- А меня подпустит?

- Подпустит. Он девушек любит, хотя не всегда взаимно. Да и девушки у меня бывают редко, — он поморщился, вспоминая последний роман и скандал при расставании.

- У тебя редко бывают девушки? – Оля у дивлено приподняла брови. – За тобой еще в школе бегали толпы девчонок, и я помню ты встречался с двумя, сразу…

Игорь скорчил рожицу. Нашла, что вспомнить. Он просто не мог отказать тогда ни одной, ни другой. За эту «доброту» потом и поплатился таким скандалом. И почему все его отношения заканчивались именно так?

- Нет. Года полтора назад сбежала. Надя звали – интересная, милая, готовила хорошо. Арик только её не особо любил. Единственный раз за ним такое наблюдал, — он вздохнул и сделал глоток кофе. – А потом я с головой ушел в работу, появилась навящивая идея «открыть свое», а не работать у родителей. Ну, я и пропадал там сутками. Учился, запоминал, вводил новое. Только три раза в день прибегал Арика выгуливать, кормить и обратно. Бедный пес один, так и жил.

- Это пес - то бедный? Я боюсь знать, что твоя девушка сделала? – Оля уже смеялась.

- Ну, собственно, что… Я узнал, какая я сволочь, лишился пары кружек и тарелок, и напоследок то, что я ее не заслуживаю. Далее ушла, хлопнув дверью, - он засмеялся сам, теперь это стало смешным. – Я не сильно расстроился. Вот посуду было жалко. Вот чего, спрашивается, бить ее? Да, и несмотря на все ее достоинства, не помню я, чтоб мы с ней могли поговорить. Она и о фильмах-то не могла ничего сказать, что мы смотрели. А про книги, казалось, вообще, не знала. Но вот она не заскучала — через два месяца вышла замуж за кого-то из наших предпринимателей. Не узнавал, неинтересно. Но с тех пор девушки у меня нет… Сегодня первый выходной за восемь месяцев. И то недобровольный. Мама и Леонид Николаевич настояли.

- Так уж настаивали?

- Еще как: «Игорёчек, да ты же совсем не отдыхаешь», «Игорь, разве так можно?» — он передразнил голоса родителей, и они с девушкой захохотали. – В итоге теперь три недели я не должен не то что работать, я не имею право зайти в магазин. Тебе смешно, а я не представляю, что делать с таким количеством свободного времени… Одна идея «лежать на диване и деградировать вместе с компьютером» меня коробит…

- Странный ты. И был, и есть, — Оля улыбнулась.

- Да, но не страннее тебя, Котенок. Ладно, жди. Сейчас куплю попкорн и вернусь. Какой фильм без попкорна? Будем все по правилам делать…

-Колу не забудь, — подсказало голубоглазое чудо.

- Точно!

Внезапно идея отпуска показалась очень удачной. Около кассы он украдкой бросил взгляд на девушку и понял, что улыбается. Как же ему не хватало её все это время. Его Котенок... В душе затаилось глупая надежда, что те прекрасные каникулы повторятся вновь.

После фильма они пошли гулять. На улице потеплело, ну относительно, было уже минус двадцать. В парке они устроили бой снежками. Прохожие смотрели на них как на ненормальных, а им было все равно. Они искренне радовались этой детской забаве. Промокнув, они забежали в небольшое кафе и там просидели еще часа полтора, рассказывая друг другу шутки и истории из жизни, что случились с ними за прошедшие десять лет, когда все отношения ограничивались «Привет-Пока» на бегу. Или редких встреч в кругу семьи, когда их присутствие было обязательным, как оливье на новогоднем столе. Тогда не до разговоров было, скорее, как отбиться от родственников и свалить, для него так точно. Сейчас он пытался понять, а почему же тогда голубоглазое чудо было так «далеко». Ведь и правда были встречи, были даже разговоры, но только сегодня он вспомнил «те каникулы» и на душе потеплело.

Пару раз им делали замечание вести себя потише, словно подросткам или пьяной компании. А ведь и правда они были пьяны. Пьяны друг другом и легкостью, что была в их общении. Они дурачились, смеялись и взахлеб вспоминали те каникулы. Они наслаждались жизнью. На третье замечание им мягко намекнули уходить. К чему, впрочем, они прислушались. Время уже больше шести. От кафе до их дома было три остановки, ехать не было смысла, и они медленно шли пешком, продолжая разговор.

