Вдох и выдох. Реакция только по факту… Вдох и выдох.

С утра Крысолов отметился громким покашливанием. Человек осторожный — похвально. Если сведет с обещанными торговцами зачислю в потенциальные союзники. Само собой на испытательный срок. Дедок сильно не договаривает… но и я бы не откровенничал с чужаком. Скорее наоборот — прибил бы к полу для надежности и допросил по третьей форме. И вряд ли извинился после.

Тело затекло от неудобной ночной дремы на ящике.

— Слышу, проснулся, — донеслось снаружи.

— Пошел нахер.

Настроение минорное. Как мог разогнал кровь несколькими упражнениями. Новый день, новые впечатления, первое из которых забитость мышц. Как эти черти тут выживают? Прополоскав рот водицей, отдававшей тухлятиной, сделал несколько глотков и скривился. Хрустнул остатком концентрата. На балансе остались консерва и бутылка воды от старика. Сколько ж сделать-то придется, планов громадье…

Хотелось откровенно жрать. Самое простое решение, купить не только информацию, но и глянуть ассортимент барыг, узнать расценки, чтобы сориентироваться в своих возможностях. Что-то добуду сам, а что-то проще приобрести… наведя мосты к плодотворному сотрудничеству. Еще проще — раскулачить Крысолова…

Я выбрался под открытое небо. Метрах в трех терпеливо переминались дед и девушка. Она облачилась в привычный джинсовый прикид, он — в плотную походную куртку. Предплечья обернуты на несколько слоев грубой тканью, в руках багор. Багор мне понравился, прям захотелось… От группового нападения поможет вряд ли, злоумышленников тоже лишь притормозит, но одиночных сухих гонять само то.

Оба моих знакомца при рюкзаках. Закинул свой на плечо, ткнул лыжной палкой отвердевшую землю.

— Далеко идти?

— Час-два, — пожал плечами дед. — Сухие не дремлют, почуют и хана…

Вопрос с иссушенными упырями натолкнул меня на мысль:

— Часто даешь подработки? — Вопрос не праздный. От пары заданий по зачистке я бы не отказался, да, в принципе, от любых несущих прибыль…

— Случается. Ко мне редко заглядывают… А в общинах, которые не держат своих охотников и мусорщиков, это нормальная практика.

— Общины говоришь? — Я хмыкнул. Какая насыщенная подпольная жизнь. Семен Абрамович врал, как минимум, не договаривал изрядный кусок правды.

— Знаю несколько, — вклинилась хмурая Крыса. — Может пойдем?

Они враз зашевелились, закружились на пятачке. Старик, обрывая разговор, деловито махнул багром, и встал на тропу — прогалину меж сумрачных деревьев. Подобных «троп» вокруг с десяток… Топай, обрастая впечатлениями.

Шли реально медленно. Крысолов выдерживал только ему ведомый темп, совершая маневры меж обвисших зданий. Будил легкие отзвуки в провалах дверей и окон, иногда останавливался на пару минут… А мне не в тягость — приятным бонусом направление совпадало с искомым. Джимми близится, потерянный сенс.

Всю дорогу молчали, иногда дед скупыми жестами показывал Крысе на отдельные строения, провалы в тротуарных торосах — ничем не примечательные, безликие темные пятна на сломанном лике города. Девушка кивала, и мы шли дальше. Я запоминал — пригодится… Все сильнее хотелось разжиться маломальской картой. Если верить старику, зоны перемешаны до полного сумбура, но местные, те же торговцы, должны как-то ориентироваться — играть только на знакомом пятачке верная дорога к вымиранию.

— Как вы ориентируетесь? — спросил у напряженных спин. Крысолов с готовностью замер, прислонившись к обгорелому кузову легковушки. Дед отвык от пути — урвал минутку отдыха без потери сурового образа лидера.

— А с головой-то у тебя хуже, чем я думал, — протянул задумчиво. — Пилигримы конечно все с прибабахом…

— Ось, — буркнула Крыса, махнув куда-то за дома и не давая спутнику растечься мыслью. — Видел?

— Та белая хрень у горизонта? Почему ось?

— Божья струя, — выдал старик.

— Еще раз?

— Видно отовсюду, — насупилась девушка. — Любой компас наводится на нее. Спроси у торговцев, некоторые барыжат картами зон, но дорого — только за адхары. И спрашивают не био, суки жадные…

— Наболело? — Я с интересом изучал колыхание злости в Крысе. Малая не затухла, являет живость в реакциях… Но побоку, не до нее сейчас. — Ведите Сусанины.

