Моро принадлежал кому-то другому, кому-то не Ворону (пока или уже нет), так что Натаниэль был зациклен на ком-то, кто никогда не будет его. Был зациклен на человеке, который не был его родственной душой.

Из того, что мог сказать Эндрю, немногие из Воронов носили знаки родственной души — он сам, Натаниэль, Моро, Дэй, Лау и Хебиг. Он и Нейт были единственными, кто был связан друг с другом, и они едва говорили друг другу больше нескольких слов. Тем не менее, каждый раз, когда во время тренировки Эндрю становилось хуже, Рико улыбался ему и постукивал по левому предплечью, прямо там, где под повязкой Эндрю была спрятана метка души.

Однажды утром он ухмыльнулся в ответ на укол и намеренно проигнорировал все выстрелы, сделанные по его воротам в тот день, измученный коротким сном, воспоминанием о руках Дрейка на нем, тем, как он не мог покинуть проклятое Гнездо и уйти. Чтобы прогнать ужасные чувства внутри него тем фактом, что он отчаянно нуждался в сигарете, выпивке и десяти чертовых минутах в одиночестве. Какое значение имело то, что «Мастер» (никогда не Эндрю, никогда) побил его, как Линкольна на днях, за то, что он испортил упражнения? Эндрю привык к боли.

Ухмылка Рико превратилась в жесткую яркую полосу на его лице, когда Натаниэль появился на следующее утро с двумя синяками под глазами и разбитой губой, едва способный ходить из-за того, что сгорбился от боли, когда ковылял на корт с клюшкой, трясущейся в его руке. Моро посмотрел на Эндрю с полным отвращения взглядом, когда тот занял место рядом со своим партнером, а Веснински игнорировал Эндрю весь день.

Несмотря на свои многочисленные недостатки, Эндрю быстро учился и после этого не расслаблялся. Он знал, что будет только хуже, когда начнутся занятия и появится Аарон. Миньярду пришлось сопротивляться желанию срезать чертову черную метку на руке, вытащить ножи и пустить их в ход.

На его левой (и правой) руке было множество шрамов от того, что он так или иначе пытался остановить боль, но ни один из них так и не зажил на этом участке кожи. Судьба действительно была насмешливым ублюдком. По крайней мере, страдание в течение нелепых шестнадцатичасовых дней занялось тренировками. Повторение глупых упражнений и трата времени на корт означали, что у него не было много времени, чтобы отвечать на надоедливые звонки Ники. Нет, он просто глотал таблетки и считал дни до начала занятий, когда снова мог видеть Аарона и напоминать себе о том, почему он не может ударить ракеткой по голове Рико или Моро.

Летняя тренировка подходила к концу, когда Рико, Дэй и Моро ушли на какое-то мероприятие для СМИ – тогда Эндрю наткнулся на Натаниэля в одной из комнат отдыха, когда он приносил себе кофе. Что-то перевернулось внутри него, когда он увидел, что защитник одет в толстовку с именем и номером Моро на спине.

— Знаешь, ты мог бы стать Идеальным Двором, если бы немного постарался. — Натаниэль на мгновение посмотрел на него, а затем снова уставился в кружку с чаем, которую заваривал.

— Ещё одна причина ненавидеть «Гнездо». — О, он говорит, какая честь. И, конечно же, речь шла об Экси. Эндрю фыркнул, поставил кофейник обратно на плиту и тщетно обшарил шкафы в поисках сахара.

— Ты когда-нибудь думал, что есть причина, почему я этого не делаю? Почему бы тебе не постараться на… — Это вызвало у него кислый взгляд, когда Натаниэль выбросил чайный пакетик.

— Мне все равно, — Эндрю протянул левую руку, чтобы прекратить бессмыслицу.

— Но ты подписал контракт и приехал сюда. Ты играешь в Экси, как тебе может быть всё равно? — Теперь Натаниэль казался расстроенным.

— Это средство для достижения цели, — Как кто-то может быть таким глупым? – сказал Эндрю, достав немного миндального молока и поморщившись, прежде чем добавить его в кофе. — Не всем нам не плевать на этот дурацкий вид спорта.

