Вот уже почти месяц внутри всё кипит от негодования. Долб**ый манипулятор. В тот не самый лучший день я, только выйдя от адвоката, спустил злополучное письмо в унитаз. Перечитывать его я вряд ли захочу.

Не погнушался ничем ради моего согласия. Начал из далека — какой я охренит*льный человек, родственник, брат. Только мне он доверяет, больше никому. И я, такой замечательный, не смогу же бросить бедную сиротку на растерзание его типа друзьям, которые не побрезгуют в первый же год, или даже месяц, пустить её, несчастную, по миру побираться?! Нужно Евгению всему научить, чтобы и она сама всё не спустила по глупости молодого возраста.

Вспомнил, как финансово помог мне открыть адвокатскую контору. Вот только запамятовал, что его вложение мне не понадобились и я буквально сразу ему всё вернул. Но в письме свою помощь описал красиво. Зачитаешься!

Дальше больше: вспомнил, как в детстве его отец спас моего от верной смерти, рискуя собой вытащив из ледяной воды, когда тот провалился под лёд. Читай между строк — спас значит меня ещё до зачатия и на мне теперь висит не отданный кровный долг. Во как закрутил!

Решающим аргументом, и единственным стоящим, стало напоминание о том, что девушка ему не родная и его реальные враги пронюхав об этом действительно могли использовать данный нюанс против несмышлёной девчонки. Деньги то на кону стояли большие.

Напоследок просил исполнить его последнюю волю — его дочь никогда не должна об этом узнать.

Дело в том, что Михаил не мог иметь детей. А его жена Джессика могла. Было сделано ЭКО. Донор спермы неизвестен. Так что дядя я лишь по документам. Но бросить её на растерзание друзей, врагов и прочей нечисти мира бизнеса уже не мог.

Вот и мотаюсь между двумя странами уже месяц, решая насущные проблемы. Евгению за это время видел от силы раза три. У неё сейчас летние каникулы. Приставил к ней нескольких охранников к уже имеющемуся водителю, которых выбрал сам в проверенном охранном агентстве. Каждый вечер передо мной отчитывались о её передвижениях и поведении. Вымотанный за день я слушал в пол уха. Но когда мне сообщили, что «племянница» попыталась сбежать от охраны, а когда её поймали, она чисто народным, от всей души, с выражениями обматерила двух здоровых мужиков, пришлось обратно садится в самолёт и решать самую главную проблем, которую я успешно пока игнорировал. Ну, не знаю я как с ней общаться. Потому и откладывал постоянно разговор. Благо, у Михаила был частный самолёт. Даже бизнес-классом столько перелётов для меня перебор. Ещё неделя такого графика и я буду засыпать на ходу.

Прилетел я далеко за полночь. Надежда сразу же завалится спать разбилась об грохот музыки, которую было слышно ещё за четыре дома от нужного. Устало вздохнул и потёр затылок. Бл**ь, куда смотрит охрана?

Этот вопрос я сразу же озвучил, как только заметил первого молодца возле входной двери. Даже злиться сил не было.

— Так ведь никаких указаний по такому поводу вы не давали, — пожал тот плечами.

— И часто так? — посмотрел я на дом, — Почему мне не доложили?

— Нет. До такой поры в первый раз, — уже уверенней ответил охранник, — Кирилл звонил, у вас связи не было.

Кивнув, я направился к заднему двору дома. У бассейна, как и ожидалось, представилась картина маслом. Четверо парней, которым явно уже далеко за двадцать и три «дамы», включая мою «зубную боль». Девушки в откровенных купальниках, пацаны в обтягивающих труселях. Вот теперь меня пробрало! Найдя источник громких, типа музыкальных, звуков я, не замечено для всех, оборвал их. Сразу всё внимание компании обратилось на меня.

— На выход! — с ледяной интонацией в голосе, которая пробивает даже самых стойких судей, спокойно «попросил» я у них, — Пять минут.

Проигнорировать мою «просьбу» никто не решился. Удовлетворённо отметив, как все начали, хаотично суетясь, собираться, я вернулся в дом провести воспитательную беседу с охраной. А точнее дать более точные указания о правилах поведения, если уж им нужно всё конкретизировать. Меня вроде как поняли. Посмотрим!

Вернувшись, я увидел одну Женю в том же положение, в котором и оставил. В шезлонге в купальнике и с каким-то коктейлем в руках. Девушка во все глаза с интересом разглядывала меня. Негодование за прерванное веселье не наблюдалось. Присел на находившийся рядом пляжный лежак.

