– Смотри-ка, и без нас показываются, – поделился обдуманным Семён. Лёня закинул на сидушку коляски корзинку и пожал плечами:

– Наверное, после того, как мы их внимание на него обратили, они и сами смогли его заметить. И чего тебя удивляет? Они многим показываются, только вот никто внимания не обращает. Подумаешь, мужик мимо прошёл и не узнали. Подумаешь, от его появления внутри животный страх проснулся. Может, это просто несварение.

– Обычно на подобные вещи не обращаешь внимания. Вот если бы дракон пролетел, тогда бы заметили. А вообще, это интересно, что существо выбрало образ “тёмного человека”.

– Так раньше драконы прилетали, когда народу поменьше было и весь мир не был плотно связан. Могли себе позволить. Недаром в сказках и преданиях все эти встречи с нечистью постоянно описываются. А насчёт “тёмного человека»” – это как раз что-то из области твоего коллективного бессознательного. Многие из них выбирают то, что страшно. Возможно, такая защита нужна для того, чтобы не вздумали приставать. А тут вон какая непонятка – вроде и человек, а вроде и нет. Страшно же, – рассуждал Лёня, потушив по-пионерски костёр.

– Нечисть… Давай не будем так про них, – попросил Семён.

– Согласен, это слишком по-церковному. А церковникам я не верю. Они сами с ними со всеми общаются, а другим говорят, что это бесы.

– Но ведь некоторые из существ реально страшные, сам знаешь. Возьми эту штуку, что по ночам по деревне и по задворкам бегает. Она нам ничего не сделала, но ты знаешь, что могла бы.

– Что есть, то есть. А про церковников я не знаю. Может быть, они общаются с какими-то конкретными сущностями.

Лёня возмущённо вскрикнул, чем немного испугал Семёна, и махнул рукой. Потом он глубоко вздохнул, успокаивая себя, и надрывным шёпотом сказал:

– Бóльшая часть из них ни с кем не общается. А те, кто общаются, понимают не больше нашего. Приватизировали тему и собирают барыши.

– Не все такие. Возьми батюшку из церкви возле болот.

Лёня закурил и кивнул:

– Есть такие, как тот батюшка. Но ты вспомни, он же не делает вид, что всё понимает, и нас он не осуждает за наше любопытство, предостерегает только. А обычному батюшке расскажи подобное, сразу начнёт орать, что это всё бесовское, и надо из нас дьявола изгонять. Такие люди – они и есть служители зла, те, кто в человеке подавляют желание постигать. Дай им волю, они продолжат учёных жечь.

– Слишком мало мы знаем, чтобы так осуждать, – остудил друга Семён.

– Только палки в колёса суют, продавцы опиума для народа.

– Многим же они и помогают, базовые ценности объясняют. Уже большое дело, – не согласился Семён.

– Мне родители всё это объяснили, на кой мне твоя церковь? – кинул Лёня и завёл “Урал”.

– Не у всех такие родители, – сказал Семён, усаживаясь на мотоцикл.

– А и без родителей… Внутри каждого есть понимание того, что такое хорошо и что такое плохо. Те, кто стремятся к правильному, находят, у кого поучиться. А те, кто не хотят, могут родиться в самой замечательной семье, а потом стать мразями.

Лёня воткнул передачу и дал газа, направляя мотоцикл к дороге. Через несколько минут мигающая фара “Урала” осветила идущих по дороге Юлек и Трохара. Лёня переключился на третью и прибавил оборотов. Ребята отошли с дороги, и Лёня, громко смеясь, пронёсся мимо них. Когда мотоцикл залетел на холм, поверх которого протянулась деревня, Лёня сбавил скорость и обратился к другу, повернув голову набок, чтобы тот его слышал:

– Насчёт той штуки, что пробегала по деревне. Давай девчонкам расскажем? Посмотрим на реакцию.

Семён рассмеялся.

– А чего ты смеёшься? Может, они ещё чего интересного вспомнят. Да и мне припомнить охота.

– Тогда нам ещё Брон нужен. Он же с нами был.

– Хорошо, заедем за ним, – решил Лёня и свернул с объездной грунтовой дороги, проложенной для проезда сельскохозяйственной техники, к полям, колхозной ферме и зерносушильному комплексу на такую же грунтовую, но засыпанную песком дорогу. С холма стали видны вспышки молний в небе, подсвечивающие тучи со стороны Кушалино, который расположился между деревней и Тверью. Остановив мотоцикл напротив бледно-зелёного дома, Лёня громко свистнул.