— Это не глупо, — возразил Натаниэль. — Так это то, что ты делаешь из-за своего брата? Просто пустая трата таланта, — Эндрю бросил на него многозначительный взгляд, прихлебывая свой ужасный кофе, страдая от вкуса кофеина, единственного порока, который ему, вроде как, позволяли. — Ты мог бы получить так много, если бы просто попытался, — продолжил Натаниэль, его чай был забыт на прилавке, а левая рука потирала татуированную щеку, а рукав слишком большой толстовки съехал достаточно, чтобы обнажить метку. — Мог бы попасть в профессиональную сборную. Мог бы получить всё, что хочешь.

Он звучал ревниво и немного задумчиво.

— Ничего, — заметил Эндрю, опуская кружку и пристально глядя на Натаниэля. Нет, казалось, он так и не получил того, чего хотел, не так ли? Ни дом с Кэсс, ни брата, ни родственной души с великолепным лицом, большими голубыми глазами и ярко-рыжими волосами. Впрочем, ничего страшного, к тому времени он к этому уже привык.

— Я не… — казалось, потребовалось некоторое время, чтобы это дошло до Натаниэля, который отступил к прилавку вместе со своей кружкой. Он покачал головой, потирая левое предплечье, прямо над запястьем, где ненавистная черная отметина вонзилась в его кожу. — Это не имеет значения, не так ли? Это ничего не значит, не означает, что мы действительно созданы друг для друга. — звучало так, как будто он пытался убедить себя больше всего на свете. — Это не значит, что мы будем счастливы или влюбимся, – Нейт выплюнул эти слова так, словно они были самыми мерзкими на свете. — Это просто бессмысленный символ, предназначенный для того, чтобы причинить нам боль, предать нас, так что я на него не попадусь.

Это звучало почти так, как будто он повторял эти слова по памяти.

Часть Эндрю хотела рассмеяться. Представьте себе – есть кто-то, ненавидящий метку так же сильно, как и сам Миньярд. Кто тоже думал, что это –чушь собачья. Каковы были шансы, что это будет его родственная душа? Что это не было еще одним признаком того, что Натаниэль «предназначен» для него?

О да, Судьба действительно ненавидела его, не так ли?

— И что, ты думаешь, что можешь просто игнорировать это? — спросил он с широкой ухмылкой, хотя именно это он и собирался сделать (пускай отчасти он пришел сюда из-за этой чертовой метки). — Ты думаешь, что сможешь найти кого-то другого, кого-то, кто проигнорирует это? — когда эта едкая эмоция снова наполнила его, когда она стала горячей и сильной в его груди (эта эмоция была ненастоящей, сказал он себе), Натаниэль вздрогнул и наклонился немного ближе. — Думаешь, Моро проигнорирует это?

— Ты ничего не знаешь, — сказал ему Веснински угрюмым тоном и с настороженным выражением лица.

— Я знаю, как ты смотришь на него, хотя ты и не его, — усмехнулся Эндрю, когда внутри него еще сильнее вспыхнула едкая эмоция, достаточно яркая, чтобы прожечь кайф от лекарств, — Как ты бегаешь за ним, словно жалкий щенок. Скажи мне, он тоже покупается на эту метку, которая ничего не значит? — его улыбка стала шире, когда собеседник замолчал. — О-хо, бедная маленькая птичка, тоскующая по тому, кто никогда не будет его. Бьюсь об заклад, он терпит тебя, потому что ты его сосед по комнате, его напарник, жалкий ребенок, за которым Тэцудзи сказал ему присматривать, и теперь даже лучше, ты заклеймен как чей-то про-

— Да пошел ты! — Миньярд пригнулся, когда Натаниэль бросил в него кружку с чаем. Натаниэль закричал, его лицо превратилось в маску ярости и страха. — Ты такой же, как он! Я ненавижу тебя! Я бы сжег это, если бы мог! — крикнул парень, выбегая из комнаты отдыха.

Нет, Эндрю так и не получил того, что хотел. Хотя в тот раз… В этот раз казалось, что он может быть одной из причин.

Он оставил недопитую кружку кофе и вышел из комнаты отдыха, проходя мимо различных Воронов в коридоре, которые обходили его стороной. Ещё несколько дней, и Аарон будет там; он будет должен ему достаточно, чтобы достать немного алкоголя, по крайней мере, чтобы сделать пребывание Эндрю в «Гнезде» терпимым.

Как бы терпимо это ни было, застрять с родственной душой, которая его ненавидела, которой у него никогда не было – ещё одна вещь в длинном списке того, чего он хотел, но никогда не мог получить.