Без четверти час она уже была на месте. Вокзал находился рядом с гаванью, где когда-то сновали рабочие, разгружая груз сланца с кораблей. Теперь тут сновали дорогие прогулочные яхты. Побродив немного вокруг, Джинни присела на швартовую тумбу, чтобы съесть жаренную картошку и яблоко, а потом отправилась на поиски Юбилейной аллеи.

Она не слишком хорошо представляла, о чем будет говорить с сестрой Рианнон. И не знала даже, хочет ли вообще этого разговора. Сердце колотилось как перед выходом на сцену, то и дело накатывало беспокойство. Отыскав на мощенной сланцевыми плитками аллее нужный дом, Джинни прошла мимо – до конца улицы, прежде чем смогла собраться с духом.

Вернувшись, она позвонила в звонок. Узкий садик перед домом выглядел очень ухоженным, дорожку обрамляли кустики яркой герани. На окнах – в отличие от остальных домов на этой улице, – не было занавесок, видно было, что и внутри все такое же аккуратное и ухоженное.

Дверь открылась. На пороге показалась женщина. Она прищурилась от яркого солнечного света, прикрыла рукой глаза и тут же удивленно отшатнулась.

– Вы миссис Мередит? – спросила Джинни. – Сестра Рианнон?

Хелен Мередит выдохнула и провела рукой по темным волосам. Джинни она узнала и теперь явно была потрясена.

– Заходи, – сказала она, наконец, отступая в узкий коридор. – Итак… Ты Джинни, верно? Боже, прости за мое… Просто я очень удивилась, только и всего. Она тебе рассказала, да?

– Она моя подруга.

Джинни шагнула в дом, и Хелен закрыла за ней дверь. Наступило неловкое молчание, потом они обе заговорили одновременно. Джинни сказала:

– Простите, говорите вы.

– Я хотела предложить тебе кофе или еще чего-нибудь.

– Спасибо! Да, я бы…

Она прошла за Хелен на маленькую кухню и села на стул, пока та доливала воду в чайник и доставала чашки. Тут тоже все было чистым и аккуратным, как новое. Когда-то Джинни думала, что у других людей все просто более новое, чем у них с папой: новые ковры, новые занавески, новая мебель. Потом она поняла: другие люди просто чаще убирают. «Но ведь у нас есть занятия поинтереснее уборки», – сказал папа, когда она поделилась с ним своими наблюдениями.

– Я ведь просила ничего тебе не рассказывать, – сказала Хелен Мередит. – Теперь мне стыдно.

Она села напротив Джинни за маленький столик для завтрака. Теперь видно было, как сильно она покраснела от смущения. Однако ни увильнуть, ни отвести взгляда не попыталась.

– Что именно сказала тебе Рианнон?

– Что вы встречались с моим отцом и хотели узнать, не удочерил ли он меня.

Хелен Мередит кивнула.

– Мне просто стало любопытно, – объяснила она. – Прости.

– А вы не спросили об этом моего отца?

– Нет. Даже не знаю, почему. И… Я подумала, нам с Рианнон пора снова начать общаться. А тут и повод появился. Не знаю…

Чайник закипел, и она встала, чтобы сделать кофе.

– Кстати, называть меня миссис Мередит необязательно. Я Хелен, – сказала она, не оборачиваясь.

– Ладно, – кивнула Джинни, думая о том, насколько непохожа Хелен на свою сестру. Она понятнее и ярче и, возможно, в чем-то сильнее.

Пока та не обернулась, Джинни продолжила:

– Еще Рианнон сказала, вы спрашивали, не сидел ли мой отец в тюрьме.

– О боже.

Хелен принесла и поставила на стол чашки. Ее лицо отражало глубочайшее смущение и стало уже совершенно красным. Джинни еще ни разу не видела, чтобы взрослому человеку было так стыдно.

– Я не хотела, чтобы она тебе рассказывала, – повторила Хелен. – Я пожалела сразу, как только спросила. Так глупо. Ты ведь ему это не передала, правда?

– Конечно, нет! Он даже не знает, что я сюда поехала. И вообще ничего обо всем этом не знает.

– Хорошо. Прости меня. Не нужно было слушать…

– Слушать кого?

– Одного человека… Мой муж с ним знаком. Он говорит, что твой отец сидел в тюрьме. Наверное, какая-то ошибка.

– Но… что он мог такого сделать, чтобы его посадили?

