кланы, совершают набеги на территории Империи.

Тит же, полностью оправданный лично императором, вознаграждённый за заслуги пред государством, вернулся туда, где начались приключения юного мага.

В небольшую деревеньку, стоящую на опушке могучего старого леса, постепенно возвращалась жизнь. Крестьяне, лишённые дома и полей, отстраивали свой быт заново на новом месте. Повсюду были слышны людские голоса, детские крики и весёлая брань мужиков. Поля были усеяны пшеницей, и даже пасека с волшебными пчёлами была восстановлена. Улыбнувшись, юноша дошёл до крыльца своего обветшалого дома, что стоял на окраине деревни, сел на скамью возле двери, вытащил кисет и трубку, подаренную на память Аммианом. Под боком размеренно мурлыкала Снежка. Закурив, юноша стал пускать кольца дыма, улыбаясь своим мыслям.