========== Quando Bate Aquela Saudade ==========
Гермиона собирается убить Джинни и Лаванду, когда представится возможность.
Ну, может, не совсем убить — но замучить до беспамятства определенно.
Если бы не они и их нелепая одержимость личной жизнью Гермионы (или ее отсутствием), она бы не оказалась здесь — застрявшей в шикарном ресторане, название которого даже не могла выговорить, в самых неудобных туфлях и самом откровенном черном платье из всех существующих, слушая, как странный парень почти час жаловался на свою сумасшедшую бывшую подружку, которая действовала ему на нервы.
(Честно говоря… Она не могла винить эту бедную девушку. Отношение с таким человеком, как он, любого бы заставили сойти с ума).
Почему она вообще отнеслась с юмором к этой затее со свиданием вслепую, было непонятно… Не похоже, чтобы шатенка хотела снова посвятить себя мужчине так скоро после того, как ее первые серьезные отношения закончились так неудачно.
Но ее подруги настаивали на том, что у нее уже целую вечность не было нормального свидания (и нормального перепихона), а ее продолжающийся статус одиночки, по их мнению, необходимо изменить как можно скорее. Поэтому они свели ее с одним из коллег Лаванды, который якобы тоже искал нечто большее, чем просто секс на одну ночь.
Жаль, что сейчас Гермиона даже не могла вспомнить имя парня… Так что можно было с уверенностью сказать, что она не собирается соглашаться на второе свидание.
— Знаешь, я тоже часто играю в квиддич в свободное время, — парень засиял, как будто только что рассказал ей самую умопомрачительную деталь своей жизни. Когда шатенка лишь вскинула на него бровь, и он продолжил с наглой ухмылкой, — я слышал, что Золотая девочка неравнодушна к игрокам в квиддич, не так ли?
О, он абсолютный болван.
Мало того, что он был гребаным идиотом, предположив что-то столь глупое о ней (и совершенно лживое, так как ей было абсолютно плевать на игроков в квиддич), так он еще имел наглость назвать ее по прозвищу, которое она презирала.
Боже правый, кто-нибудь, спасите ее от этого ужасного свидания! Гермиона бы предпочла быть где угодно, только не здесь!
Словно сама Вселенная прислушалась к ее безмолвным мольбам, внезапная вспышка бледно-голубого света ворвалась в двери ресторана и стремительно понеслась по воздуху, пока не достигла ее столика, шокировав ее спутника.
Гермиона была почти благодарна за то, что он прекратил болтать, если бы не тот факт, что она узнала Патронуса в форме выдры, который смотрел на нее.
Грейнджер тут же почувствовала, как ее горло сжалось от беспокойства, ведь у него не было причин посылать ей Патронуса — разве что случилось что-то плохое.
Выдра цокнула языком (что никак не помогло ей успокоить нервы), когда низкий баритональный голос, который шатенка так старалась забыть, эхом разнесся по воздуху, заставляя ее кровь холодеть в жилах с каждым словом.
— У Скорпиуса жар.
Не раздумывая ни секунды, Гермиона вскочила со своего места и бросилась через весь ресторан, чтобы найти ближайший камин, которым она могла воспользоваться — оставив своего недовольного спутника позади без единого объяснения, в то время как он смотрел ей в след спрашивая снова и снова «кто, черт возьми, такой Скорпиус?».
У Грейнджер были дела поважнее, чем слушать, как кто-то с характером мокрой тряпки без остановки говорит о вещах, которые ее не волнуют.
А именно: забота о больном сыне. И еще проклинать Вселенную за ее жестокий юмор.
Мерлин! Не это она имела в виду, когда просила избавить ее от этого свидания!
Гермиона нашла камин в личном кабинете владельца, и, к счастью, старик, похоже, был слишком рад помочь героине войны уйти от неудачного свидания, чтобы беспокоиться о том, что она едва признала его присутствие.
Вскоре шатенка получила горсть порошка, изо всех сил стараясь сдержать дрожащий голос, когда выкрикивала название места, которое ей совершенно не хотелось посещать.
— Малфой Мэнор!
