– Милая, у мамы только молоко вкусное, сама мама нет, – усмехнулась я и начала покачивать дочь.

С вводом прикорма Мариша стала пить молоко только перед сном, а спала она два раза в день, так что дневные кормления у меня сократились, чего не скажешь о ночных. Кто-то говорил, что в полгода ребенок может уже спокойно перейти на смесь, ведь в материнском молоке все самое важное живет лишь до четырех месяцев, но я этого не представляла от слова совсем, Мариша не пила из бутылочек даже воду. И никогда не сосала соски. Вот такая она у меня особенно вредная девочка.

– Ай, – я приглушила стон, потому что на этот раз Мариша прикусила меня, уже уснув.

Дочь насытилась, и я осторожно переложила ее в кроватку. Защелкнула специальный бюстгальтер для кормления, который странным образом стал мне мал, запахнула халат и ощупала грудь. Она определенно стала больше, почти такая же, как в первую неделю после родов, но тогда у меня прибыло столько молока, что и десятерым младенцам хватило бы.

Поставила чайник и включила ноутбук: нужно было ответить на сообщения и наконец-то разобраться с завалом заказов. От своего графика я отставала на три брошки – значит, нужно ускориться. Быстро ответила на все входящие и, поставив поближе к себе чай, открыла чемоданчик со своим богатством.

– Та-а-ак, – протянула я, – с чего начнем: лисичка или букетик? Начнем с лисички.

Поговорив сама с собой, достала картон, нарисовала на нем очертания будущей броши, сделав заготовку. Движения были отточены, я зарабатывала себе этим на жизнь уже больше года, но все равно каждая новая брошка была для меня особенной и непохожей на предыдущую, даже если я повторяла какую-либо из них. Я разложила на столе бусины и стразы, пакетики с бисером, стеклярусом и пайетками, размышляя, какие именно мне понадобятся, и ушла в процесс с головой

Когда дочь проснулась, лиса была вышита лишь наполовину, но я все равно была довольна своей скоростью.

– Ну что, перекусим сейчас любимую морковь и гулять? – улыбнулась дочери, доставая ее из кроватки. Мариша крутилась и пыталась присесть, что выходило у нее пока далеко не идеальным образом.

Так и проходили наши с ней дни. Куда бы я ни ходила, даже на почту – отправить заказы клиентам, то только с дочерью. Что бы ни говорила Карина, но я не представляла своей жизни уже по-другому. Возвращаться к учебе пока не было никакого желания, я лишь надеялась, что к тому моменту, когда придет время садика, я передумаю и все же решу продолжить обучение. Не зря же говорят, что в наше время без бумажки никуда. В этом была доля истины.

Заперев свою дверь, я позвонила в соседнюю. Карина открыла почти сразу же.

– Мы гулять. Хочешь, подождем тебя на улице?

Лохматая брюнетка зевнула и тут же закивала.

– Сейчас, пять минут – и я спущусь.

На первом этаже я подхватила коляску, которая все время стояла именно там и, слава богу, никому не мешала, а затем с трудом, держа Маришу одной рукой, а коляску второй, но все же выбралась на улицу.

Несмотря на то, что время солнцепека уже прошло, было все равно жарко. Я достала из спортивного рюкзака панаму для дочери и кепку себе, а затем закинула его в подвесную сумку на коляске. В этот момент из подъезда выбежала Карина.

– Ты быстро.

– Умылась, прическу сделала и в путь, – рассмеялась подруга, разговаривая явно не со мной. Она смотрела лишь на Маришу и корчила перед ней всякие рожицы. – Какая-то морковочка сегодня грустная.

– Она просто до конца еще не проснулась, – отмахнулась я и вывернула коляску на дорожку.

– Слушай, Лесь, а ты уже все-все-все ешь?

– Да, давно уже, даже шоколадки по чуть-чуть. Уже месяц, а что?

– Ничего, – отвела взгляд в сторону подруга.

– Карина!

– Ну просто ты опять поправилась. После родов как щепка была, только грудь большая. А сейчас вон, животик, – она хмуро посмотрела в район моего живота, который действительно слегка стал выделяться. – Так не пойдет.