- Меня тут, знаешь, какой вопрос волнует, — спросил Игорь, ловя девушку, что поскользнулась. – Твой парень где? Я его помню, высокий такой, челка у него еще всегда на глазах была как у болонки. Летом еще всегда у подъезда с ромашками крутился, Арик его несколько раз пугал…

- Нет у меня уже парня, — Оля грустно улыбнулась, — Осенью расстались. Мама ему ультиматум поставила. Хотя, как ультиматум, просто выбор: я или хорошая сумма. Самое обидное он выбрал деньги. Спасибо, ей, конечно, сказать стоит, но я боюсь, это было не единственное, чем она его смогла «убедить».

- Невесело, — усмехнулся он, и мысленно пожелал хорошо врезать той «болонке», и даже пожалел, что не дал Арику порвать юноше брюки. – А другие? Друзья? Да и должны же быть поклонники… Девушка ты красивая и умная.

- О, красивая и умная, с сумасшедшей мамашей… Кому я нужна…

- А ну не наговаривай! Ты прекрасна, ты самая чудесная девушка, ты — лучший друг, что можно себе представить. Ты — мой самый дорогой друг, правда, Котенок.

Девушка грустно хмыкнула.

- В том и дело, что друг, — сказала она тяжело вздохнув.

- Что прости? – он отвлекся и совсем не понял к чему были ее слова.

- Говорю, дело не в друге, — ответила Оля как-то поспешно.

- Ааа, — протянул Игорь, сам вообще ничего не понимая.

- Бэ, — хмыкнул его Котенок, передразнивая, — Вообще о прошлом думала, ты вот когда-нибудь жалел, что что-то было не так? Что не сказал, не сделал?

- Не знаю, вроде нет, — Игорь задумался над ее словами. В его жизни всегда все текло размерено и спокойно, он никуда не торопился. Все всегда было предсказуемо и предельно просто. До тех каникул. Тогда на две недели все поменялось: что ни день, то новое приключение. А потом все опять размерено и скучно, но что-то менять? Нет. А сожалеть тем более. – Но, если до такого дойдет, боюсь буду ненавидеть себя и презирать. Но к чему такие вопросы, Котенок?

- Да, так просто, — девушка лучезарно улыбнулась. Ему показалось или она правда готова заплакать?

- Олечка, ты чего? – он притянул ее к себе и обнял. – Я что-то не то сказал?

Когда он взглянул на нее даже в свете фонарей, он разглядел ее потерянный взгляд.

- Игорь, а можно вопрос? – она отвела взгляд и упорно не хотела смотреть ему в глаза. – Ты любил безответно?

- Нет, я что-то не верю, что вообще любил. Но кто посмел тебя обидеть? Как можно отвергнуть тебя? Скажи я с ним поговорю, если хочешь…

- Да есть тут один, долго до него доходит, — улыбнулась Оля, как-то весело на него посмотрев, он только собирался у нее расспросить. Как заиграла мелодия Rammstein – Mutter. Девушка закатила глаза в знак, того что думает об этом звонке и звонящем и достала телефон.

- Да, мама? ... Около дома… нет… гуляю… Я хоть раз забывала? ... Да я помню… Хорошо проверю… — странный был разговор с человеком, к которому только обратились мама, если бы он не знал, что первая жена дяди Паши, мать Оли умерла, когда девочке был еще год, а это вторая и не самая приятная женщина, то он бы очень удивился. Тут же он поморщился. Старая мегера и есть старая мегера. Оля перестала разговаривать и продолжала смотреть на телефон, а по щекам бежали слезы.

- Ну, что ты, Котенок мой? — Игорь обнял ее. – Ну, ее! Пошли, нас Арик заждался.

- Да, конечно, — девушка отступила и попыталась улыбнуться.

- Так, а ну не плачем, — он аккуратно стер слезы с лица спутницы, сам мысленно продолжая напевать слова со звонка девушки. Перевод песни был не самый «милый» если мягко выразиться. – И вопрос, ты серьезно "Mutter"?

- Ну должна же я как-то знать, когда не стоит брать телефон, — Оля виновато улыбнулась. Он засмеялся. И потянул девушку к подъезду. Внутри их встретил консьерж, дядя Саша, или для простоты Шурик. Этот человек всегда восхищал, для своих шестидесяти пяти он прекрасно выглядел, подтянут резв. Вплоть до морозов по утрам занимался гимнастикой на свежем воздухе, по морозу - по жалобам самого Шурика запретила жена. Веселый и добрый человек, если верить его байкам ветеран афганской войны, а в их доме подрабатывает так, как дома делать нечего. Увидев вошедших, он улыбнулся и почти сразу нахмурился, увидев слезы на лице девушки. Строгий взгляд на Игоря, тот быстро покачал головой. Тут только промедли, их Шурик не терпел, когда слабых обижают, сочтет виноватым – лучше беги.