Серебряный свет выхватывает из темноты ряды и ряды острых, как бритва, зубов.

Девушка кричит и взмахивает мечом быстрым, судорожным движением.

Каменные своды оглашает визг боли, в нос ударяет вонь палёного мяса, и что-то падает ей на колени. Рей пятится назад, неловко загребая ногами. Ёжась, она подносит меч ближе к себе и видит отрубленную голову ширака. Маслянисто блестящие глаза зверя закатились, и кажется, что он смотрит на свою убийцу. Передёрнувшись от отвращения, Рей отпихивает голову и поднимается.

Пещера не похожа на дантуинскую: здесь нет кристаллов, которые бы освещали путь. Из тьмы выступают зазубренные сталактиты и сталагмиты, слышно, как неподалёку капает вода и шелестят кожистые крылья, однако шёпотов нет, как нет и Силы. Всё погружено в мертвенную тишину. В свете меча Рей видит останки тви’лека, человеческий скелет и кости до того старые, что уже непонятно, кому они принадлежали.

В ушах пульсирует кровь. Она смотрит вверх и словно в милях над головой видит маленький кружок света, глядит на него, потом на ненадёжный путь перед собой. Через несколько мгновений Рей успокаивает дыхание и переступает через обезглавленного ширака.

***

В пещерах невозможно отследить бег времени. Рей удаётся идти вперёд, избегая звука крыльев. Она не решается развести огонь и вместо него использует светящиеся цилиндры. Девушка кладёт их перед походной постелью, смешивает воду с комбикрахмалом, который не брала в рот, кажется, целые годы. Он такой же безвкусный, как ей помнится. Есть что-то умиротворяющее в том, чтобы сидеть с мягким ноздреватым хлебом в руках в непроглядной темноте без единой догадки, куда она идёт.

***

На следующий день блуждания продолжаются. Около полудня Рей наталкивается на стаю бродячих хссисс. Она убивает их всех, но один успевает укусить – прямо в старый, неровный, выпуклый шрам на бедре.

***

Той ночью она лежит на постели и гадает, не пора ли ей повернуть назад.

***

На третий день Рей видит свет. Быть может, свет – слишком великодушное название, но чернильная тьма, наконец, чуть сереет. Её глаза, уставшие и слезящиеся от резкого серебряного свечения меча, замечают проход, и девушка шагает к нему.

Тесные стены туннеля вдруг раздаются, исчезают, уступая место пустоте. Рей останавливается прямо перед краем, шаркнув ботинками по камню и чуть не сорвавшись. Она ещё под землёй, но проход превратился в исполинскую пещеру, чей потолок возносится ввысь на мили. Дыры, прошивающие его, пропускают тусклые полосы света. Невольно улыбнувшись, Рей оглядывается и видит, что тот уровень, на котором она оказалась, переходит в узкий каменный мост над бездонной пропастью.

Мост. Руки вдруг становятся мокрыми и липкими, и она вытирает ладони о порванные, изношенные штаны. Это первое, что в морабандских пещерах излучает жизнь и стремление, – за исключением обитающих в туннелях тварей. И трупов.

На Морабанде нет шёпотов и наставлений, но Рей всё равно идёт вперёд.

На середине моста она замечает мальчика – светлую фигурку на фоне бескрайнего чёрного камня. Сжавшись в комочек, он обхватывает темноволосую голову руками и всхлипывает, уткнувшись в колени. Зная – и не зная – что это видение (должно быть им), Рей подходит и встаёт перед ним, затем опускается на колени и кладёт ладонь на вздрагивающую спину.

– Эй, – говорит она самым своим успокаивающим голосом. – Что случилось?

Мальчик хлюпает носом, не поднимая головы.

– Больно.

– Что болит?

Маленькие длинные пальцы смыкаются вокруг запястья девушки, и её глаза изумлённо распахиваются, когда с прикосновением приходит тихое ощущение связи.

– Заставь боль уйти, – просит он по-прежнему себе в колени. – Пожалуйста. Заставь её уйти, Рей.

– Откуда ты знаешь моё?..

Мальчик исчезает. На его месте нет ничего, кроме камня. Рей с дрожью выдыхает и встаёт.

Когда она поднимает глаза, то на другой стороне моста видит вход, которого, она уверена, там раньше не было. Провал пульсирует тёмной энергией, вокруг него клубится багровый едкий туман.

