В 1991 году я был начальником 6-й заставы Тахта-Баварского пограничного отряда. Утром 3 ноября на заставу приехали сотрудники Кушкинского лесхоза во главе с помощником лесничего. Попросили помочь при проведении работ за линией инженерно-технических сооружений. Хотя накануне заявок от них не поступало, мы пошли навстречу, поскольку была установка не препятствовать хозяйственной деятельности местного населения. Я дал команду подготовить пограничный наряд, назначив старшим сержанта Владимира Ерохина. В состав наряда также включил рядовых Ильгова и Блинова. На заставе к тому времени оставался единственный автомобиль ГАЗ-66, предназначавшийся для тревожной группы, поэтому я принял решение отправить наряд на автомобиле лесхоза. Однако мысль о неожиданно возникшей необходимости проведения работ не давала мне покоя. Ну сами посудите: вся страна готовится к очередной годовщине Октябрьской революции, а тут на тебе – необходимость! В районе, заявленном для работ, водились архары, кабаны и другая живность. Вот я и подумал; а не за мясом ли они рванули? К тому же в составе лесничих был некто Аганазар, уже неоднократно предлагавший нашим нарядам поохотиться.

Вот я и решил проверить, чем там они будут заниматься. Дал команду дежурному готовить автомобиль тревожной группы. Поскольку свободных людей не было, дал команду готовиться и старшине заставы – прапорщику Сергею Морозову.

Подорванный на участке 6-й пограничной заставы Тахта-Базарского пограничного отряда автомобиль ЗИЛ-131. 3 ноября 1990 года

Вот за этими сборами нас и застал майор Мансур Шайдулин, недавно назначенный начальником 2-й ММГ. Мансур Тахтарович высказал желание поехать с нами – с целью изучения участка заставы. Поскольку в кабине ГАЗ-66 двум офицерам не поместиться, Мансур предложил поехать на его машине ЗИЛ-131. Водителем был Александр Скрипка. На сборы ушло минут 20–30.

Двинулись в путь. Заехать было решено со стороны границы, поэтому мы двигались по рубежу прикрытия со скоростью 50–60 километров в час. Через несколько километров наш ЗИЛ внезапно подбросило метра на три! По инерции он пролетел вперед еще метров пять. Испугаться никто не успел! Осознание произошедшего пришло лишь через несколько секунд, когда я понял, что лежу вверх ногами на начальнике мангруппы, а на голову капают горячее масло и бензин. Кричу: «Все живы?!» – «Все!»

Сразу же мысли: что это было? Мина! Засада?! Вроде не стреляют. Ждут, наверно. Оставаться в машине нельзя, в любой момент она может загореться. Но вылезать, с одной стороны, опасно, с другой – проблематично, поскольку от взрыва заклинило двери. Кое-как протиснулся через боковую форточку – и под куст! Мансур кинул мне автомат и подсумок с магазинами. Дал несколько очередей по прилегающим сопкам. Но в ответ – тишина. Выползли и все остальные. Осмотрелись – тихо! Ясно, что не засада.

Стали думать: что делать? Машина вдребезги, только в металлолом ее сдать и осталось. Сидеть на месте нет смысла. Решили двигаться к «системе», чтобы как-то связаться с заставой. Пройти предстояло 5–6 километров. Через 100 метров выяснилось, что водитель идти не может – раздроблена левая ступня. Попробовали тащить, не выходит – тяжелый, под 2 метра ростом, весом килограммов под 80. Посоветовавшись, решили: трое занимают оборону, а я двигаю до точки связи, поскольку лучше меня участка заставы никто не знал. Взял автомат с одним магазином, нож и побежал.

Бегу, значит, весь такой черный от машинного масла, пропахший бензином. Все звери от меня шарахаются! Поднимаюсь на перевал Ракова со стороны границы, вдруг слышу гул автомобиля. Дизель! У меня на заставе такого нет. Надо сказать, что несколькими днями ранее на этом направлении наш наряд наблюдал на сопредельной территории афганский КамАЗ с бородачами с пулеметом ДШК в кузове. Они заготавливали дрова.

