========== * ==========

Эндрю избежал удара в голову, за которым последовал удар в бок, но Рене была чертовски быстрой и заблокировала его, отвечая ударом снизу, из-за которого он вероятно потерял бы сознание (или потерял бы пару зубов по крайней мере), если бы не перчатки и защита. Он впился зубами в каппу и получил еще несколько ударов, но пару минут спустя, один из работников крикнул им, что их время кончилось, что заставило их разойтись шаткой походкой с поднятыми руками.

— Хорошая тренировка, — сказала Рене, вытаскивая собственную каппу, ее лицо было потным, но на нем была довольная ухмылка. — В тоже время в понедельник?

Он согласно пробурчал, сняв перчатки, и уже собирался уходить с ринга, когда она снова заговорила.

— Так у тебя свидание с Нилом завтра, верно?

— Ага, — ответил он с неохотой; они тренировались вместе последние два года, но он не знал, мог ли он считать ее (близкой) подругой. Ему было достаточно знать, что она хороший боец, что за ее слишком сладкими улыбками было что-то еще (она не раскрывала свое прошлое, кроме разговоров о ее приемной матери, и взамен она не давила, когда дело касалось Эндрю, что тоже его устраивало), что она не ждала от него ничего, кроме спаррингов, потому что она была лесбиянкой.

Другими словами, она была скрытной, как Эндрю, и очевидно старалась изо всех сил, чтобы двигаться дальше, как Эндрю (наверное даже больше, учитывая крестик и скромную одежду и иногда ненастоящие вымученные улыбки), и ее нельзя было не воспринимать всерьез, как Эндрю.

И это делало ее дружбу с Нилом Джостеном интересной, учитывая то, что Нил был первокурсником на математических науках, а Рене была на последнем курсе религии. Они не были родственниками и не выросли вместе или даже в одних окрестностях, так что не было никакой причины для Рене быть настолько обеспокоенной этим молодым человеком.

Кроме того, что Нил носил похожий осколок темноты, похороненный глубоко внутри, эту врожденную осторожность, которую Эндрю узнавал после своего собственного трудного детства. У Нила тоже было темное прошлое, о котором ему не нравилось говорить, и он был очень хорош в уважении границ Эндрю в этом плане.

— Это здорово, — продолжила Рене, как будто она не распознала его неудовольствие, в чем он сильно сомневался. — Он немного нервничает, потому что это его первое свидание. Я уверена, ты сделаешь его приятным, будешь джентльменом и все такое, — она послала ему улыбку, лишенную всякого тепла, ударив правым кулаком в левую ладонь так сильно, чтобы раздался громкий ‘треск’, затем наклонила голову. — Увидимся в понедельник.

Ха, Рене Уокер, Хорошая Христианка с крестиком и длинными плиссированными юбками, с радужными кончиками осветленных волос и жизнерадостными банальностями, которая всегда извинялась за надирание чьей-либо задницы, сейчас угрожала Эндрю?

Он должен был ударить ее по почкам, когда у него был шанс.

Так как у него все еще было время до пар, он побил боксерскую грушу минут пятнадцать, чтобы сбросить напряжение; он отказывался смотреть в сторону беговых дорожек, ведь у Нила были утренние пары в этот день и его на них не было.

Нелепо, что он так хорошо запомнил расписание другого человека.

Нелепым было и то, как ускорился его пульс, когда он проверил свой телефон на парах (американская лит-ра), чтобы увидеть сообщение от Нила о том, что днем он будет в библиотеке и не освободится до вечера.

Вопреки ‘очаровательному’ разговору с Рене ранее, Эндрю иногда все еще с трудом верил, что Нил был настоящим, что где-то был привлекательный (очень привлекательный) молодой человек, который согласился пойти с ним на свидание. Даже если с Нилом было что-то ‘не так’ — этот кусочек темноты, попытки отвлечь от себя внимание, скрытность о своем прошлом — у него не должно было быть никаких проблем с тем, чтобы найти себе кого-то.

Только вот Рене только что сказала, что Нил не был на свиданиях до этого, факт, который подтвердил и Нил вчера вечером, во время их второго звонка.

