А вот подошедший следом за десантниками Рукоед выглядел сильно разочарованным, уж он-то понимал, что пленники обязательно выдадут, где огромная казна Братства, в резиденции ее вряд ли хранили, он бы ни гроша никому из нее не отдал, а так, из-за растяпистости сюзерена, вся казна достанется королю. Но делать было нечего, поздно, и гоблину пришлось смириться, хоть он и высказал Артему дома все, что думал. В соответствующих выражениях. На это тот недовольно пробурчал, что предупреждать надо. Мог бы через имплант попросить, чтобы не отдавали пленников тайной страже. Рукоед от огорчения даже побился головой об стену – вот теперь точно винить некого, сам виноват. Забыл про эту проклятую штуку в голове, совсем, напрочь забыл. В конце концов гоблин огорченно махнул рукой и плюнул на сожаления, смысла в них не было ни на грош. Шанс упущен.

Беда в том, что выпадение из расклада Братства Света очень многих разозлило, на его скором приходе к власти строилось слишком много планов, которые в одно мгновение обратились в прах. И из-за кого? Из-за наглого молодого варвара, не знающего своего места! Немало важных дам и господ озаботились тем, чтобы показать наглецу это место. Кем бы он там, этот варвар, ни был. А слухам они не верили.

Где-то в далеких пространствах заливался веселым смехом взрослый Авари, его буквально корчило. Это же надо! Вместо того, чтобы тщательно разобраться в ситуации и мягко развести ее, мальчишка просто врезал от души, сплеча и полностью уничтожил инструмент Иных, на который они так рассчитывали. Да-а-а, нагадил он многим изрядно, и они этого не простят. Вот только сделать ничего опасного не смогут. Правда, они о последнем обстоятельстве даже не подозревают, а потому будут пытаться. Ну, флаг им руки и меч в задницу. Сами виноваты. И Шестой приготовился к изысканному удовольствию – Восьмой с каждым днем радовал его все больше и больше, он и теперь придумает что-то такое, что останется только развести руками. Хороший Странник будет! Когда-нибудь, если в процессе становления таковым ему никто рога не поотшибает, что вполне вероятно.

Нежеланный визит во дворец, как ни матерился сквозь зубы Артем, приближался, и наконец настал день, указанный в приглашении. Бал, будь он трижды неладен, с личной аудиенцией у короля. Рукоед пытался заинтересовать сюзерена интригами аристократов, красочно рассказывая о них, но тот только смотрел на него диким взглядом, недовольно бурча, что ничего интересного в копошении червей в навозе не находит. Гоблин закатывал в отчаянии глаза, доказывал, что землянин не прав, но тот упорствовал, оставаясь при своем мнении. От любой политики и игрищ за влияние в коллективах разумных его попросту воротило. И меняться Артем не собирался. В его понимании каждый политик был ни что не годной мразью без чести и совести. Ведь если кто-то шел в политику, то быстро терял все человеческое, становясь «рептилоидом». Рукоед плевался, Рукоед закатывал глаза, Рукоед щелкал тремя рядами острых, как иглы, зубов, Рукоед потрясал руками над головой, но ничего поделать не мог. Артем все его доводы пропускал мимо ушей.

– Хорошо, пусть так, – сдался, наконец, гоблин. – Но вежливость хотя бы можно соблюдать?

– Можно, – проворчал юноша, которое все это достало по самое не могу. – Если не начнут «вежливо» лить на меня грязь, читал я, что аристократы это умеют.

– Умеют, – подтвердил Рукоед. – Очень хорошо умеют. И будут провоцировать тебя на вызов, чтобы выбрать оружием дуэли магию, в которой ты пока ни бум-бум. И что тогда?

– Да не сделают они мне своей магией ничего, – передернул плечами Артем. – Я же при полной защите буду.

– Ой ли? – прищурился гоблин. – Если бы не мэтр Гуатор, ты бы сейчас сидел в подземных камерах фанатиков и пел, как птичка, невзирая на всю свою хваленую защиту! Может, тебя твои покровители и выручили бы, но впечатлений ты набрался бы на всю жизнь. Запомни, в любой момент на дороге может попасться что-то такое, с чем ты, как бы ни был силен и опытен, не справишься! А ты пока что птенец желторотый! Так что нельзя тебе никого вызывать, понял? Сами вызовут – на здоровье, выбирай мечи, с твоей скоростью движений тебя никто не одолеет. Но они, зная, что ты ученик маркиза Ишанти, постараются не допустить, чтобы ты выбирал оружие.