– Не знаю, – Хелен выглядела очень несчастной. – Возможно… я же говорю, какая-то ошибка.

Несколько секунд Джинни просто наблюдала за ней. Хелен крутила в пальцах чайную ложечку, медленно поворачивая ее, как стрелку часов, и даже не прикоснулась к своему кофе.

– Вы ведь знакомы с папой, – сказала наконец Джинни, – и можете у него спросить?

– Не могу. Пока нет. Мы еще недостаточно хорошо знакомы. Может, я и не стану спрашивать. Просто… Нет.

– А ваш муж знает?

– Бенни? Его никогда нет дома. Он и не узнает, – Хелен сделала глоток из чашки. – Расскажи мне, кто была твоя мама.

Слово «мама» она произнесла с валлийским акцентом, и Джинни это понравилось. Звучало похоже на французское «маман».

– Она приехала с Гаити. Училась в художественной школе, встретила моего отца, они полюбили друг друга и поженились. Потом родилась я, а мама заболела гепатитом и умерла. Это все, что я знаю. Ее звали Аннель. Аннель Батист в девичестве.

– Так ты ее совсем не знала?

– Нет. Но у меня есть фотография.

– Откуда, говоришь, она приехала?

– Гаити. Где зомби. Зомби и вуду. Она знала французский и креольский. Но я креольского не знаю, не у кого было научиться.

– И ты ни разу там не была? Не встречалась с ее семьей?

– Это и моя семья, – уточнила Джинни. – Но нет. Ни разу. Мне кажется, у них с папой нет ничего общего.

– Есть – ты.

– Разве что… По-моему, папа так и не смог с ними поладить. Они просто… По правде говоря, я о них ничего не знаю.

А так хотелось бы. Но на все вопросы папа говорил только, что мамина семья богата и живет в Порт-о-Пренс – это столица Гаити. Больше он ничего не знал и сам.

– Мы мало говорим о ней, – призналась Джинни. – В основном держимся друг друга.

Они посидели в тишине еще немного, и это оказалось проще, чем могла бы предположить Джинни. Потом Хелен рассказала немного о себе, о том, как из-за парня поругалась с отцом, и все вышло из-под контроля, как они наговорили друг другу такого, чего даже не думали, и как тяжело было сделать первый шаг навстречу. Уходя домой, Джинни думала о том, насколько приятной оказалась Хелен и как повезло Рианнон иметь такую сестру. Но семья вообще странная штука. Это надо же было так сильно поругаться.

Все воскресенье Джинни сгорала от нетерпения: нужно было позвонить Рианнон и рассказать ей о встрече с Хелен, но папа все сидел и сидел дома. Утро он провел на диване с газетой, но днем решил, наконец, прогуляться и посмотреть еще раз на лодку, которую подумывал купить. Джинни тут же бросилась к телефону.

– Рианнон, это ты? Ни за что не поверишь, но я виделась с твоей сестрой!

– Что? Когда?

– Вчера. Честное слово, она очень классная и очень милая… Ее мужа не было дома, она была одна. То, что она про папу спрашивала… оказалось, это просто какой-то слух, друг ее мужа говорил об этом. Ошибка, наверное. Но я должна была поехать, никак не могла удержаться…

Казалось, Рианнон не слишком порадовала эта история. Как будто Хелен украли у нее. Или просто ее родители были где-то рядом, а потому спокойно поговорить не получилось. Нельзя было показать волнения. «И мне нужно вести себя тактично», – подумала Джинни.

Впрочем, уже на следующий день, в «Драконе», они смогли как следует все обсудить, и почти целое утро сосредоточенно беседовали то у кофемашины, то за барной стойкой, анализируя впечатления Джинни, слова Хелен, то, как выглядел дом и его хозяйка. И реакцию Джинни на ее рассказ.

– Ты должна сама поехать и встретиться с ней, – убеждала Джинни подругу. – Хелен очень дружелюбная. Честное слово, она тебе понравится.

Но придется подождать до следующих выходных. Тогда, может, удастся съездить к Хелен вместе. Однако Джинни быстро одернула себя: нужно проявить больше такта. Пускай в первый раз Рианнон встретится с сестрой сама. Эта идея показалась ей очень благородной; Джинни с удовольствием бы рассказала о ней Рианнон, чтобы получить похвалу, но это бы все испортило. Поймав себя на этих рассуждениях, она даже рассмеялась.