Сейчас не время отчаиваться. Кто-то, за тысячи километров, а может совсем рядом, ждёт сигнала, чтобы появиться в моей жизни. Появиться, чтобы остаться навсегда. И этот кто-то, проявит себя не так, как я себе представляла, вспоминая, не так, как фантазировала, прочитывая книги, не так, как желала, слушая подруг. Проявит нежным словом, тёплым взглядом, лёгким прикосновением, необходимой помощью. Возможно, надёжным плечом и сильными руками, а возможно лучезарной улыбкой и вселяющим спокойствием. Нельзя пропустить эти сигналы и нужно гнать прочь безысходность, что не позволяет увидеть их.

Тот, кто ищет меня, обязательно найдёт: заботой о моей безопасности, опытом в сложных делах, местью или уверенным голосом, произносящим единственное слово: «Останусь».

Я помню, что у меня есть человек, вовремя меня нашедший, тот, кто ворвётся ураганом или мягким ветерком в жизнь. Он обязательно будет, только бы мне не помешать ему в этом.

Я встала рано, позавтракала и привела себя в порядок. Застегнула бельё, перед этим чуть дольше рассматривая «жучка» с внутренней стороны. Платье всё ещё было по размеру, хотя куплено оно несколько лет назад. В конце я прикрепила заколку на волосы. В 10 утра зазвонил сотовый с неизвестного номера. Надо ответить.

– Машина ждёт у подъезда, – и сразу отбой.

Вот поэтому я никогда и не стремилась в бизнес отца.

Я спустилась почти сразу. Ещё одна большая чёрная машина. Мне услужливо открыли заднюю дверь. Там уже лежал букет цветов, предусмотрительно приготовленный по случаю. Окна тонированы в ночь. Мы объезжали пробки, выезжая в сторону Митино. Значит, Митинское кладбище, там как раз есть крематорий.

На месте уже было много людей. Мужчины в чёрном. Я проходила к зданию под многочисленными взглядами. Папа уже был внутри. Я подошла к гробу, аккуратно опуская букет. Я опять коснулась его щеки, и провела по груди под дорогим пиджаком там, где прошли пули, и наклонилась к его лицу. Тогда время остановилось для меня. Я не смогу сейчас сказать, сколько я простояла, тихо нашёптывая слова, которые не сказала ему при жизни. Это, наверное, странно, но я должна была поговорить с ним. Я наконец замолчала, и кто-то взял меня за плечи, когда его гроб плавно двинулся в последний путь. Нужно отпустить.

Потом был ресторан, где незнакомые мне люди говорили о моём отце. Я вышла на воздух в одном платье. Вечер уже опустился на город. Я опять потирала лоб. Дэн вышел за мной, но не подошёл. Он ушёл в сторону, где стояла группа людей. Зато подошёл другой:

– С тобой хотят поговорить.

– Здесь?

– Нет, садись в машину.

Я уже ненавидела эти большие чёрные автомобили. Когда я шла к машине, то заметила, как Дэн смотрит в мою сторону. Ещё мгновение, и он готов бросится ко мне на защиту как лев перед прыжком, но я покачала головой, и он, кажется, меня понял.

Я села в машину. Мужик тоже залез и сел рядом:

– Снимай одежду.

– А спинку тебе вареньем не помазать?

– Не бойся, не тронем, – он переглянулся с водителем, и они оба хмыкнули.

Выбора у меня всё равно не было. Я потянула за молнию и освободилась от платья.

– Клади в пакет.

Я положила.

– Ботинки и колготки снимай.

На мне были тёплые зимние колготки. Я послушно стянула ботинки, а потом и колготки, и сложила всё в пакет. Мужик внимательно меня осмотрел. Кружевное полупрозрачное бельё ему не показалось местом, где что-то можно спрятать, а вот заколку он снял сам, придирчиво помял и бросил в пакет. Он опустил окно и выбросил пакет с моей одеждой. Холодный воздух ворвался в салон, и я только теперь поняла, что в машине тепло, даже слишком, но я всё равно дрожала.

– На, – мне передали спортивный костюм и кеды на смену.

Ну хоть не в одном белье поеду. Машина уже тронулась, пока я натягивала сменную одежду, которая была мне безбожно велика, кеды размера на 3 были большие, поэтому я потуже затянула шнурки. Не потерять бы по дороге.

