И музыка. Вот то, что я готовила очень тщательно и много. Я перебрала все свои плейлисты, выбрала все самое лучшее. Скачала еще того, что хотелось, и водрузила все эти богатства на флешку. Находясь в великом предвкушении того, что всю дорогу буду слушать эти прекрасные музыкальные произведения, многие из которых сопровождались то ли ором, то ли хрипом. Это был жесткий рок.

Надо сказать, что было много и классики, но неизменно в рок обработке. Мои музыкальные вкусы в шестнадцать лет шокировали бы многих прихожан и мою учительницу по фортепиано. Дядя же отзывался о моей музыке скромно и почтительно. Он говорил, что не против послушать, как кто-то пытаться победить запор.

Почему я считала, что все в машине будут без ума от моей тщательно составленной подборки, я не знаю. Наверное, юношеский максимализм, помноженный на знание о великой любви моей семьи ко мне.

В тот самый назначенный день, мы долго и терпеливо ждали. Бессонная ночь, которую дядя провел у машины, плавно перетекла в бессонное утро, а затем и в день. Время отъезда медленно передвигалось на час, потом еще на час и еще. Мы ждали.

К нам с мамой приехали разделить ожидание два моих брата. Двоюродных брата. Ваня и Яша. Сколько себя помню, Ваня был младше меня на год, а возраст Яши я всегда вычисляла с трудом. Возможно и скорее всего, на тот момент ему было лет двенадцать. Я, мама, Ваня, Яша, их мама с папой и дядя. Вот та компания, которая намылилась на море на шестерке. А машину к моменту отъезда еще чинили…

Как? У нас был ПЛАН!

Я не знаю, чья это была идея, или не помню. Но кто-то, кто-то очень умный, на полпути до моря нашел монастырь, высказал мысль, и все решили, что эта мысль – прекрасна. Оставить часть наших родственников в этом монастыре, пока мы с дядей не вернемся обратно домой и не отвезем другую часть уже на море. Далее планировалось вернуться до монастыря и вернуться обратно до моря.

Не знаю, понятно ли я описала эту схему. Но попробую еще раз. Выезжаем из дома. Я, мама, два брата и дядя. Доезжаем до монастыря. Оставляем там маму и братьев. Возвращаемся домой за тетей и крестным. (Да, так вышло, что отец моих братьев был мне крестным.) Везем их на море. Возвращаемся за мамой и братьями в монастырь. И уже наконец-то все вместе оказываемся в конечной точке назначения. В палаточном лагере на песке у волн.

Схема была отличная. Я не знаю, был ли семейный совет, но если был, наверняка проголосовавших «против» не было. Мне же посчастливилось занять роль человека, который все эти передвижения выполнял вместе с водителем. И честно, я была в восторге! Само знание того, что я несколько дней проведу в пути, придавало мне сил и рвения в вопросах выздоровления и поисках музыки.

И вот, мы ждем. Чтобы не помереть со скуки в ожидании, мы с брательниками занялись экспериментами со старыми железяками, проводами, содой и батарейками. Кажется, по-научному это называется электролиз. В ходе эксперимента мы болтали о разном, и Яша вспомнил, что сделал из монетки кольцо. Он протянул мне колечко, в прошлом бывшее десятью рублями, сказал, что дарит. Я надела на палец и поняла одну простую вещь. Я хочу сделать такое же сама! Суть процесса очень проста. Нужно проделать в монетке дыру, вставить в нее гвоздь, а потом долго и упорно стучать по бокам, пока это самое кольцо не получится.

Сверла у нас дома не оказалось. Зато нашлись десять рублей, гвоздь и камень. И я решала, что этого будет вполне достаточно. Ровно на эти три вещи и пополнился мой рюкзак.

Наконец-то маме позвонили, и сказали, что через полчаса мы выезжаем. Эти полчаса тянулись неимоверно долго, но прошли очень быстро. Мы свернули наши эксперименты, что-то перекусили. Подозреваю, что я ела овсянку. Закинули на плечи по рюкзаку, и вышли навстречу машине.

