– Омико, что мне идёт боль… Омико, ты чего ещё спишь?!
– А?
– Я думала, что это я к завтраку опаздываю!
Я вяло приподнялась на локтях и угрюмо посмотрела за окно. После чего ощутила небывалый прилив сил и с ойканьем вскочила с кровати.
– Так какое платье лучше?
– Розовое! – выпалила я, не раздумывая. Сабрине этот цвет всегда был к лицу.
– Но ты даже не посмотрела в мою сторону.
Чтобы не ссориться из-за ничего мне пришлось уделить сестре чуть больше времени, но розовое платье и правда было лучше. Оно изобиловало глупыми цветами и блёстками, так что если я не хотела потерять эту малышку, то лучше бы она надела именно его, а не куда как более приличное синее.
«Пусть этот урод думает, что она полная дура», – решила я и подтвердила:
– Однозначно розовое.
В этот момент в мою комнату заглянул отец, и, судя по его отёкшему лицу, сон этой ночью не пришёл к нему тоже.
– Омико, я хотел с тобой поговорить, – с порога начал он и замер, увидев Сабрину. – Ох, и ты здесь, милая.
– Да, папочка, – сестричка радостно поцеловала старика в щёку и, отбежав на пару шагов, показала свои платья. – Какое на мне будет лучше смотреться?
– Розовое, – пришёл к тому же выводу, что и я, отец.
Сабрина тут же просияла и убежала к себе переодеваться – наши комнаты были смежными и это было легко сделать. Отец с грустью посмотрел любимице вослед, а затем плотно закрыл за собой дверь и тихо обратился ко мне.
– Омико, я бы хотел с тобой поговорить на ту тему, о которой мы чуток перемолвились вчера. Точнее, я хочу попросить тебя кое о чём.
Судя по отцу, решение прийти ко мне с просьбой далось ему нелегко. И, конечно, меня из-за этого снедала ревность – за мою судьбу он бы так не беспокоился. Но мне было невыносимо больно смотреть на него осунувшегося. Такой грозный раньше, он всерьёз изменился после смерти матери. Отобрать у него Сабрину означало почти тоже самое, что убить.
– О чём, папа?
– Я не сказал тебе раньше, но я совершил глупость. Улучил момент, чтобы поговорить с этим Грейффом наедине, и опростоволосился.
– Это поэтому он так зло смотрел на тебя за ужином?
– Скорее всего, – отец с беспокойством посмотрел мне прямо в глаза и наставительно сказал. – Запомни, дочка. Прежде чем думать о том, как и сколько денег предложить кому‑то, подумай сперва, можно ли их вообще предлагать.
– Господин Грейфф что, даже за золото не готов заставить драконов отступиться?
– Нет, до предложения взятки дело, к счастью, вообще не дошло. Но любое моё вмешательство теперь равносильно самоубийству. Этот человек будет следить за каждым моим шагом и вот почему отныне все мои надежды только на тебя.
Папа так тяжело вздохнул, что я вздрогнула и едва не выронила кувшин, из которого наливала воду в миску – в моих намерениях было умыться.
– А что Сабрина? Ты не попробовал поговорить с ней?
– Разве ты сама не пробовала? – напрямик спросил он меня, и я мрачно опустила голову к груди.
Сабрина была упрямой девочкой. И раз она сразу не отступилась от своего желания, то лучше всего перестать настаивать. Иначе бы она начала действовать вопреки. Назло.
– Мне нужна твоя помощь, Омико, – снова попросил папа, когда я поставила кувшин на столик. – Этот Грейфф… Он оказывается храмовник. Фанатик. Вера и следование догмам Церкви для него всё.
– Он храмовник? – оробела я и запаниковала. – Тогда что я могу сделать? Он не примет никаких денег.
– Нет-нет, больше никаких денег. Попробуй сблизиться с ним! Господин Грейфф, конечно, очень порядочен, но он также молод и горяч. Я таких юнцов видел не раз. Если он чему и уступит, так это желанию искушающей его женщины. И то, как он за ужином посматривал на тебя, наводит меня на мысль, что ты справишься. Раззадорь его. Вызови в нём страсть!
От высказанной просьбы меня покоробило. Не только потому, что услышать подобное от родного отца я никак не ожидала, но и потому, что у меня не было опыта, чтобы знать с какой стороны подступиться к мужчине. Однако слова отказа я так и не смогла произнести. Папа смотрел на меня с таким отчаянием, что не в моих силах было отказать ему.