Эндрю поднял эту тему во время его сессии с Би; она уже знала о Ниле, ведь он говорил о первокурснике с тех пор, как увидел его в зале в начале семестра, лишь для того, чтобы Нил, как назло, появился в магазине с мороженым.

Би почти подавилась горячим шоколадом, когда Эндрю рассказал ей о фигне с апельсиновым щербетом, затем провела несколько минут разглагольствуя о том, что ему нужно было поработать над тем, чтобы лучше выражать свои ‘эмоции’ и да, у него на самом деле были эмоции.

Он думал, что это был единственный спор, в котором она бы не победила… но он должен был признать, что чувствовал ‘что-то’, когда смотрел на Нила, что-то теплое и дурманящее. Что-то, что не было обычной апатией или редкими вспышками злости или разочарования.

— Ты готов к завтрашнему дню? — спросила Би, передавая ему его чашку горячего шоколада. — Все спланировано?

Он поборол желание закатить глаза.

— Два человека просто пойдут поесть и пообщаться между собой, я не понимаю, почему все так реагируют.

— Потому что твое представление об общении это тусоваться в клубе фетишистов и пить всю ночь, — напомнила она ему. — С твоим братом и твоим соседом.

Ни один из которых поначалу не был доволен узнать, что они остаются на кампусе в эти выходные — по крайней мере пока Аарон не понял, что он сможет побыть с его маленькой бродяжкой-черлидершей, и Кевин не понял, что сможет поработать над своим докладом по истории.

— Напитки хорошие, и люди оставляют нас там в покое.

— Кроме барменов, — Би многозначительно на него посмотрела, выдавая этот залп, она никогда не была той, кто сыпала соль на открытую рану, когда хотела доказать свою правоту. — Я удивлена, что ты не отведешь Нила в Сумерки и не познакомишь его с Роландом.

— Не стоит, — предупредил он; он знал, что она думала, что его фигня с ‘трах-дружком’ Роландом утратила какую-либо полезность, которую возможно когда-то имела, и возможно была бы в восторге, если бы узнала, что в последние несколько поездок в Колумбию он обращался к бармену только за напитками. Однако он был не в настроении просвещать ее тогда, особенно после этого комментария.

Нужно отдать Би должное, она склонила голову в молчаливом извинении, свет отразился от ее очков и пряди ее коричневых волос упали ей на лицо.

— Мне жаль, если я пересекла черту, но ты всегда был немного легкомысленным в отношении своей сексуальной жизни в прошлом. Думаю, я хотела бы, чтобы ты подумал, чем Нил отличается.

— Мы не занимаемся сексом, — это должно быть более чем очевидно.

— Нет, пока нет, — когда Эндрю ничего не сказал, Би откинулась на спинку своего кресла, бережно держа свою кружку в руках. — Эндрю… мы уже установили, что тебя привлекает Нил, что есть некоторая страсть. Я знаю, у тебя есть сомнения, но он принял твое предложение о свидании и разговаривает с тобой, так что давай остановимся на предположении о том, что с его стороны тоже есть какое-то влечение — влечение или интерес, — прояснила она, когда он открыл рот. — Вы сходите на свидание завтра, и поскольку получилось так, что я верю в то, что ты интеллигентный, привлекательный молодой человек, которому есть что предложить, — она проигнорировала его громкий насмешливый хмык, — это приведет к следующим свиданиям. Тебе нужно подготовиться к тому, что будет дальше, и это здоровые отношения.

— Как кто-то в таком бреду при всей своей добросовестности справляется с пациентами? — спросил он, прежде чем отхлебнул свой горячий шоколад.

— Это не бред, это уместный оптимизм, — настаивала Би. — Попробуй как-нибудь, — когда он послал ей пустой взгляд поверх своей кружки, она вздохнула. — Мы поработаем над этим.

И правда бредит.

И все же со всем этим ‘бредом’, время, которое он с ней проводил, обычно помогало сконцентрироваться, глубже затолкать (в некоторой степени) сомнения или демонов, изводящих его на этой неделе.

Кевин был в их общей комнате, когда Эндрю вернулся в общежитие после его смены в магазине мороженого «Лисья нора».