Я не смогу передать это огромное счастье, когда мы наконец-то уселись, взревел мотор, и колеса понесли нас к южным дорогам. Даже то, что мама очень тактично попросила не включать никакой музыки потому, что у нее разболится голова, не смогло хоть как-то уменьшить эту радость. Впереди были дни дороги. Впереди было море. К черту овсянку, к черту флешку. Вкусняшки я смогу поесть и дома, а музыку послушать на обратном пути. Само начало путешествия и было счастьем.

Очень долго можно размышлять, что бы было, если бы НЕ. Если бы мы не поехали. Если бы мы не думали о море. Если бы мы жили в другом месте. Если бы вообще не родились на этот свет. Хотя я действительно уверена в том, что появление нашей семьи в этом мире заметно его обогатило.

Думать можно долго и упорно, но так или иначе, звезды сошлись, и я сидела на переднем сидении, мчащийся по мере своих возможностей, машины. О возможностях машины и возможностях дорог тоже можно много размышлять. Порой, ямы и кочки на асфальте были такими, что казалось, будто мы сидим в парке аттракционов. Дядя очень медленно и старательно объезжал то, что можно объехать, и частями наш маршрут больше походил на игру «змейка», чем на движение по трассе. Но в кювет мы не слетели, дно не ободрали, и даже прыгали на своих местах совсем не сильно. Значит, права ему дали все-таки не за красивые кучерявые волосы.

Строго говоря, мне всегда казалось, что он одержим машинами, в общем-то, как и я.

Однажды, когда я была в том возрасте, в котором уже спокойно могла оценивать риски полевых дорог, но еще не доставала до педалей, он дал мне порулить. Я сидела у него на коленях, крутила руль с очень важным видом, а он переключал передачи и держал ногу на газу.

Я была полна гордости, щенячьего восторга и благоговения перед этим чудесным механизмом, которым я управляю. Но в какой-то момент дядя меня спросил:

–Ты видишь дорогу?

–Да. – твердо ответила я.

–Где?

Я долго пыталась объяснить, где именно среди всей этой окружающей нас травы я вижу колею, но потом сдалась. Там, где мы ехали, дороги действительно не было. И вряд ли когда-нибудь была.

Но тем не менее, это воспоминание всегда грело мне душу и сердце, как первый раз, когда я села за руль. За исключением, конечно, того случая, когда я завела дедушкин Москвич и чуть не въехала в забор. Мне было семь, и получила я тогда за это знатно.

В общем и целом, первый день путешествия не был ни чем примечательным. Мы ехали, иногда останавливались. И останавливались намного чаще, чем предполагалось просто потому, что мне все еще требовалась доступность туалета и овсянка. Один раз устроили пикник на обочине. Я помню с какой завистью и с каким невероятным смирением смотрела как все, кроме меня, едят жаренную курицу. Но на этом и заканчиваются все яркие воспоминания того дня. Мы ехали до темноты, где-то нашли бесхозное, никем не занятое поле, и устроились на нем переночевать в спальниках.

Ночь прошла хорошо. Только мне все время казалось, что на меня сел паук, и я не могла нормально заснуть. Ничто в жизни меня не пугало так сильно, как возможность разделить свою кровать с восьмилапым чудовищем.

Все самое прекрасное началось уже после этой ночи. Кукурузные плантации манили к себе и прямо таки просили взять с собой хотя бы несколько початков. Поля золотистых подсолнухов приковывали взгляд и завораживали. (Хотя мне кажется, живи мы радом с подсолнухами, видеть бы их уже не могли.) Появлялись новые растения, трава становилась более высушенной, постепенно исчезали белые березы. Воздух становился все жарче. Все это говорило о том, что мы все ближе и ближе к желанной цели и все дальше от дома.

Вот тут-то мы и начали понимать, что никакие открытые окна нас не спасут от участи промокнуть до нитки от пота, который лился с нас градом. И именно в этот момент я задумалась о том, что возможно, нужно было взять с собой еще одни шорты и еще одну футболку. Когда ты едешь с открытыми окнами по трассе, а здесь уже началась реальная трасса с огромными фурами и выхлопными газами, твои вещи становятся похожи на серые тряпочки, видавшие жизнь на помойке. Серые потому, что я посчитала очень стильным решением напялить на себя только белоснежные ткани.