Оуэн в свои двадцать четыре года, конечно, гораздо более зрелый человек, чем она, хотя она еще не успела поучиться в университете. Мама с папой всегда рядом, всегда готовы всех нас выслушивать, но это как раз те вещи, которыми не хочется делиться с родителями из страха их взволновать. Что ж, по крайней мере, я получила от брата честный, непредвзятый совет.

Прежде чем спуститься к ужину, я успеваю посмотреть в интернете, что представляет собой добыча опалов в Австралии. Я уже заношу палец, но он почему-то набирает слово «принятие». Несколько часов оно не выходило у меня из головы. Я знаю его смысл, но не знаю, почему Сеана усмотрела в этом решение.

«В психологии принятие – признание человеком реальности той или иной ситуации».

Велика премудрость!

Я скольжу вниз по экрану. Синонимы: согласие, признание, одобрение. Антонимы: несогласие, отвержение, отрицание. Вот это отражает мои ощущения!

Я привыкла все держать под контролем; я все время управляю людьми и ситуациями дома и на работе. Откуда тут взяться принятию ситуации, с любой точки зрения не имеющей ни малейшего смысла? Эйден не может объяснить свои чувства. По мнению моей семьи и вообще всех наших знакомых, год врозь, не как семья, – это форменная нелепость. За это время мы еще больше отдалимся друг от друга.

Подступает головная боль, потому что этот внутренний диалог не прекращается ни на минуту, стоит мне остаться без дела.

Я печатаю в строке поиска «добыча опалов в Австралии» и начинаю читать. Первая же реакция: лучше бы я этого не делала.

Многого я от вчерашнего вечера не ждала, но после волнующего общения с братом на меня хорошо действует большая группа людей. Ничто так не способствует сближению незнакомых людей, как совместный прием пищи в конце дня. Потом Нико принялся знакомить сидевших вокруг стола. Каждый должен был дать представление о себе одной короткой фразой.

Любопытно было наблюдать, как неважно у людей получается такого рода «самообобщение». Некоторым это давалось очень трудно, другие просили дать им дополнительное время. В итоге процесс затянулся.

Лично у меня затруднений не возникло.

– Мой муж и я, – сказала я, – взяли год на то, чтобы по отдельности разобраться в самих себе, прежде чем перейти к следующей стадии совместной жизни. Некоторые, допустим, вскинули брови, но тут же переключили внимание на следующего отвечающего.

Келли, сидевшая рядом со мной, сказала:

– Я нахожусь в поисках, сама не знаю, чего ищу, пока не найду.

Все оценили ее обнаженную искренность.

То, как описал себя Нико, тоже всех взволновало.

– Я – художник, бьющийся за контроль за своими творениями, но так, чтобы не убить свою непосредственность.

Потом мы неспешно пили кофе; некоторые отправились прогуляться, некоторые ушли к себе, в гостиной задержалась всего лишь небольшая группа. Келли осталась сидеть, и мне не захотелось оставлять ее одну, как бы ни подмывало уйти и пораньше завалиться спать.

Она спросила меня, трудно ли было разлучиться с семьей, и я почувствовала в ее вопросе непритворный интерес.

– Да, нелегко, – стала отвечать я. – Эйден, мой муж, отправился бродить по свету с рюкзаком. Ему всегда хотелось забраться куда подальше, а я, к несчастью, не летаю на самолете. Оуэн, мой брат, недавно записался в армию и сейчас проходит тренировку в учебном лагере новобранцев. Ханна, младшая сестра, в октябре поступила в университет Кардиффа. Она сняла дом с еще тремя сокурсницами, все они в свободное от учебы время подрабатывают. Так что мне было в самый раз предпринять то, что мне по душе. Больше всего мне сейчас хочется взяться за кисть.

Келли искренне удивилась:

– Наверное, вы с мужем очень друг другу доверяете. Мои родители живут как кошка с собакой, но ленятся что-то предпринять. Расставание – большая возня, хотя оставаться вместе… – Она задумывается. – Это тоже возня. Все вместе называется «жизнь».

– Несладко тебе приходится! Представляю, каково присутствовать при отношениях, дающих сбой. Даже когда люди ладят, это не каждому под силу.