– Закончила наряжаться? – С этими словами «тюремщик» накинул мне на голову мешок. Я дёрнулась.

– Не рыпайся, а то и руки свяжу.

Я села поудобнее и начала считать. Мы ехали совсем недолго, минут 20, когда машина остановилась, а меня вывели. Мы быстро зашли в здание. Судя по гулким шагам, сначала мы шли через большое помещение с каменным полом, потом по коридору с кафельным полом, потом меня втолкнули через дверь и сняли мешок.

Я заморгала. Меня привели в комнату с очень простой обстановкой. На железном стуле сидел мужчина возраста моего отца в дорогом чёрном костюме и чёрной рубашке. Отец тоже почти всегда носил костюмы тотал-блэк. Я не знаю другого такого бизнеса, где бы так строго соблюдали дресс-код.

– Садись, Ольга Дмитриевна.

Я села на стул, прямо напротив него.

– Так вот, какая ты, дочка Филатова. С размером не угадали, – он усмехнулся, оглядывая меня с головы до ног. В этом бесформенном костюме нельзя было сделать выводы о фигуре.

Я терпеливо молчала, он всё равно скажет всё, что задумал.

– Знаешь, зачем ты здесь?

– Понятия не имею.

– За твоим отцом должок. Я хочу, чтобы ты его отдала.

– Не представляю, чем могу вам помочь.

Он опять усмехнулся:

– А я думаю, ты отлично представляешь и поможешь.

– Тогда я вас внимательно слушаю.

– Вот тебе задачка. Нужно перевезти товар из точки А в точку Б.

– Что нужно посчитать? Расстояние, время, скорость?

– Нужно довезти товар в сохранности.

– Вы же знаете, что я никогда не участвовала в делах отца и не знаю, как это сделать?

– Меня устроит любой результат. Даже если ты не справишься, то я всё равно заберу свой долг.

Вариантов исхода такой перевозки могло быть несколько от самого удачного до моей смерти. И он подтвердил их словами:

– Если довезёшь груз, то получишь свою долю минус издержки от несвоевременного ухода твоего папы. Если тебя по дороге убьют или покалечат, то я тоже посчитаю долг закрытым. А вот если ты не справишься и попадёшь опять мне в руки, то есть такие притоны, знаешь, куда ходят конченные нарики и шваль с особыми потребностями, – он наклонился чуть вперёд, чтобы быть ближе ко мне, и его усмешка превратилась в звериный оскал, он понизил тон, – там девочки долго не задерживаются, это их последняя остановка. Но когда ты туда попадёшь, твоим первым клиентом буду я. И уж поверь, нарики тебе потом будут не так страшны.

Он внимательно смотрел на меня, считывая реакцию. Мне было страшно и противно, но я держалась. Пусть говорит.

– Ты похожа на отца. То же молчание, такие же губы. И даже не дрожишь.

– Наверное, сложно в вашем-то бизнесе среди брутальных мужиков настоящим педерастам.

Он отклонился и широко оскалился:

– Ты узнáешь, какой я и какие у меня предпочтения. Тебе сообщат, откуда забрать груз. Всё остальное – твоя забота. Уводите.

Мне опять накинули на голову мешок и повели по коридорам.

Долг – начало рабства, даже хуже рабства, потому что кредитор неумолимее рабовладельца: он владеет не только вашим телом, но и вашим достоинством и может при случае нанести ему тяжкие оскорбления.

В. Гюго

После встречи с партнёром отца, я понимала, что дела мои очень плохи. Никто не оставит меня в покое просто так. Я не знала, какие отношения между моим отцом и этим авторитетом, но они явно в стадии конфликта скрытого или даже явного.

Я возвращалась от врача. Я как подросток, который только начал половую жизнь, и не знает, что с этим делать. Недостатка информации у меня не было, а вот дефицит практики налицо. Врач меня пожурила, мол, ты же сама профессионал должна знать, что и как. Каждая пятая женщина, практикующая прерванный половой акт залетает. Вероятность большая и недопустимая, особенно для меня в текущей ситуации.

Я подходила к дому, пытаясь срезать путь через соседний двор, когда на узком проезде прямо передо мной резко остановилась машина. Ну что опять?