На самом гребне перевала Ракова солнце ударило в глаза. Понадеялся, что меня с той стороны не заметили. Ведь прятаться некуда – кроме кустов колючки, никакой растительности! На всякий случай упал под кустик, патрон – в патронник – жду!

Машина все ближе. Метрах в двадцати от меня она встала на подъеме, и я услышал характерный звук передергивания затворов. Ждать больше было нечего – заметили! Решение пришло мгновенно. Встав в полный рост, я взял автомат наперевес и начал кричать, используя все афганские слова, какие только знал. Смысл был: сдавайтесь, иначе покрошу всех в капусту! А сам думаю: выпущу по ним 30 патронов, а дальше что? Куда бежать?!

Солнце светит в глаза, автомобиля не разглядеть. Думаю, нужно вернуться к своим. Там все-таки три ствола и куча патронов. Как-нибудь отобьемся! Пока эти мысли проносились у меня в мозгу услышал от машины русскую речь: «Товарищ майор, не стреляйте – это я, сержант Ерохин!» Тут, как говорится, ноги у меня подкосились.

Оказывается, сержант Ерохин оставил двух человек из состава наряда охранять подорванный ГАЗ-66 (Ильгова и Блинова), а сам, преодолев расстояние около 5 километров, связался с заставой и сообщил о случившемся. В это же время на автомашине «Урал» на стык 6-й и 7-й застав прибыл заместитель начальника 7-й заставы – старший лейтенант Жакеш Мадединов, который должен был забрать со стыка пеший дозор. Он-то и пришел на помощь Ерохину.

Жакеш потом рассказывал: «Едем мы, значит, по участку, наблюдаем во все стороны. Вдруг на самом перевале вижу какую-то афганскую морду. Затаилась под кустиком и лежит, прикинувшись камнем. 30–40 секунд смотрим друг на друга – тишина! Вдруг этот нарушитель вскакивает в полный рост и кричит на фарси какие-то непонятные слова! Морда черная, сам весь черный. Ну, думаю, точно афганец! Даю команду водителю: упасть на дно кабины, жду очереди. Тишина. Медленно поднимаю голову – и вдруг на тебе: вместо «афганца» – начальник «шестерки» Андрей Николаевич Сидоренко!»

Времени на братание и объятия не было. Кричу: «Мы подорвались на мине, надо спасать ребят!» И тут до меня доходит – а что здесь делает Ерохин?

Спрашиваю:

– А ты почему здесь, машина сломалась?

– Нет, наш наряд тоже подлетел на мине. Есть 200-й.

– Кто?

– Помощник лесничего.

Соображаю: значит, против нас поставили две мины. Дал команду ехать сначала к машине лесхоза, там все-таки гражданские, им нужно помочь в первую очередь.

Подъезжаем, видим: ГАЗ-66 без колеса, солдаты перепуганы, гражданские – еще больше. Тело помощника лесничего (как сейчас помню, звали его Рахмет) лежит в 10–12 метрах от машины, вместе с сиденьем. Шансов выжить у парня не было: мина сработала под колесом, над которым он сидел. Остальные, к счастью, отделались легкими ушибами и контузиями. Серьезно пострадал только водитель. Он получил перелом нескольких ребер и сильный ушиб грудной клетки.

Подорванный на участке 6-й пограничной заставы Тахта-Базарского пограничного отряда автомобиль ГАЗ-66.

Рядом с ним находится начальник штаба пограничного отряда подполковник Петр Перепада. 3 ноября 1990 года

Оставив пару бойцов 7-й заставы для охраны, мы выдвинулись уже к ЗИЛ-131.

Между тем в отряде готовилось к вылету звено вертолетов с десантом и группой офицеров, в числе которых начальник штаба пограничного отряда подполковник Петр Перепада и начальник инженерной службы подполковник Владимир Попов. Спустя 30–40 минут «вертушки» прилетели к месту подрыва. Совершили облет прилегающей территории, убедились, что все чисто. Затем высадили спецов, а нас – в госпиталь.

Как потом было установлено оперативным путем, на участках 5, 6 и 7-й застав нашего отряда бандитами было заложено около десятка мин и фугасов. Все они были подорваны или обезврежены инженерными подразделениями. Кроме тех двух!