ELYSIUM

by Nora Sakavic

Книга издана с согласия автора.

Перевела с английского Мария Шмидт

Text copyright © Nora Sakavic, 2019

© Мария Шмидт, перевод на русский язык, 2022

© Издание на русском языке, оформление. Popcorn Books, 2022

Cover art © by Kiia Kanerva

– Эви, во дворе пожар.

Я поднимаю взгляд и вижу Каспер, которая тайком пробралась ко мне в ванную и сидит на раковине. Ничуть не смущаясь собственной наглости, она выжидательно сверлит меня взглядом, пока я наконец не отвечаю:

– Бывает.

– Твои волки недовольны, – сообщает Каспер, будто мои волки хоть когда-то хоть чем-то бывают довольны. – Они уже целый час под дверью бродят.

– Чушь, – отрезаю я. В том, что мой недружелюбный приветственный комитет на такое способен, я не сомневаюсь – просто знаю, что просидела в ванной куда меньше часа. После смерти Каспер утратила чувство времени и с каждым днем все больше забывает, что это такое. Она еще пытается с этим бороться, потому что умерла не так давно и пресловутая «вечность» до сих пор ее пугает, но в конце концов Каспер уступит неизбежному. И, надеюсь, покинет Элизиум прежде, чем это произойдет. – Вели им проваливать.

Каспер испепеляюще смотрит на меня.

– Ты же прекрасно знаешь, что они меня не видят.

– Но почувствуют, если ты вцепишься пальцами им в хребты. Можно мне теперь помыться спокойно?

Она наклоняется ближе и проводит бледной рукой по моей темной коже.

– Можно, конечно.

– Без посторонних глаз, если это не очевидно.

– Ханжа, – фыркает Каспер, но с раковины слезает. – Ладно, пойду тогда посмотрю, как спит Александра.

– Она не спит, – замечаю я, но Каспер уже ускользает сквозь стену в соседнюю спальню.

Я включаю воду, решив, что увещевать Каспер бесполезно, но ее предостережение не выходит у меня из головы. Разумеется, во дворе пожар. С самого моего прибытия он происходит каждый год третьего февраля.

«С моего прибытия». Злосчастные слова ядом разъедают мне горло и обжигают язык, но этот яд мне хорошо знаком. В шкафчике, где должен лежать ополаскиватель для рта, стоит бутылка «Джека», и я беру ее с собой в душ.

Все стены в Элизиуме звуконепроницаемые – и слава богу, учитывая, чем питаются некоторые местные жильцы, – так что никто не слышит, как я фальшиво пою «С днем рожденья». После каждой строчки отхлебываю по глотку «Джека» – отчасти в качестве тоста, а отчасти – чтобы выжечь ком, который застрял в горле. После пятнадцати с лишним лет работы в баре я так легко не пьянею, но и этого хватает, чтобы смягчить жар, который раздирает мне грудь. Затем я иду одеваться и по пути ставлю бутылку на место.

Обычно на работу я хожу в джинсах и самой чистой на вид рубашке, но на этот раз пытаюсь нарядиться чуть достойней. В короткой юбке будет холодно, но она мне идет и даже слегка ободряет, а мне сегодня это совсем не повредит. Я наношу на ноги лосьон, излишки втираю в предплечья и по дороге к выходу беру из шкафа пару сандалий.

Каспер не обманула: Мэрилин и Хоган в самом деле ждут меня в коридоре. В волчьем обличье они наверняка бы щетинились, но даже в человеческой форме эти двое ухитряются сохранять точно тот же свирепо-встревоженный вид. Я едва удостаиваю их взглядом, направляясь к лестнице, и Мэрилин преграждает мне путь.

– Во дворе пожар, – говорит она.

– Ну да. – Я напоминаю себе, что в прошлом году Мэрилин здесь еще не было, но мой ответ все равно звучит едко, словно это само собой разумеется. Мэрилин смотрит на меня, будто ждет подробностей – например, нормальных объяснений, – но мне сейчас не до того. Я жестом велю ей уйти с дороги, зная по опыту, что сама сдвинуть Мэрилин с места не смогу. Она крохотная, но весит целую тонну. Возможно, потому что, помимо человеческого, у нее есть еще одно тело. – Соседи ничего не заметят, и дом от пожара не сгорит. Просто не обращай внимания, к полуночи все погаснет.

