Допустим, Виталий позвонил на домашний номер. Такое вполне возможно, если бы желание встретиться исходило от него. Ирка сообщила, что разговор в кафе вёлся на повышенных тонах, при том, что “волны” поднимала мать. Значит, можно предположить, что встреча состоялась по её инициативе… – Анастасия прервала анализ и взяла мобильный телефон. – Так и есть, звонок якобы от меня. Потому что в это время я видела неизвестно какой по счёту сон. Не хотелось бы торопиться с выводами, но похоже на то, что Виталий и есть тот человек, знающий о грехе матери».
Анастасия набрала номер Виталия и условилась о встрече.
«Говорить ему о записке или нет?.. Нет, – решила девушка. – Если Виталий о грехе мамы ничего не знает, то ничего и не скажет. А если знает – тем более. Попробую вскрыть его фактом сегодняшнего рандеву».
Мужчину визит Анастасии не удивил. Но облик… Она никогда его таким не видела.
Разница в возрасте стала ярче. И взгляд!.. Спокойный и уверенный, даже немного усталый, – наверное, от ожидания чего-то неизбежного. Объятия и поцелуй показались Анастасии одновременно чужими и очень знакомыми.
Внезапно её кольнула догадка. Сегодня утром она так прощалась с уезжавшим в командировку отцом.
– Здравствуй, Виталий. Поговорить бы…
– Привет, Настя. Проходи, располагайся.
Анастасия тут же уселась в мягкое широкое кресло и закуталась в тёплый плед. От предложенного хозяином чая гостья отказалась в пользу стакана воды.
Отпивая воду маленькими глотками, девушка переваривала изменения, произошедшие со вчерашнего вечера, и выбирала стратегию допроса жениха. Она остановилась на «блицкриге».
– Виталий, о чём ты разговаривал с моей мамой сегодня в кафе?
– О тебе, – спокойно произнёс мужчина, глядя Анастасии в глаза.
«Крепкий орешек. С налёта не возьмёшь. Но и я, наверное, чего-то стою… Всё-таки юрфак за плечами».
– Обо мне? На повышенных тонах? И кто на кого наезжал?
– Твоя мать.
«Браво, Ируся! – Анастасия невольно усмехнулась. – А допрашиваемый даже не пытается выкручиваться. Впрочем, его показания подтвердил свидетель».
– Значит, я верно предположила, что ты и моя мать знакомы. А повышенные тона говорят о некой истории между вами. Возможно, связанной со мной. Ты не хочешь её рассказать?
– Эта история, Настя, банальна. Мы любили друг друга. И ты… моя дочь.
– Я – твоя дочь? – последние слова Виталия чуть не лишили Анастасию дара речи. – А почему…
– Почему мы расстались?.. Мы оказались к этому не готовы. Тамара училась и подрабатывала официанткой. Я только что устроился с испытательным сроком фотографом в один глянцевый журнал. Моё желание сделать карьеру она расценила как отказ признать ребёнка. Но я не отказывался. По договору мне следовало отработать полгода практически на кабальных условиях. Так что, Настя, как ты понимаешь, наша свадьба отменяется.
– Ничего. Переживу. Виталий, когда мы познакомились, у тебя не возникало ощущения, что я тебе кого-то напоминаю?..
– Нет. А должно было?
Анастасия виновато улыбнулась и пожала плечами. «Похоже, я здесь ничего больше не раскопаю».
– Настя, вчера у тебя дома я понял одно. Ты счастлива в своей семье. Тамара – прекрасная мать. Григорий – отличный отец. Я не претендую на его место. Вполне допускаю, что мы видимся в последний раз. Но прошу, не вычёркивай меня из своей жизни. Я всегда готов помочь тебе… До свидания, дочь, – с дрожью в голосе произнёс Виталий, взяв за руку девушку, готовую закрыть за собой дверь.
По дороге домой эмоциональная буря, разразившаяся после скоротечного расследования, успокоилась.
«Виталий – мой отец! И что с того? К сожалению, отец родивший и отец воспитавший не всегда одно и то же лицо. Хотя почему “к сожалению”? Это не мой случай. У меня один отец – тот, который в командировке, и другого мне не надо. С самого раннего детства я помню, я знаю только его голос, только его руки. Но что же тогда получается?.. Мой отец женился на моей маме… либо когда она была беременна мной, либо когда я только что родилась. В принципе ничего особенного. Но мои родители никогда не рассказывали мне о том, как они познакомились!.. Да я и не спрашивала их об этом, а приняла их вместе, как нечто само собой разумеющееся, как некую данность, как условие какой-то задачи.