– Ладно, я попробую, – неуверенно согласилась я.
– Спасибо, дочка.
Отец вдруг подошёл ко мне и обнял. Я совсем не ожидала этого. Он очень давно не обнимал меня, но в ответ я прижалась к нему так, как будто делала это сто раз на дню. Я отчаянно нуждалась в родительской ласке. И из-за его простого поступка что‑то в моей душе ни с того ни с сего отогрелось. У меня по лицу даже стекли слезинки счастья. А затем папа отошёл от меня. От переполнявших его горя и надежды он был словно пьян, пошатывался и… казался намного старше своих лет.
– Ты уж поторопись, Омико. Завтрак всего через десять минут, – сказал он мне перед уходом.
Я понимала, что да, надо торопиться, но всё валилось у меня из рук. Я слишком нервничала, а потому долго не могла зашнуровать платье, шпильки вылезали из причёски, одна из подвесок на декоративном банте оторвалась, и в довершение всего от туфельки отвалился каблук, едва я начала спускаться в столовую.
– Ой! – вырвалось у меня, когда я поняла, что лечу вниз. И, пожалуй, испугалась я не столько падения, сколько того, что на предпоследней ступеньке стоял Хранитель Неба Снорр – он как раз заканчивал спускаться.
От того, что мне доведётся сбить с ног дракона, я едва не стала седой как отец. Но реакция у нашего гостя оказалась отменная. Он резко обернулся и даже сумел подхватить меня. Так что нос мне не довелось разбить. Шея тоже осталась цела.
– Вы всегда так неаккуратны? – рявкнул Снорр, доводя моё смущение до небывалых высот, но тут же отчего-то смутился сам. А затем, отпустив меня, удивлённо уставился на свои ладони.
– Простите, – шепнула я в ответ и, мысленно коря себя, похромала в сторону окна. Всё‑таки отсутствие одного четырёхсантиметрового каблука всерьёз портит походку. А когда я облокотилась на подоконник и поглядела на Снорра, чтобы понять, отчего он стоит на месте как соляной столб, то увидела, что дракон пристально смотрит на меня.
От его странного взора я почувствовала, что в голове помутилось. Дыхание затруднилось, стало порывистым, и непонятное тепло пробежало по коже.
– Прошу вас, Хранитель Неба, столовая там, – сказала появившаяся в холле пожилая служанка. Видимо, Азизе дали указание узнать, где потерялся гость.
– Да, я помню, – ответил Снорр и, прекратив глазеть на меня, всё-таки сдвинулся с места.
Мне сразу стало легче. Наваждение спало, я словно очнулась. Но, судя по всему, моё прежнее состояние было заметно, так как заботливая Азиза подошла ко мне и хрипловатым голосом спросила.
– С вами всё в порядке, мисс?
– Нет, моя дорогая Азиза. Пока эти драконы здесь, я не могу быть в порядке.
Служанка согласно кивнула головой, и из-за этого седая прядь выбилась у неё из‑под чепчика.
– Как их слуги? Они наших не обижают?
– Нет, мисс, но… они насмехаются.
– Насмехаются?
– Да. Мы для них люди второго сорта, – в расстроенных чувствах, призналась Азиза, и её морщины обозначились ещё явственнее. Пожалуй, не зря отец говорил о том, что ей пора дать расчёт. Она стала слишком стара для работы горничной, но мне было бы странно видеть вместо неё кого-то другого. И то, что Азиза нынче расстроена, расстроило меня саму.
– Мы отправили вас спать в сарай, отдали им ваши комнаты, а они… они недовольны?
– Будьте тише, мисс, – предупредила меня женщина и испуганно заозиралась. Однако никого вокруг нас не было, а потому она решилась посоветовать шёпотом. – Лучше бы эти комнаты мы отдали охранникам господ. Тем, что тоже драконы. Вдруг они обидятся за то, что вынуждены стоять лагерем во дворе, а?
– Этот вопрос папа решал сам. Я думаю, он знает, что делает.
«Или знает, как и для чего кого-то намеренно оскорбляет», – кисло пронеслось у меня в голове.
– Как скажете, – сделала книксен Азиза.
– Омико, вот ты где! – тихо прикрикнул на меня появившийся из столовой отец и погрозил кулаком. Из-за чего он так сердит было понятно. Так что я ухватила Азизу за локоток и, скидывая с себя туфли, шепнула.
