— Учтите, что срыв передачи сценария будет стоить вам двойной суммы выплаченного гонорара.

— Простите, не понял, — Влад помотал головой, будто освобождаясь от наваждения. — Если я не уложусь в срок, то обязан буду вернуть вам двойную сумму?! Это же бред какой-то…

— Почему? Ваш сценарий тоже вряд ли стоит тех денег, что вам дают. Но мы же идем на риск.

Владу стало неуютно. Перед ним лежала куча денег, и тянула к себе, как магнитом. Но двойная сумма неустойки…

— А если форс-мажор?

— Что ж, мы и тут согласны рисковать. Если вы умрете, то с ваших детей вы взыщем эти деньги. Разумеется, когда они достигнут своего совершеннолетия. Не раньше.

У Влада пересохло во рту, а тело налилось свинцом.

— Так что, Владислав Петрович, живите долго, и будьте счастливы. Мы не препятствуем, — Неверов расплылся в улыбке, и все его грузное тело, казалось, начало растекаться в кресле, как подтаявший студень.

Влад открыл было рот, чтобы сказать, что он отказывается от сделки, но так и не произнес ни слова. Он лишь украдкой посмотрел на Неверова, который, по всему видно было, не собирался продолжать с ним дискуссию, и неторопливо раскладывал бумаги на столе. Господи! — воскликнул он мысленно, — как же я сразу не догадался, что это ловушка? Никто и собирался ждать от него какого-то решения. Все было решено за него.

— А если я…

— И не думайте, — мягко оборвал его Неверов, все так же копошась в бумагах. — Это уже ни на что не повлияет. Поверьте мне на слово. Вы же умный человек. У вас было три дня, вы только что дали ответ «да». Человек вы талантливый. Напишите эти розовые слюни и вся недолга. Остальное уже не имеет значения. Время пошло, как говорят. А я человек подневольный.

Влад тут же услышал, как оно — время — идет. Громко так, словно в ботинках с подковами. Стук отдавался в голове, заставляя вздрагивать при каждом ударе. Он подписал все подсунутые ему бумаги, не вникая в их смысл, потому что сосредоточиться на тексте ему все равно не удалось, как он ни старался. Было лишь одно желание — поскорее остаться одному.

— Ну вот, полный порядок, — Неверов собрал бумаги. — Итак, требования к тексту вы запомнили. Срок полтора месяца. Деньги можете не пересчитывать — там все в порядке. Бумаги эти пусть вас не беспокоят. Все будет так, как я передал на словах. Даже если бы вы не подписали ничего. Так что корить себя не стоит в любом случае. Вы поступили благоразумно.

Мужчина поднялся и легким шагом, что было удивительным для его тучной фигуры, направился к дверям.

— Погодите! — окликнул его Влад.

Неверов обернулся.

— Скажите честно, зачем это все, кому я понадобился?

— Пишите. Напишете — поймете.

Дверь захлопнулась, как капкан. Влад еще некоторое время прислушивался к тишине, к своему гулко стучащему сердцу. Затем он взял договор, но перечитывать не стал — все равно буквы прыгали перед глазами, — отнес его в дорожную сумку, с которой он приехал в отель. Глянув на пакет с деньгами, он первым делом запер на ключ номер, потом вытащил одну стопку, перетянутую резинкой, извлек купюру и посмотрел ее на свет, на ощупь попробовал и, вдобавок, понюхал. Деньги были настоящими. Количество — половина стоимости его квартиры. Штраф, соответственно, будет равен квартире целиком. Ни при каких обстоятельствах он не сможет заработать или взять в долг такую сумму. Выход — писать. Только выход ли это? — задал он себе вопрос, не желая даже думать про ответ.