– Да что им всем от меня нужно-то, а?.. – в отчаянии простонал Артем.

– Каждому что-то свое, – невесело хохотнул Рукоед. – На тебя из-за уничтожения светлой секты очень многие злы, ведь из-за твоих действий все их планы сорвались, а королевская власть резко усилилась, больше его величеству всерьез противостоять в стране некому. И все заинтересованные лица полагают, что виновен в этом некий молодой варвар. Причем это так и есть!

– Да твою же мать! – не выдержал юноша. – Я ведь всего лишь хочу, чтобы меня оставили в покое и никто ко мне не лез! Разве это так много?!

– Ты даже не представляешь, как много, – тяжело вздохнул гоблин. – К сожалению, разумные вечно ищут, как получить что-либо за счет кого-то другого. Такова их природа, это надо просто понимать и учитывать.

– Не все, – возразил Артем.

– Пусть, не все, но подавляющее большинство, – качнул головой Рукоед. – А мнение ничтожного процента бродяг и прочих асоциалов не имеет никакого значения и ни на что не влияет. Был бы ты один и жил где-то на отшибе, то никто тебе навязываться не стал бы, разве что ограбить попытались бы, но ты глава большого, постоянно растущего клана. И мало того, Странник. Плюс аватар бога. Поэтому желающие использовать тебя тем или иным образом будут всегда, ты должен это четко осознавать, иначе раз за разом будешь проигрывать, даже не замечая этого.

– Да не желаю я участвовать во всех этих скотских играх! – вспылил Артем. – Я буду жить так, как считаю нужным, и класть хрен на всех, кто считает иначе! Мне на них и их мнение плевать с высокого потолка! Ясно?!

– Ясно, – опять тяжело вздохнул гоблин, испытывая отчаянное желание в очередной раз побиться головой об стену, от чего пользы, похоже, будет больше, чем от разговоров с сюзереном. – Ладно, оставим пока это. Но ты должен помнить, что этот бал просто так не минует, ты сейчас – звезда столицы, все столичные красотки только о тебе и трещат в кулуарах. Девушки, видевшие, как обычно заставлявшая мужчин делать обратное эльфийская стерва публично унизилась перед тобой, восторженно описывают твое мужское достоинство, утверждая, что оно размером чуть ли не с орочье. Буквально все светские дамы столицы трепещут от желания самим проверить так ли это. Так что готовься, что тебя зажмут где-то в углу и начнут проверять, а дамам отказывать в таком деле не принято. Причем пока они своего не добьются, а они добьются, гарантию даю, ни один мужчина к тебе не подойдет. А вот затем начнется вежливое поливание тебя грязью. Тебе нужно будет продержаться до вызова на аудиенцию. Лучше всего, если ты уединишься с дамами – этому никто помешать не посмеет, дамы такого не прощают и сотрут виновника в порошок. Но для этого надо будет доказать двум или трем самым… э-э-э… опытным, что ты действительно способен доставить им удовольствие. Тогда они от тебя не отстанут, и желающие устроить скандал останутся с носом.

– Вы серьезно?.. – в ужасе простонал Артем.

Зная свою натуру, он прекрасно понимал, что отказать в сексе женщинам, тем более красивым женщинам, никогда не сможет, особенно если они будут настойчивы и не попросят, а потребуют своего. Да чтоб черти эту Иллениэль побрали! Вот уж подставила, так подставила, шлюха неугомонная! А он-то удивлялся, с какой это стати за ним на каждой перемене по школе ходят стайки шепчущихся девиц с восторженными глазами, некоторые самые смелые даже пытались пригласить куда-то, что-то там обещая, но юноша сразу отказывался, его интересовала прежде всего учеба, а потом уже все остальное. Очень хорошо, что они не уточняли ради чего его зовут, а то пошел бы, как миленький – в ранней юности Артем сгоряча дал при каких-то девчонках клятву, что готов исполнять сексуальные желания любой симпатичной женщины, чего бы и когда она ни захотела. А уже здесь, в Миросплетении, выяснилось, что эта клятва прекрасно работает, мироздание почему-то восприняло ее, как магическую, и отказать женщине, если она чего-то захочет в этом смысле, юноша был не в состоянии. Как ни странно, его это не особо огорчало.