Эндрю отвлекся от мыслей о насилии, когда Тецудзи приказал Воронам разогреться и принять участие в тренировках, пока Эвермор медленно заполнялся нетерпеливыми фанатами. Это было не совсем так, поскольку он чувствовал склонность разбить свою ракетку о прихорашивающегося Рико Морияму, занятого грабежами внимания камер и фанатов, и снова задавался вопросом, насколько некомпетентен был доктор, назначивший ему его прекрасные лекарства.
Может быть, Аарон мог бы добиться от него хорошего судебного иска, в конце концов «щёлкнув», когда бессмысленность всего этого, наконец, заставила его разбить всем головы.
Мальчик с тяжёлой палкой, кучей проблем, и постоянно растущими ими новыми в управлении гневом, мог мечтать, не так ли?
На самом деле он был благодарен за то, что чертова игра началась, просто потому, что это означало, что скоро она закончится. Эндрю должен был охранять ворота во втором тайме, поэтому ему пришлось скучать на скамейке запасных, пока по площадке бегала кучка идиотов.
По крайней мере, до тех пор, пока запасной нападающий Хаски номер «17», Дональдсон, юниор, казалось, не разозлился на Моро, блокирующего его от ворот «Воронов», и не ударил своей ракеткой в сторону защитника, прямо под тем местом, где заканчивалась защитная набивка. Часть Эндрю кивнула, одобряя неприятный и эффективный удар, в то время как другая была раздражена тем, что не он нанес его.
О, и что это задержало конец игры, пока Моро был задержан и унесён с корта.
Было ясно, что «Хаски» надеялись воспользоваться тем, что «Вороны» потеряли своего лучшего защитника из-за травмы, но команда состояла из одних из лучших игроков Экси в дивизионе. Хебигу и Федорову удалось неплохо отыграться в защите вместо Моро, так что Эндрю не пришлось слишком много работать, когда он оказался в воротах: он пропустил всего пару бросков, а окончательный счет стал 12:7.
Стадион взорвался какофонией, когда прозвучал последний зуммер: «Вороны» были довольны своей победой, а «Хаски» – нет. Эндрю было наплевать, он просто хотел принять душ, а потом поспать. С Экси пока покончено.
Ожидалось, что Рико и Дэй прихорашивались перед камерами, но Эндрю заметил, как взволнованный Федоров подошел к Рико до того, как этот засранец ушёл, и заговорил с ним, а когда Рико кивнул, на его лице появилась огромная ухмылка.
Что-то в этом выражении заставило кожу Эндрю покрыться мурашками, когда он мылся в душе.
Выражение лица Федорова напоминало выражение лица Дрейка, когда он ночью входил в комнату Эндрю.
К тому времени, как он смыл мыло, вытерся и оделся, Федорова нигде не было. Эндрю не видел пропавших мужчин-воронов, так что остались женщины и… И Натаниэль.
Дерьмо, Натаниэль, на которого время от времени пялился Федоров. С кем бы Федоров не пытался заговорить, но Моро всегда его перебивал и оттягивал напарника. Эндрю думал, что Моро просто придурок, но теперь…
Он бросился бежать к комнате Натаниэля и на этот раз был благодарен за то, что на дверях Гнезда не было замков, когда он распахнул дверь.
Федоров прижал сопротивляющегося Нейта к кровати, подняв руку, чтобы ударить его. Удар был далеко не первый, если судить по ушибленному лицу парня и кровоточащей губе. Ублюдок поднял глаза как раз вовремя, чтобы Эндрю ударил его по щеке, отбросив его в сторону, на что тот взвизгнул от боли, когда его стащили с кровати и швырнули на пол, где ему дважды наступили на ребра. Жесткий.
Ублюдок взвизгнул, когда Эндрю еще раз пнул его для ровного счета, но обнаружил, что Натаниэль вывел его из равновесия.
— Перестань, — сказал Натаниэль слабым и немного невнятным голосом из-за разбитой губы. — У тебя будут проблемы.
— Как будто мне не плевать, — и все же Эндрю обнаружил, что не может отвести взгляд от своей избитой родственной души, от безнадежности в глазах Натаниэля и крови на его лице. Пока он отвлекался, Федоров выскочил из комнаты как четвероногий краб, захлопнув за собой дверь. Эндрю щелкнул языком при мысли о том, что ему придется выследить ублюдка, чтобы перерезать ему горло, прежде чем он вернет свое внимание обратно к Натаниэлю. — Почему ты остановил меня?