Вытащив из мини бара бутылочку минеральной воды «Перье» и залпом осушив ее, Влад попытался взять себя в руки. Он сейчас не был в состоянии как-то анализировать происходящее. Однако была острая потребность задать самому себе вопросы, пусть и без ответов. Приложив холодную бутылку ко лбу, он опустился в кресло. Если посмотреть со стороны на эту пьесу, что разыгралась у него в номере, напрашивался в первую очередь тот самый вопрос, что он задал Неверову: кому нужен сценарист Семенов? Что кроется за этими загадочными условиями? Даже не столько загадочными, сколько странными, не поддающимися никакой логике. Почему ответ может содержаться в его же тексте? То есть, получается, что он, по всей видимости, сам же напишет ответ? Ага! — Влад поставил бутылку на стол. — Они уверены, что Влад знает, почему так могло случиться с какой-то там девицей, которую обманули… Бог мой, кто обманул? Почему это так важно господам Неверову и Ракитину? Это история из жизни? Если да, то почему было не рассказать ему все, как есть. А уж он бы постарался изложить это в художественном варианте. Или… они считают, что обманщик он сам? Семенов? И ему понадобится лишь напрячь свою память, причем, напрячь за офигенный гонорар! Нет, эти люди сумасшедшие. И они его приговорили. Этими деньгами…

Между тем, Влад начал лихорадочно перелистывать страницы своей юности, вплоть до сегодняшнего дня. Он никогда не был заядлым любителем мимолетных приключений с представительницами противоположного пола. Ну не было у него столько девушек, чтобы заблудиться в этих воспоминаниях. Ничего похожего не отыскалось и в период школьных лет, когда он с ребятами ходил на дискотеки и вечеринки. Да и вообще — неожиданно подвел он грустный итог, — с женщинами у него всегда как-то не складывалось. Обижаться, скорее, можно было ему, нежели какой-то девице. Получается, что писать придется не про себя любимого. Так кому пришла в голову идея сделать из него козла отпущения?

Влад стукнул кулаком по столу. В очередной раз он подумал о том, что весь кошмар последних событий имеет к нему прямое отношение. И контракт на «розовые слюни» из той же серии. А вдруг этот Неверов и есть убийца Павлова? И Волошина заодно. Никто не знает, какие муки им пришлось вынести перед смертью. И вот теперь наступил его черед. Начать решили с пряника. Но вскоре дело может дойти и до кнута. Он с отвращением посмотрел на деньги. Такое случилось с ним впервые. Почему он не выгнал этого проходимца Неверова вместе с его деньгами? Струсил? Пожадничал? Скорее, не рискнул. Такая формулировка будет выглядеть несколько мягче и точнее, подумалось ему. К тому же слова Неверова о том, что решающим фактором сыграло его «да», а вовсе не подписанные бумаги, нельзя сбрасывать со счетов.

Из гостиницы придется съезжать. Надо работать. Еще никогда Владу не приходилось думать о работе с таким ужасом. Уже много лет самые сладостные минуты — те, когда он садился за новый сценарий. Фантазия бурлит, мысли яркие, надежды большие. И так было всегда, ровно до сегодняшнего дня…

Побросав вещи в сумку, он подошел к мусорной корзине и вытащил скомканные «Вечерние новости», после чего аккуратно оторвал нижний край листа с реквизитами редакции. Пока еще он и сам не знал, зачем ему понадобились телефоны этой газетенки. После разговора с Майей и Петей Волковым персонаж Сержа Петросяна выглядел уже не так комично. Возможно, что поговорить с ним еще придется. И не раз. Взять, так сказать, интервью у репортера. А что, подумал Влад, пусть побудет в шкуре своего собеседника. Ему полезно будет!

Войдя в квартиру, Влад вздрогнул: на кухне горел свет.

— Настя, ты дома? — громко позвал он.

В ответ — ни звука. Он хорошо помнил, что Настя оставляла свои ключи перед уходом. И вряд ли она стала бы делать второй экземпляр. Это не в ее стиле. Однако окликнуть кого-либо еще он не мог. Не было у него никого. Ни собаки, ни кошки…

В кухне было пусто. Пройдя по квартире, он убедился, что дома никого не было. Получается, он просто забыл выключить свет, уезжая в гостиницу? Возможно, вполне возможно, успокаивал он себя. Дни стоят серые, темные, свет он мог включить в любое время суток, и в глаза могло не броситься. Тем более что уже вечерело.

Влад посмотрел на сумку и с досадой пнул ее к стене. Разбирать вещи не хотелось. Даже деньги, лежавшие там, его сейчас как-то мало тревожили. Потому что тот, кто их дал, так же легко сможет их забрать. В любой день. Да что там день! В любую минуту. Это для него ясно как дважды два! И в банк такую сумму он не мог положить. Именно сейчас, когда вокруг него творятся эти чудовищные преступления, открыть счет в банке — огромный риск. Объяснять потом про каких-то мифических господ Неверова и Ракитина — смерти подобно.