– Карта магазина.

На столик легла морщинистая рука с пёстрым маникюром. Колец на пальцах было не меньше, чем свадебных замко́в на мосту влюблённых.

– Пакеты бесплатные?

– Нет. Пять рублей.

– А что вы мне так отвечаете?

Пик! Раиса Петровна промолчала. Если она чему и научилась, работая на кассах, так это не отвечать, когда клиенту приспичило поскандалить. Они приходят и уходят, таких, как эта, сегодня будет ещё тысяча. А у кассира смена не резиновая.

– Это ваша картошка?

– Моя, а что?

– Мне кажется, внутрь сетки случайно попала банка с икрой.

Раиса извлекла из картофельного плена дорогие консервы.

– Будете брать?

– Ещё чего, ваши сотрудники пихают в картошку чёрт знает что, а я должна переплачивать?

– Защитная пломба сорвана.

– А?

Кассир подняла глаза, увидела перед собой пожилую даму, кислое лицо которой, не могли украсить ни дорогие серьги, ни причудливая модная причёска, ни натуральные меха. Таких персон раскладчик товаров Копытин называл: «С печатью богачества».

«Ну почему? – подумала Раиса, отводя взгляд от неприятного лица. – Почему чаще всего воруют те, у которых уже всё есть?»

– Картой или наличными?

– Картой.

Терминал выдал ошибку.

«Только не сейчас, – кассир задержала дыхание и закрыла глаза. – Пожалуйста, только не с ней».

– Карта не читается.

– Что значит «не читается»?

Раиса Петровна не знала, что это значит. Весь последний месяц банки работали плохо, постоянно случались сбои. Да что там банки, с десяток кассиров уволили за финансовые ошибки.

Вот и теперь образовалась толпа, покупатели недовольно загудели. Кассир набрала воздуха в грудь:

– Оплата на третьей кассе только наличными.

– Опять, Раиса? – послышалось с соседней кассы.

– Опять.

У недовольной дамы наличные, к счастью, нашлись. Но очередь приняла новость без энтузиазма, кто-то особенно вредный даже присвистнул и зааплодировал.

Раиса оглядела своё рабочее место: нет ли где сладких пятен, мучной пыли, ровно ли лежат приборы, хорошо ли открывается денежный ящик. Вид удаляющейся причёски дамы «с печатью богачества» – белого грозового облака – вызвал у неё желание убраться. Раиса вдруг начала выстраивать из предметов вокруг себя крохотную икебану. Чистота и порядок – единственное, что помогало ей снять напряжение и не спятить от ежедневного дыхания мирового хаоса. В её доме и автомобиле даже паучок не смог бы отыскать пылинки. Даже паучок? Да ему там попросту неоткуда взяться! Будь у Раисы больше времени, она бы не ограничилась рабочим местом и вошла бы в царство супермаркета, машинально расставляя по полкам товары в строгой последовательности, протирая тряпочкой консервы и стеклянные бутыли, поднимая упавшие пачки с йогуртом, комкая пакетики из отдела фруктов, которые неряхи-посетители бросают в ящики. Ах, какое это счастье – наводить чистоту…

Но пять секунд уборки закончились быстро. Перед Раисой появилось красное лицо запыхавшегося крупного мужчины в измазанном грязью пальто и расстёгнутой рубашке. Из-под ворота выбивались дремучие джунгли, левый глаз истерически моргал, не предвещая ничего хорошего.

– Почему в гигантском супермаркете не найти ни одной пачки кофе? – он бухнул на ленту двухлитровую бутылку колы.

Пик!

– Ещё что-нибудь?

– Я задал вопрос! Или мне позвать администратора?!

Раиса Петровна нервно поёрзала в кресле.

– Вы разве не смотрите новости? Кофе исчез из всех магазинов. Уже неделю как…

– Что? А энергетические напитки, куда вы их дели?

– Послушайте, в таком тоне…

– Ну и придурки ваши раскладчики, если забыли выложить ходовой товар. Или просто отдел доставки сдох?

– Товары по акции?

– Не заговаривайте мне зубы. Жалобную книгу и директора магазина сюда!

– Альфа-самец вышел на прогулку, – послышался скрипучий голос за спиной Колесова.

Кофеман развернулся, и Раиса увидела невысокого господина с острыми глазками и саркастической ухмылкой. Она так и назвала его мысленно – «господин», потому что шутник носил закрученные усики и бородку в стиле конца девятнадцатого – начала двадцатого века.