— Поговорим? — начал примирительно.

— Что серьезно? — сделала наигранно удивлённое лицо, — Я думала ты только через три года удостоишь меня своим визитом, чтобы помахать рукой на прощание.

— Нет, детка. Я могу говорить с тобой прямо? — стараюсь, чтобы голос звучал как можно мягче.

Вообще не воспринимаю её взрослой. В мозгах кажется навсегда отпечаталось Михаила — «моя маленькая девочка».

Девушка недоверчиво разводит руками. Принимаю за знак согласия.

— Я ничего не имею против твоих посиделок с друзьями. Но, ты время видела?

— Засиделись, — небрежно пожимает она плечами.

Я продолжаю сверлить её взглядом. Хватило меньше минуты:

— Хорошо! Я тебя поняла.

Удовлетворенно киваю. Следующие:

— Я не могу полностью переехать в штаты. В Москве у меня своё дело и обязательства перед людьми, которые доверились мне. А здесь ты и дело жизни твоего деда, а потом отца. Согласившись на опекунство, я взял на себя ответственность за тебя и за сохранность твоего наследства. Мне придётся жить на две страны. Но! Ты в любое время можешь мне позвонить — я приеду, если нужно, или прилечу, -  мой голос твердеет, — А также с тобой всегда будут верные мне люди, от которых не нужно больше пытаться убежать, ради твоей же безопасности. Ты же уже не маленькая и должна понимать, что охрана приставлена к тебе не для красоты.

По мере моей речи негатив в зелёных глазах исчезает. Послушание и доверия в них ещё нет, но мы ведь только начали!

— Давай расставим все точки над «и»! — переварив сказанное мною, с хитрой улыбкой выдает она.

— Давай!

— «Дядя Дима» как-то странно к тебе обращаться. Так что остается просто Дима. Ок?

Наглость Евгении мне внушала симпатию. Не зная, чего от меня ожидать, она всё равно не пасовала.

— Ок. Только Женя, если ты не будешь меня слушаться, мы с тобой не подружимся.

— Ок! Поняла, — сразу соглашается, — Может правила установим?

— Попробуй!

— Я не вмешиваюсь в твою жизнь, а ты в мою, — видно, что запускает пробный вариант.

— Вмешиваешься?! — смеюсь, — Детка, ты еще не поняла, что пока я здесь главный.

— Ок, скажу по-другому — не теряется рыжеволосая чертовка, — Я неправильно выразилась — я не буду мешать тебе жить своим глупым поведением! А ты оставляешь мне мою жизнь, к которой я привыкла.

— Хорошо, я принимаю твое условие. Но, некоторые изменения всё же будут.

— Например?

— Тебе придётся постепенно осваиваться, с моей помощью, в компании отца.

— Да, без проблем, — легко соглашается, поскольку интересует её совсем другое, — Надеюсь, мои финансовые возможности не урезаются?

— И не увеличивается. Все крупные покупки только через меня. И никаких, повторюсь, побегов от охраны. Или мы поссоримся! А тебе это не понравится! Поверь на слово!

— Договорились! Но если еще раз назовешь меня, как своих шалав — детка, мы с тобой однозначно поссоримся. И тебе это однозначно не понравится! — она ехидно мне улыбается, — И заметь, я не грублю!

— Хорошо, Женя! — легко мне точно с ней не будет, потому на всякий случай добавляю, — Не делай того, что не понравилось бы твоему отцу.

Дима не обманул. Моя жизнь практически не изменилась. Разве что постоянные поездки в офис отца напрягали. Вся эта канитель мне не нравилась. Не моё это! Все мои попытки объяснить нежелание пересекались одним словом «надо». Железнобетонность не пробиваемая. Кажется, даже начала понимать поступок отца. Жесткость двоих братьев бесила. Особенно бесил живой неуловимый экземпляр. За прошедший год видела его раз… короче, очень редко. Даже когда он ночевал, именно ночевал, днём в доме его никогда не было, изредка встречались за завтраком. Наше общение сводилось к: «У тебя всё нормально?», «Как дела в университете?», «Как себя чувствуешь?». Вопросы не менялись, менялась лишь их периодичность. При редких встречах Дима всегда смотрел как будто сквозь меня, чтобы не возникало сомнений, что я лишь его нежелательная обязанность. И как женщину он меня вообще не воспринимал.