- Ничего.
- А ты хочешь, чтобы я возле тебя сидела? Да я умираю от скуки в этом городе, среди моих предков мне тесно. Разве это преступление, чего-то хотеть, двигаться вперёд?
- Нет, не преступление, - отвечал Феликс, стараясь быть невозмутимым. - Но, Лиль, а как же я?
- А ты... Мне кажется - всё у тебя будет в порядке. Поработаешь немного сварщиком, послужишь в армии и поступишь. Приедешь в Тополинов, в наш универ.
- Ты уже будешь на пару курсов старше, может, даже больше...
- Ну и ничего. Ты не переживай, я буду приезжать, и ты приезжай ко мне. Я в армию тебе писать буду. Я дождусь.
И она покрыла мелкими поцелуями лицо Феликса.
Они плыли к лодочной станции, а Феликс видел, как медленно подкрадывается осень, раскрашивая жёлтым прибрежные кусты и деревья. Внутри его сидела тоска, но он не подавал виду.
***
За окном, между деревьями, замелькали черепичные крыши и полинявшие рыжие дома в три этажа. Это приближался посёлок городского типа Костричное - главная цель их поездки.
С начала сентября они отзанимались в училище всего полторы недели, как их собрали на линейку и объявили о направлении на помощь колхозам и совхозам. Группу электросварщиков, состоявшую из шестнадцати человек, направили в Костричное.
За это время Феликс ещё не успел познакомиться с ребятами их группы, хотя двоих он знал неплохо. Они были из его школы: длинный и немного сутулый Федя Добролюбов, который говорил всегда таким тихим голосом, что его переспрашивали, и его одноклассница и подруга Зося Пряжко, полноватая и неунывающая девушки.
За недолгое время учёбы Феликс успел немного подружиться с Саней Прохорчуком, интеллигентным юношей с пробивающимися усиками и Ваней Крапивой - веснушчатым парнем из посёлка Олешково. Буквально за день до отправления к группе присоединился ещё один ученик - Сева Дудкевич.
Владимир Артемьевич Щекутин - мастер производственного обучения, объявил о готовности к выходу.
Окраина посёлка встретила их блестевшими под солнцем лужами. Пронзительный запах травы смешивался с запахами ели и сосен - лес развернулся справа.
Они шагали по выложенной камнем дороге, таща на себе рюкзаки и сумки.
Возле яблоневого сада их встретил небритый человек, одетый в фуфайку, картуз и сапоги. Его глаза возбуждённо блестели, весь он казался нервным, будто внутри него сжималась и распрямлялась пружина. Звали его Петром Тихоновичем Вернидубом.
Он о чём-то долго говорил со Щекутиным - казалось Голиаф говорит с Давидом, настолько высок был Вернидуб.
Ребята сгрудились, составив вещи в кучу под берёзами. Сев на чемоданчик, Севка Дудкевич сразу же открыл какую-то книжицу.
Маленького роста нагловатый парень по фамилии Мешков рассказывал новый неприличный анекдот про чукчу. Все ржали, начатое дело подхватил Федя Добролюбов, который таким тихим голосом рассказывал анекдот про генсека, что слышно было, как перекликаются птицы в вышине. Зато хохот потом показался взрывом бомбы. Чтобы не отставать, Феликс тоже вспомнил анекдот про армию. Он был принят на ура.
Ребята задымили сигаретами. Саня Прохорчук достал пачку "Космоса", предложил закурить и Феликсу. Феликс вообще-то не курил, разве только за компанию. Затянувшись дымком, он поболтал с Саней. Потом Саня заметил одиноко сидящего Севку и подошёл к нему.
- Слышь, а ты чего в сторонке? Бери, угощаю. С фильтром.
И он протянул ему сигарету.
Севка отрицательно покачал головой.
- Не, спасибо, не буду. Кури на здоровье, если хочешь...
Саня удивился.
- Ну чего ты отказываешься? На дурняк же угощают! Бери.
- Нет, нет...
Саня Прохорчук бросил взгляд на Феликса, тот сделал знак рукой, мол, напрасный труд!
Саня заглянул в книгу в руках у Севки.
- А это что? Стихи? Сева, ты читаешь стихи?
- А что плохого в стихах? Они окрыляют, помогают как-то держаться в этой жизни, - спокойно сказал Севка.
- И тебе это по кайфу?
- Ещё как!
Саня задумчиво кивнул.
Подошёл и Феликс, сплюнул в канавку, а сигарету, затушив, швырнул далеко в кусты.
Севка пролистнул книгу и указал ладонью на страницу:
- Вот, посмотри, какой любопытный отрывок.
И мы, как боги, мы, как дети,
Должны пройти по всей земле,
Должны запутаться во мгле,
Должны ослепнуть в ярком свете,
Терять друг друга на пути,
Страдать, искать и вновь найти...
- Кто это пишет? - спросил Саня.
- Максимилиан Волошин.