***
И вот так Гермиона вошла в старую шикарную гостиную (нет… Не в ту), потратив столько времени на то, чтобы не возвращаться в это место — разглядывая экстравагантные персидские ковры, мебель из красного дерева и бесценные реликвии, на которые она никогда не осмеливалась смотреть слишком долго.
Грейнджер поджала губы, оглядывая пустую комнату в надежде, что кто-нибудь придет встретить ее, но ее встретила лишь тишина.
Если честно, она ожидала чего-то подобного.
Выглянув в высокие стеклянные окна, шатенка увидела изысканные сады, все еще цветущие, полные жизни, с их шикарными кустами роз и чудесными дубами, стоящими крепко. Несмотря на то, что уже было начало октября — на сером небе сгущались тучи, и была явная угроза ливня, который должен был пролиться совсем скоро.
Поместье было таким же холодным и непривлекательным, каким она его помнила — комнаты по-прежнему были слишком просторными и вычурными. Идеальная обстановка не создавала ощущения обжитого места. Даже в самом воздухе чувствовалось какое-то мрачное напряжение, из-за которого ей казалось, что ее постоянно душат.
Несколько портретов предков Малфоя на стенах с ненавистью в глазах смотрели на незваную гостью — и хотя они давно были заглушены сильными чарами, она все равно могла понять, о чем они думают: как смеет такая грязнокровка, как она, посещать это место, даже зная, что ей здесь не рады? Неужели она не могла просто развернуться и вернуться в свою убогую квартирку в маггловском Лондоне?
Как она могла поверить в то, что когда-нибудь будет принадлежать этому месту? Что это может стать ее домом? Какая нелепая мысль!
Шатенка была готова покинуть это место навсегда… Если бы не тот факт, что ее драгоценный сын был где-то внутри, нуждался в ней.
Один из портретов, изображавший человека, который, по ее мнению, был прадедом Малфоя, драматически вздохнул и указал на дверь, как бы давая ей разрешение пройти дальше в поместье. Раздражение в его глазах было так ярко выражено, что Гермиона практически слышала оскорбления, когда пересекала арку.
Не найдя ни одного из домовиков, ни самого лорда Малфоя, чтобы проводить её, Гермиона предпочла довериться воспоминаниям об этом месте и торопливым шагом направилась к комнате своего сына — её туфли стучали по роскошному мраморному полу, а сердце гулко билось.
— Малфой?! — позвала она, задыхаясь. Честно говоря, это поместье было слишком большим и ей бы не помещали чары, чтоб не заблудиться, — где ты?
Наконец, она услышала, как он отозвался в коридоре, — Грейнджер! Я здесь.
Она прикусила язык, чтобы не сорваться на него, хотя раздражение от бесцельного блуждания по поместью начало действовать ей на нервы — но когда Гермиона свернула за угол, дыхание перехватило, она внимательно посмотрела на своего бывшего мужа.
Драко Малфой возвышался над дверью спальни их сына, ожидая ее с привычным надменным видом, хотя она не ожидала увидеть его таким… усталым.
Под его металлическими глазами были тяжелые темные мешки, тонкие светлые волосы торчали во все стороны, а кожа выглядела бледнее, чем обычно (если это вообще возможно). Его широкие плечи были немного ссутулены, а высокая фигура прислонена к стене, как будто он вот-вот рухнет от усталости. На его лице была заметна щетина, а оксфордская рубашка, которую он носил, выглядела ужасно помятой — как будто в последнее время у него почти не было времени на уход за собой.
И все же… Он все еще выглядел таким же красивым, как всегда.
Вопреки здравому смыслу, ее глаза проследили за линией его закатанных рукавов, девушка увидела выпирающие вены на его предплечьях и несколько татуировок на левой руке, затем ее взгляд поднялся к расстегнутым пуговицам на воротнике, которые открывали лишь намек на шрамы, украшавшие его грудь.
Было смешно, что она не могла забыть его резкие черты лица и сильную линию челюсти, даже спустя почти целый год после развода.
Их глаза встретились на короткий миг, и Гермиона почувствовала, как дрожь пробежала по позвоночнику, когда холодное серебро столкнулось с теплым янтарным взглядом.