…Однако вернёмся к визиту. Факт знакомства Виталия с мамой установлен. Факт их встречи подтверждён. Если принять во внимание их прежнюю связь, то разговаривали они, с большой долей вероятности, обо мне. Но только ли о невозможности нашей свадьбы? Держу пари, что не только. Может, о том “нераскаянном тяжёлом грехе”?.. Тогда как объяснить повышенные тона? Мама Виталию угрожала?.. На эти вопросы смогут ответить только они оба. Если, конечно, захотят».
Войдя в квартиру, Анастасия прежде всего набрала номер мобильного телефона отца.
Она застала его отдыхающим в гостинице. Он только что принял душ и готовился отойти ко сну.
– Здравствуй, папа! Можешь прервать или приостановить командировку? Ты должен срочно быть дома.
– Что случилось, Настя? Что за пожар?
– Мама пропала. Если точно, ушла из дома. Оставила какую-то непонятную записку. Папа, приезжай быстрее.
– Ну дела!.. Хорошо, Настюша. Я завтра до обеда постараюсь всё здесь уладить и к вечеру приехать.
Григорий выполнил обещание. Ворвавшись в квартиру, он молниеносно обнял дочь:
– Что стряслось, Настя?
Не сказав ни слова, девушка протянула отцу записку.
– Ничего не понимаю… Просто отказываюсь понимать, – пробормотал Григорий, возвращая листок. – Что за тайны мадридского двора?
– Скорее, скелет в шкафу.
– Ты что-то знаешь об этом?
– Совсем немного. Давай сделаем так. Ты переоденешься, успокоишься. Мы возьмём по чашке чая и поговорим. Кое-что знаю я. Кое-что знаешь ты. Вот мы и объединим наши знания. Может быть, проясним ситуацию.
– Согласен, доча. Только мне не чаю, а холодной воды.
– Хорошо. Тогда и мне воды. Чтобы рассудок оставался холодным. Горячие эмоции могут помешать.
Минут через пятнадцать отец и дочь сидели в гостиной. Изредка они поднимали друг на друга глаза. Поставив на пол пустой стакан, Анастасия пересела с кресла на диван, ближе к отцу.
– Мама не умерла. Она ушла из дома. И мы должны понять, почему она это сделала, – еле слышно произнесла девушка куда-то в пустоту перед собой.
Григорий молча кивнул и обнял дочь.
– Папа, расскажи: как ты познакомился с мамой?
Мужчина поморщился, словно от острой боли.
– Я пришёл из армии весной, в середине мая. А через три недели умер отец, твой дед. Извини, доча, что так издалека, но для меня это очень важно.
Григорий говорил медленно, с большими паузами, словно стараясь придать каждому слову вес и объём.
– Мой отец женился на матери вторым браком. Его первая жена скончалась в родах, и он остался с дочкой, которую назвал Настей. Мама помогала ему, и они через пять лет поженились. Я – их общий ребёнок. Окончив школу, Настя уехала в областной центр учиться в институте. Она вырывалась к нам хоть ненадолго, но часто. В последний раз это случилось в конце октября – ноябре. Тогда выпал первый снег. Суббота, около полудня, мама на кухне, я играю с отцом в шахматы. Вдруг звонок. Я открываю дверь. На пороге – Настя. Запорошённая снегом, улыбающаяся. Из дома веет вкусным теплом. До сих пор помню запах растаявших на её пальто снежинок…
Григорий замолчал и закрыл глаза. Набатным боем раздавалось по квартире тиканье часов. Анастасия, затаив дыхание, боялась потревожить отца.
Он заговорил так же внезапно, как и замолчал.
– А потом, через два с половиной месяца, я увидел сестру на её похоронах. Родители, вероятно, щадя мою психику – мне было-то лет двенадцать-тринадцать – придумали какое-то отравление, халатность врачей, ещё что-то. Позже, я тогда учился в старших классах, болезнь отца уже прогрессировала и его поместили в областную больницу, мать рассказала мне тайну сестры. Она покончила с собой из-за несчастной любви, будучи при этом беременной. Ты, наверное, думаешь: к чему бы такое длинное вступление? И уже пытаешься найти связь между ним и своим вопросом…