— Кто? — вскинулась девушка. — Че сказал?

Старик чутка ткнул ее древком багра, поторапливая. Она проглотила остаток фразы и молча зашагала вперед. Пинком загнала ржавую железяку под остатки кузова, что кособоко оттенял бордюр. Звякнуло… Крысолов шикнул. Его поведение чуть изменилось — больше настороженности, нервные взгляды по сторонам.

В чем суть я не уловил — разница в несколько пройденных кварталов для старика, как рубикон. Чужая территория? Спрашивать не стал…Из моих вопросов они кроили слишком забавные выводы. Я больной пилигрим — иду перекинуться словечком с местными ИП.

Точка встречи располагалась на первом этаже — единственно уцелевшим от жилого дома. Верхушку снесло, щедро раскидав по округе и превратив окрестности в серый каменный лабиринт. В одной из комнат, к которой пролезли, щедро протерев проходы от грязи, приткнули рюкзаки у стенки и расположились на отдельных кусках балок, кем-то принесенных в качестве насестов. В углу чернело привычное кострище — над ним, на стене, просматривалась цифра 34. Любопытная нумерация стоянок… Я видел цифру 8, и счет значительно продвинулся. В этом присутствовала некая странность, о которой надо бы спросить… Но лицо Крысолова, сморщенное нервным спазмом, не располагало к беседе. Крыса убралась в угол и там затихла на кортах, закрыла глаза — чисто для интерьера.

— Ждем, — веско сказал старик. Булькнул бутылкой, щедро присосавшись. Затем буркнул в сторону девушки — Пожрем на обратном…

Охренительная социальная ячейка нового общества. Жажду и голод я пока с успехом придавил. Лишь бы не переусердствовать с волевыми…

Гости объявились спустя несколько часов, как сигнализировал утомленный ожиданием организм. За все время спутники не обмолвились и парой слов — сидели в привычном фрагменте бытия… Хотя старик переживал, потихоньку мрачнея.

Когда снаружи зашуршало, грохнуло и прозвучали уверенные шаги нескольких человек он подорвался и отступил к рюкзаку у стенки. Секундой позже рядом встала Крыса. Я с любопытством развернулся на обломке. Вставать не спешил — были причины…

В комнату вошли трое. Персонажи колоритные — крепенькие среднего роста бородачи. Одеты разномастно и неопрятно, но на груди, руках и ногах приделана защита. Куски пластика, металла — кустарно грубые, прихваченные проволокой и отдираемые на раз. Только у одного кожаный правый наруч с металлическими бляхами — и то перемазан коричневым. На лицах тупая серость, в глазах — звероватость. Все трое вооружены колюще-рубящим, а у центрального из-за спины торчали приклад и рога арбалета. Картина многообещающая, но, сука, ни разу не в образе.

— Опоздал, — тявкнул арбалетчик. Голосок мерзкий — не по фигуре.

— Как условились… — Старик закивал. — Как условились…

Пришлый смерил меня оценивающим взглядом:

— Щупловат.

— Из свежих, еще бурлит… Вы меня знаете. — Крысолов раболепствовал.

Вот и поторговали. Не шибко большая новость, подкрепленная общей мутностью места, но мне было любопытно — до чего дойдет. Начал движение еще на последнем блеянье старика — из портера удобно ловить на восходящей. Опрокинулся в сторону и на подъеме вогнал лыжную палку под бороду крайнего. Продолжая движение, довернул, бросая подранка на соседей. «Торговец» сипло кашлянул, из раззявленного рта щедро плеснуло красным…

Короткая конвульсивная сутолока приоткрыла мне проход к двери. Если там еще противник, бой завяжется в теснине… Как вариант, можно прыжком уйти на стену — в широкий потолочный разлом, сквозь который бледно светило небо. Тоже не ахти — на верхотуре лабиринта проходимость близка к нулю.

Качнулся к выходу и тут арбалетчик удивил. С воплем вскинул руку и ощутимо поднатужился. Воздух загустел — другого определения не нашел. В грудь точно уперся резиновый матрас — движения сродни при нырке на десятиметровую глубину. Потянулся за лопаткой… Распластаю ушлепков, вне зависимости от климатических условий. В груди привычная ярость…