– Но ты должна…

– …через пятнадцать минут быть на работе, – перебиваю ее я. – Я скажу Фалькору и Смергу присмотреть за двором. Ты довольна?

Мэрилин скалится на меня. От тревоги ее подбородок принимает звериные очертания. Мне становится слегка не по себе при виде того, как странно и неестественно выглядит ее рот, но я слишком долго прожила в Элизиуме, чтобы показывать страх. Я главная хозяйка этого сверхъестественного пристанища и по совместительству его стержень, а потому тронуть меня даже пальцем здесь никто не может, но вот всячески портить мне жизнь все имеют полное право. Чтобы выжить в Элизиуме, мне, как единственному человеку, приходится постоянно притворяться, что главное чудовище тут я, и за годы я научилась делать это мастерски. Я медленно и плавно поднимаю руку, а затем указываю на пол.

– К ноге.

Я с огромным трудом сдерживаюсь, чтобы не вздрогнуть, когда Мэрилин щелкает зубами, метя мне в горло. К счастью, меня отвлекает резкий голос Хогана:

– Сара.

Уже несколько месяцев я не слышала настоящего имени Мэрилин. Всем жильцам в день прибытия я даю прозвище и упорно не признаю, что прежде у каждого из них была иная личность. Эта привычка у меня с детства: я всегда любила придумывать людям другие имена. Моя мать говорила, что таким образом я стремилась взять все в свои руки. Теперь же это просто способ держать моих жильцов, нередко очень жутких, на коротком поводке. Даже девушка-призрак по имени Каспер не смогла избежать этой участи.

Мэрилин, названная в честь Мэрилин Монро за стильный внешний вид, с яростью смотрит на Хогана. Потом она еще поймет, почему он ее не поддержал, но сейчас Мэрилин зла на него так же, как на меня. Мне, впрочем, совершенно без разницы, потому что теперь нас двое против одного, и Мэрилин без дальнейших споров отступает в сторону. Я оставляю их разбираться друг с другом и иду вниз вызывать такси. В иное время я бы доехала до работы на велосипеде, но горький опыт подсказывает, что мини-юбки и велосипеды – вещи несовместимые.

«Сглаз» находится в паре улиц от центра Огасты, штат Джорджия. Это довольно дешевый кабак, но все же он успел стать для меня домом в той же мере, что и Элизиум. Когда я пыталась пережить жестокое предательство мужа, «Сглаз» стал не первым баром, куда я забрела, но первым, где никто не додумался потребовать у меня документы.

Больше полугода я сидела за стойкой в углу и рыдала, пока Даллас не сказал, что я могу оплатить свой заоблачный счет, если отработаю пару смен. И тут же отправил меня на кухню, едва узнал, как мало мне лет. Не такой карьеры я для себя ждала, но, в общем-то, и присматривать за чудовищами Элизиума я тоже никогда не мечтала.

На двери бара висит истрепанная за годы табличка: «3 февраля мы будем закрыты на ремонт». Я касаюсь таблички ладонью и одними губами благодарю Далласа за то, что он до сих пор помнит о моем горе. Уж не знаю, по доброте ли душевной или ради лишнего ежегодного выходного, но, если честно, мне плевать.

Я захожу и вижу у стены доску с объявлением: «Закрыто. Пожалуйста, приходите завтра». Доску я ставлю на тротуар прямо у входа, но дверь не запираю, а вместо этого иду готовить стойку к работе.

Ночь будет тихая, потому что только самые давние наши завсегдатаи знают, что мы сегодня не совсем закрыты, и менее половины из них решат, что сегодняшняя распродажа «Все за четверть цены» стоит того, чтобы заявляться на мой личный праздник жалости к себе. Я беру из подсобки кассу, достаю мелочь и бросаю несколько монет в музыкальный автомат в углу.

Порядковый номер песни Sunday Morning я знаю наизусть и поэтому жму кнопку снова и снова до тех пор, пока автомат не заявляет, что мелочь у меня кончилась. Как и всегда, первые ноты пронзают мне сердце насквозь, и я просто стою у автомата несколько секунд, слушая, как скрипка и фортепиано поют пустому бару печальный дуэт. До сих пор не понимаю, почему выбрала свадебной песней такую скорбную мелодию. Может быть, отчасти я уже тогда чувствовала, что меня ждет, и пыталась предостеречь об этом себя саму.