– Проклятые пещеры, – бормочет Рей, достаёт меч и делает шаг вперёд.

***

Переступив порог, она оказывается в джунглях. Рей думает, что это тот же лес, который она видела в потоке, и, заметив поодаль стайку детей, утверждается в своей догадке. Она приближается, пока не видит их во всех подробностях.

Детей пятеро. В одном Рей мгновенно узнаёт маленького Аалто. В светло-песочных одеждах он кажется болезненно бледным. Неподалёку от него хрупкая девочка, чьи волосы заплетены в мириады тугих косичек. Аалто улыбается, приметив её, и взмахивает рукой.

– Идём!

Рей взволнованно подходит ближе и разглядывает остальных. Рядом с Аалто и девочкой с заплетёнными волосами – другая девочка, покрытую татуировками, на несколько лет старше пары, забрак, только вошедший в подростковый возраст, и…

Темноволосый долговязый мальчик. Он младше остальных, но они смотрят на него с ожиданием во взглядах.

Рей моргает. Видение меняется, и на месте детей возникают другие фигуры. Высокие, взрослые, с головы до пят закутанные в тяжёлые тёмные одежды, пристально глядящие на неё из-за масок.

На месте мальчика стоит Кайло Рен.

Не говоря ни слова, Рей смотрит, как он протягивает ей руку…

И исчезает. Джунгли выцветают, блёкнут и истаивают.

Руки девушки дрожат, когда она убирает палец с кнопки активации. Повернувшись, она видит вместо выхода прочную скалу.

Ей не остаётся ничего иного, кроме как продолжать идти вперёд.

***

Следующая пещера оказывается комнатой. Нет, архивом. Рей оглядывается. Видение накладывается на её воспоминания об архиве на Дантуине: золочёные статуи, полки целые и ещё не подвергшиеся разорению. Это Анклав до своего падения.

В центре на коленях в позе для медитации сидит женщина. Когда Рей подходит, она открывает глаза и удовлетворённо улыбается.

– Я ждала тебя.

Дыхание Рей сбивается, когда она узнаёт голос, – он принадлежит той старой пустой комнате. Это шёпот с Дантуина.

– Кто ты?

Улыбка незнакомки увядает.

– Кто-то давно забытый.

– Почему ты здесь?

– Потому что истории имеют свойство повторяться, – женщина встаёт, складывает руки за спиной. – И твоя история, Рей, может повторить мою.

– Может.

Она кивает. Её глаза вспыхивают жёлтым, а потом вновь меняют цвет на обычный.

– Великие и ужасные вещи. Спасители. Завоеватели. Герои. Злодеи. Боль быть никем, боль одиночества.

– Я не одинока, – резко возражает Рей. – Больше нет.

Женщина склоняет голову.

– Как скажешь. Однако познать любовь значит познать потери, а ты пока не потеряла никого.

Хан, мгновенно думает Рей, но видение качает головой.

– Есть потери, который ранят, а есть потери, которые ломают. Они отличаются, и очень скоро ты узнаешь разницу.

Во рту мгновенно пересыхает. Перед внутренним взором Рей умирает зелёный луч, а красный готовится нанести удар…

– Да, – сочувственно произносит женщина. – Не забудь шёпоты, Рей. Ты идёшь тропой огромной власти, но на ней тебя подстерегает смерть, и нет от неё спасения.

В груди становится тесно.

– Зачем ты говоришь мне всё это?

– Потому что я знаю, каково это – следовать твоим путём. Я – воспоминание. Я – предупреждение, – она двигается прочь, всё больше исчезая с каждым шагом. – И мой кристалл некогда делил свой дом с тем, что хранится у тебя.

Рей лихорадочно расстёгивает сумку, шарит в ней и достаёт мерцающий лиловым кристалл. Когда она поднимает глаза, на месте женщины стоит Аалто.

– Ещё одно, – с нежностью произносит он, и за его спиной появляется дверь.

Рей бросает на рыцаря угрюмый взгляд.

– Кто это был?

Аалто улыбается.

– Старый путь.

Она отталкивает его, не в силах больше терпеть загадки и предзнаменования, и мысль о смерти Люка, которая, будто меч, занесённый над головой, никогда не покидает её.

– Скажи, чего тебе от меня нужно!