– Глуши, давай покурим, – сказал Семён, слезая с мотоцикла. Лёня вырубил зажигание и тоже слез с мотоцикла. Стало темно и тихо.

– Лёнь, ты, что ли? – послышался голос со стороны крыльца. Семён обернулся и увидел, как чей-то силуэт поднимается с крыльца.

– Ты чего там так тихо сидишь, Золин? – узнал Лёня товарища.

– Кулюторно сидим, – пояснил ему сосед Семёна. Выйдя на дорогу, молодой человек подошёл к ребятам и пожал им руки.

– Ты к себе на “вы” или у тебя “белка”? – уточнил Лёня.

– Да не. Вон там Ритка в углу.

Семён присмотрелся и смог разглядеть сестру Трохара и Брона, чей чёрный спортивный костюм сливался со стеной дома, о которую она опёрлась спиной.

– Вон оно чего, – понимающе прошептал Лёня. – Брон где?

– За запивкой в дом пошёл.

– А дядя Серёжа тебе уши не оторвёт, если узнает, что ты ему наливаешь? – укорил Золина Семён. Сосед покачал головой:

– Я ему и не наливаю. С Риткой сидим.

– А за неё не влетит?

– Мы же кулюторно.

– Ну, если “кулюторно”, то ладно. По башке, правда, всё равно получишь. Короче, где там Брон? Он нам нужен.

Отворяясь, на крыльце скрипнула дверь. Свет жёлтой лампы, висящей в сенях, мягко выполз на крыльцо и за его пределы, осветив Риту. Худенькая невысокая девушка с прямыми и светлыми волосами недовольно потребовала двоюродного брата закрыть дверь.

– Дай хоть воду вашу поставлю, – слишком высоким для старшеклассника голосом прозвенел беловолосый парнишка.

– Брон, дуй сюда! – крикнул Лёня.

– Опа, пацаны! Привет! – заметил товарищей Брон. Поставив воду на лавку, он вприпрыжку покинул лужайку напротив крыльца, пересёк мосток через канаву и вышел на дорогу, где сбавил скорость, вспомнив о том, что в последнее время он часто пытался придать себе солидности.

– Здорóво, мужики, – ещё раз поздоровался Брон, уже понизив голос.

– Дверь кто закрывать будет? – послышался неприятный писк с крыльца.

– Сама закроешь, – забывшись, прозвенел Брон.

– Андрей, задолбал, – продолжила сестра, решив привлечь к себе внимание ребят.

– На Сушилку погнали, – не дал ответить Брону Лёня.

– Погнали, – без раздумий согласился светловолосый и полез в коляску. Лёня успел подхватить его за бока и поднять над коляской до того, как он плюхнулся внутрь.

– Не видишь, корзинка стоит? – сказал Лёня, подождал, пока Семён уберёт её, и потом опустил Брона обратно на сиденье. Раскаты грома перестали быть далёким бубнением. Они доносились реже, но звучали отчётливо и громко, а всполохи молний, разливаясь по облакам, доходили отблесками до туч над головами ребят.

– Ладно, Золин, мы поехали. Бывай! – попрощался Лёня с товарищем и завёл мотоцикл.

– Давайте, пацаны, не хулиганьте там, знаю я вас, – усмехаясь, кинул Золин.

– А ты лучше иди на своё крыльцо, а то дядя Серёжа за крестницу тебе башку открутит, – посоветовал Лёня, трогаясь.

– Не открутит! – крикнул вслед уезжающему в ночь “Уралу” Золин.

Проезжая мимо Лёниного дома, Семён заметил, что на кухне за задёрнутыми занавесками горит свет. Лёня тоже посмотрел на свой дом.

– Не спят твои! – крикнул Семён.

– Ага! Скоро лягут! А завтра опять в семь утра поднимут, дел дофига!

Загнав мотоцикл под навес соединяющей элеваторную и складскую часть Сушилки, Лёня заглушил двигатель. Пока Брон накрывал стол, которым в этот раз служил деревянный ящик, Лёня и Семён притащили дрова и развели небольшой костёр. Разжигать большой на Сушилке не стоило – его мог заметить кто-нибудь из деревенских и настучать председателю. Председатель ничего бы не сделал, но поскандалить мог, поэтому лучше было обойтись без этого.

– Ты будешь? – спросил Лёня у пристроившегося на старой тракторной покрышке Брона.