– Вот именно, сущий ад! Когда они ссорятся, я пытаюсь отключиться: надеваю наушники, врубаю музыку. У меня двое братьев, но я младшая, дома остался жить только один.

На этом наш разговор прервался: кто-то предложил перекинуться в карты, и мы глазом не успели моргнуть, как оказались среди картежников.

Келли была не против, я тоже. Разбрелись уже после одиннадцати, и только тогда я вспомнила, что собиралась узнать про гитару. Решив, что музыка важна для Келли, я сделала себе мысленную заметку навести справки с утра.

Помню, как упала головой на подушку, как вздохнула – на этом воспоминания обрываются.

– Нико, прежде чем отправиться на прополку, позвольте у вас спросить: чья эта гитара в гостиной? Келли говорила, что любит музыку, возможно, она даже играет. Нет ли у кого-нибудь из наставников музыкального опыта?

Он удивленно смотрит на меня:

– Тейлор – хороший музыкант в жанре кантри. Я тоже немного поигрываю, но не настолько, чтобы кого-то учить. Спросите его сами, уверен, он не откажет.

– Отлично, так и сделаю, спасибо.

Мы улыбаемся друг другу на прощание, и я иду искать Сеану. Интересно, с кем выдастся трудиться сегодня? Во дворе я сразу замечаю ее.

Сегодня в моей бригаде четыре человека: двое вчерашних картежников, Келли и Патриция.

– Ферн – моя помощница, она вам все покажет, – говорит им Сеана. – Желаю удачно провести утро!

Ее слова вызывают у меня улыбку. Я получила повышение!

У Келли бравый вид, но Патриция стоит отдельно и явно нервничает. Я киваю Сеане.

– За мной! – говорю я своей четверке. – Одно ясно: утро выдалось что надо.

Двое мужчин шагают слева и справа от меня, Келли и Патриция плетутся следом. На ходу я беспрерывно замечаю что-то для себя новое. Все переговариваются друг с другом.

– Красота! – радуется Куин, поймав мой взгляд.

– Эти холмы и горы вдали – визитная карточка Прованса, – говорю я. – Знаю, многие туристы считают сердцем региона его городки, но для меня именно здесь каждый вдох полон аромата с лавандовых полей и из оливковых рощ.

– Это так вдохновляет! – поддерживает меня Патриция. – Природа – это подлинная душа Прованса.

Она права. Именно поэтому многие художники стремятся сюда, мечтают испытать здесь неповторимые ощущения. Свет, краски, разнообразие и контрасты природных красот! На повороте дороги, на горной прогулке виды меняются молниеносно, но от каждой новой картины неизменно захватывает дух.

Я улыбаюсь Патриции, радуясь, что она полностью пришла в себя.

– Куда ни глянь, всюду виды просятся на открытку. Но здесь, среди деревушек, где время как будто остановилось, вся суть – это семья, работа на земле и праздники. Здесь все подлинное!

Мы ненадолго останавливаемся, и я указываю на пейзаж впереди.

– Как не восхититься этой картиной! Жилье карабкается на отвесные склоны, отвергая всякую логику, дома лепятся к скалам. Издали кажется, что жить так опасно, но когда вы сами там окажетесь, вы посмотрите на это по-другому. Так строили, заботясь об обороне, а теперь это настоящая мечта фотографа!

Мы идем дальше, и я показываю на два амбара и на кузницу. В отдалении поблескивает озеро. Умолкнув, я слышу, как Патриция спрашивает Келли про ее татуировку с драконом.

– Это кельтский дракон, символ силы. Считалось, что у таких татуировок волшебное врачующее действие. Красный цвет – символ огня и страсти, крылья – символ кельтского узла, подразумевающего Троицу.

– Какая красота, Келли! – доносится до меня голос Патриции. Я тронута вкрадчивостью ее тона.

Татуировка покрывает у Келли почти всю правую руку, от плеча до кисти. Она носит на обеих руках широкие серебряные и черные браслеты. Патриция резко от нее отличается: она выглядит традиционно, даже старомодно; услышав, что она спрашивает Келли про татуировку, я даже забеспокоилась, какой будет ее реакция. Татуировка оказалась сделана мастерски, и когда Патриция отдала ей должное, у меня отлегло от сердца.