— Потому что Рико разозлится, — сказал Натаниэль, откинувшись на спинку кровати. — Это только усугубит ситуацию.
— Хуже, чем если бы кто-то тебя изнасиловал? — Натаниэль вздрогнул, но ничего не сказал, просто закрыл глаза и сжался в комок; его черная толстовка была разорвана, обнажая несколько ужасных шрамов в верхней правой части груди, один из которых выглядел как железный ожог на его плече.
Эндрю почувствовал, как что-то пронзило его грудь при виде этого зрелища, почувствовал, как оно бьется о наркотик в его крови. Миньярд развернулся на левой пятке, затем прокрался в маленькую ванную комнату, примыкающую к общей, где он намочил пару тряпок для мытья посуды холодной водой и схватил полотенце. Когда он вернулся в спальню, лежащий парень настороженно посмотрел на вошедшего, пока он подходил к кровати.
— Для твоего лица, — сказал Эндрю, протягивая мочалки. — Возможно, ты захочешь что-нибудь сделать с опухолью.
Веснински замер на несколько секунд, прежде чем достаточно развернутся, чтобы принять их.
— Жан будет… — он вздрогнул, когда, должно быть, понял, что его напарник застрял на ночь в медицинском отделении.
— Будет что? —Эндрю подтолкнул его, улыбаясь, ревность и гнев натягивали химические цепи, которые чертов наркотик навязывал его импульсам. — Что он собирается делать, а?
— Ага, — Натаниэль обхватил себя руками и выглядел моложе семнадцати лет. — В мини-холодильнике есть… Пакеты со льдом.
Эндрю огляделся и нашёл холодильник в другом конце комнаты, судя по тому, что он предположил, был письменным столом Моро. Когда он открыл его, то обнаружил в нём пару бутылок с водой и несколько пакетов со льдом. Ха, кажется, они были готовы к нескольким ляпам. Как интересно.
Он вернулся в ванную и, взяв пару полотенец для рук, чтобы обернуть пакеты со льдом, вернулся в комнату, чтобы найти Ната, осторожно вытирающего кровь со своего лица. Как только тот был вымыт, то передал пакеты со льдом и встал, чтобы схватить большую толстовку, которая была накинута на спинку соседнего стула, и бросил ее на кровать Натаниэля. — Я ночую здесь.
— Я в порядке! Ты сможешь… — глаза Веснински при этом расширились.
— Я не уйду, на случай, если этот мудак решит вернуться, — заявил Эндрю, опускаясь на кровать Моро. — Ты хочешь, чтобы тебя еще потрепали? — это принесло ему злобный взгляд.
— Ты – мудак. И откуда мне знать, что ты не собираешься… Не займешь его место, а? — не смотря на все резкие слова и неприятные взгляды Натаниэля, его тонкие пальцы вцепились в толстовку, которую он накинул на себя, словно это было защитное одеяло.
У кого-то не было большой веры в него, не так ли? Эндрю не винил свою родственную душу во всем, что он узнавал о Гнезде с каждым днем.
— Потому что я не похож ни на кого из тех, кого ты встречал раньше, — сказал он, снимая кроссовки, растянувшись поверх одеяла.
Натаниэль фыркнул так громко, что у него заболело горло.
— Все так говорят, — пробормотал он, натягивая толстовку, опустив взгляд. — Что они особенные, что они будут хорошо к тебе относиться, что это будет замечательно, — он раскачивался взад-вперед. Как только рубашка была надета, его глаза были расфокусированы, как будто он что-то вспоминал, а слова звучали выученными наизусть, как будто они были чьими-то ещё. — Это не что иное, как ложь.
Эндрю вспомнил отца Натаниэля, человека с бесстрастными глазами, и задался вопросом, были ли родители сидящего напротив парня родственными душами. Он задавался вопросом, были ли они одной из пар, которые служили предостережением, напоминанием о том, что не у всех родственных душ был счастливый конец.
Он задавался вопросом, не об этом ли говорил третий, когда обвинял Эндрю в том, что он такой же, как «он», когда Миньярд позволил своему разочарованию ускользнуть еще в комнате отдыха.