– Карин, успокойся. Я просто, наверное, мало двигаюсь. А может, гормональный сбой. И такое бывает. У меня грудь вообще разбухла, словно я только родила, – произнесла недовольно и тут же улыбнулась своей малышке. Она не любила недовольную маму. И не дай бог мне при ней заплакать. Тогда уже будет плакать сама Мариша, да так, что никто не успокоит.

– Лесь, а ты не думала, что…

– Что? – резко повернулась к подруге.

– Ну, что ты опять того. – Карина качнула головой, по-прежнему глядя на мой живот.

– Что того?

– Ну того. Опять беременна?

– Сплюнь! И по голове себе постучи. Боже, Кариш, как тебе такие глупости в голову только приходят?

– Ну смотри… Грудь, живот… Что там еще?

– Не знаю я, что еще. У меня с Маришей вообще никаких симптомов не было, сама же знаешь. Все, проехали.

Подруга кивнула и действительно перестала развивать эту тему, а вечером она пришла ко мне в гости – как обычно, без приглашения – и положила передо мной на стол упаковку с тестом на беременность.

– Ты издеваешься? – Я посмотрела на коробку с дорогим струйным тестом как на бомбу, причем не замедленного действия, а ту, которая именно сейчас взорвется и разрушит не только меня, но и весь наш многоквартирный пятиэтажный дом.

Предположение Карины было сумасшедшим, потому что со мной никак не могло такого случиться. Я же кормила грудью. У меня по-прежнему не было критических дней. И близость с мужчиной была лишь единожды. Да, незащищенная, по моей же глупости. Но, как говорится, снаряд не падает дважды в одну воронку. Ведь так?

– Иди делай, – повелительно произнесла подруга, склонившись надо мной.

– Если только для того, чтобы ты от меня отстала, то ладно, – съехидничала я, схватила упаковку, достала из нее тест и пошла в туалет.

На самом деле я не злилась на подругу, это была просто самозащита. Мозг даже рассматривать подобный вариант не хотел.

Потому что я не могла быть беременна.

Никак не могла.

Ведь я же не смогу. Если с одним ребенком еще можно справиться в одиночку, то с двумя – никак. Тут же тряхнула головой, прогоняя эти идиотские мысли, и все же распечатала пакетик с дорогим тестом.

Закрыла тест колпачком и вышла из туалета, рассматривая табло. На нем светились песочные часики.

– Думает он, – хмыкнула я и вернулась на кухню, – на, дарю, – положила тест перед подругой и опустилась на пол. Там, на игровом коврике, дочь изучала коробку от того самого теста. – Ты зачем ей его дала?

– Она начала хныкать, когда увидела твою спину, – пожала плечами Карина, внимательно рассматривая тест.

– Маришь, может, отдашь каку? – Дочь удивленно на меня посмотрела и тут же потянула картонку в рот.

Ну уж нет. Быстро схватила нерабочий пульт от телевизора и положила его перед малышкой, отвлекая. Выхватила упаковку и тут же отправила ту в мусорку.

Марина даже не заметила. Пульт был ее любимым увлечением. Ради него она научилась ползать, пока еще по-пластунски, но все же в пять месяцев это был почти подвиг. Я выкладывала перед ней разные яркие игрушки, дочь их разглядывала, но не выказывала никакого желания добраться до них, а стоило мне сесть на диван и случайно положить рядом с собой пульт, как серые глазки Мариши зажглись огоньком интереса и она подтянулась на ручках вперед. Тогда на ней были оранжевые ползунки и зеленая повязка, а Карина сидела с другой стороны дивана. Собственно, после этого памятного дня крестная моей дочери и стала называть ее морковочкой. Я так и не поняла аналогии, кроме цветовой, но разве же Карину кто-нибудь хоть в чем-то переубедит?

– Ле-е-еська, твою ж налево! – ошарашенно протянула подруга, и я тут же подскочила с пола, крутанулась на пятках и выхватила тест из ее рук.

В глазах в один момент все побелело, и я начала часто-часто моргать.

Чтобы развидеть.

На тесте было написано «Беременна» и строчкой ниже «три плюс».

– Он поломан, – произнесла сразу же, как ко мне вернулась возможность думать. – Ты принесла бракованный тест. Зачем вообще было брать такой дорогой?