– А? – бухнул Колесов, раздувая ноздри.

Усач сложил губы бантиком.

– Обижают на работе, не понимают дома. Бедный маленький диктатор! В супермаркете ты сразу попадаешь в своё царство: напуганные вежливые кассирши и продавцы, кланяются тебе в ноги, расстилают перед тобой пальмовые ветви.

– Что?

Колесов был на голову выше насмешника и вдвое шире.

– Жалобную книгу ему, немедленно! – провозгласил коротышка. – Человек не выпил кофе!

– Не надо, – шепнула Раиса, – Вы сделаете только хуже.

Но на здоровяка уже глядели с соседних касс, вся выстроившаяся очередь за спиной нервно подёргивалась. Колесов вжал голову в плечи.

– Должен вас расстроить, – отчеканил усач, колким взглядом впиваясь в красное лицо грубияна. – Кроме кофе, совсем скоро с прилавков исчезнет алкоголь, а затем один за другим самые востребованные продукты. Прежде всего, те из них, что помогают бороться с усталостью.

– Вы серьёзно? – полюбопытствовал какой-то паренёк из толпы.

– Я учёный-эколог, – приосанился народный оратор. – Если вам это о чём-нибудь говорит. Я изучаю не только то, как выброшенная вами пластиковая бутылка плывёт по реке в Мировой океан к одному из мусорных островов. Я знаю, где, как и для чего производится бо́льшая часть того, что мы называем продовольствием.

– Но почему же молчат власти? – воскликнул тот же обеспокоенный голос.

– Боятся волнений. Кризиса. Продуктового бунта.

Толпа загудела, зашевелилась. Несколько парочек рвануло обратно к прилавкам.

– Упс, – сказал учёный. – Кажется, я разворошил осиный улей.

Он смерил холодным взглядом Колесова, застывшего с открытым ртом.

– Так и будете стоять здесь или заплатите за сладкую водичку с газами? Говорят, её изобрёл один скучающий аптекарь.

Колесов молча протянул карту. Раиса сжала губы, сдерживая улыбку.

– Мы принимаем только наличные.

– Вы не предупреждали.

– Три минуты назад.

Он врезал кулаком по прилавку.

– Директора.

– Пройдите на соседнюю кассу.

– Сейчас я, мать вашу, устрою соседнюю кассу, – процедил Мистер Зло. – По этому телефону можно вызвать начальство?

Он потянул руку к кнопочному аппарату, стоящему возле кассы, но его пальцы, так и не достигнув цели, замерли на полпути. Глаза Раисы расширились, когда она увидела, что в японский сад её рабочего пространства вторглась грязная грубая лапища. Что-то лопнуло в милой приветливой кассирше, и тогда случилось то, что позднее назовут «кратким скачком напряжения». Лампы моргнули и погасли, покупатели, а также сотрудники магазина, включая охрану, замерли, как будто сговорились поучаствовать в забавном флешмобе. Но всё происходящее уж точно не выглядело смешно. Какая-то старушка не успела сжать пальцы на пачке риса, и пакет упал и, лопнув, брызнул крупой. Накачанный мужчина с татуировкой на предплечье и зализанными волосами молча ткнулся носом в холодную витрину с заморозкой. У девушки, держащей за руку своего парня, из носа потекла струйка крови, пересекла замершую улыбку и капнула на пол. Мальчик, лет пяти, стоял возле стойки с киндер-сюрпризами, но глядел сквозь них. Его глаза, два стеклянных шарика, абсолютно ничего не выражали. Впрочем, после того, как моргнули лампы, во взгляде всех присутствующих исчезли признаки разума и сознания.

Пётр Колесов так и остался стоять с вытянутой рукой, как будто изображал рачка-бокоплава в детской игре «Море волнуется – раз!».

Его глаза тоже потухли, тонкая ниточка слюны протянулась от угла рта до воротника. И только лицо Раисы за кассой двигалось и жило. Выщипанные брови то поднимались, рисуя на лбу кривые подковы, то хмурились. Верхняя губа дёргалась, обнажая сжатые зубы. Глаза лихорадочно блестели и, не отрываясь, глядели на обидчика. На щеках и шее проступили сеточки тонких сосудов странного фиолетового оттенка. Челюсти разомкнулись, и из горла вылетели звуки, непохожие на человеческий голос. Скорее они напоминали какофонию инструментов, настраивающихся перед концертом.