В её голосе звучит искренняя убеждённость в своей правоте.

  - Я бы не назвал смерть вашего дяди Джозефа естественной, мягко возражает Зак. - Он был склонен к алкоголизму?

  Белинда хмурится сильнее. Она явно колеблется, отвечать или нет, но потом с неохотой роняет:

  - Пожалуй. Я с детства помню, как мерзко от него разило, когда он приезжал в гости - слава Богу, нечасто. Но в этот раз он превзошёл сам себя.

  - А что во-вторых? - живо осведомляется Лу, и Белинда непонимающе на неё смотрит.

  - Вы начали свой монолог с "во-первых", - поясняет Лу, и девушка принуждённо усмехается:

  - Ах, ну да. Во-вторых, я всегда мечтала свалить наконец отсюда, из этих болот, но никогда не решалась. Дедушка не простил бы меня. Да, я трусиха, - она в упор рассматривает Лу. - Вы бы знали, как я вам завидую, мисс Филипс! Вы делаете, что хотите, не опасаясь пересудов. Вы живёте такой насыщенной жизнью.

  "Более насыщенной, чем тебе кажется, малышка", - меланхолично думает Лу, а вслух говорит:

  - Вы уедете отсюда, если завещание вступит в силу, и вы получите свою долю наследства?

  - Конечно! - пылко восклицает Белинда, сорвавшись с кресла. - Я только и мечтаю об этом! То есть... - она осекается, на миг прижав ладонь к губам. - Поймите правильно. Я не о смерти дедушки мечтаю, а о свободе и богатстве.

  - Которые даст вам эта смерть, - раздумчиво констатирует Зак, и Белинда тут же гневно вспыхивает:

  - Не смейте меня осуждать! Проклятое завещание! Он нас просто цепями к этому чёртовому дому приковал, как рабов! А потом его ещё и удар хватил, и теперь он погребён у себя в спальне под присмотром этой пьянчужки Софи, которая меняет ему подгузники! Так ему и надо! Боже! - она на миг закрывает глаза и шепчет надрывно: - Всё это так... несправедливо, всё, всё!

  - Вы страдаете, потому что вынуждены дожидаться его смерти в компании не самых приятных родственников, которых вы раньше и знать не хотели? - подхватывает Лу.

  Заку хочется толкнуть её локтем со словами: "Не дразни!", но он понимает, для чего Лу это делает - зачастую вместе с подавленными эмоциями на свет Божий вырывается истина.

  - Я не страдаю! - выкрикивает Белинда яростно, и светлые её глаза мечут настоящие молнии. - С чего вы взяли?! Мне просто это всё осточертело! Осточертело, понимаете?! - она со всхлипами вбирает в себя воздух после каждой фразы.

  "Ну ещё бы не понять", - устало думает Зак и мягко спрашивает, осторожно коснувшись острого локотка мисс Монтгомери:

  - Вы не проводите нас к вашему дедушке?

  Та оторопело смотрит на него, а потом в очередной раз скептически фыркает:

  - Это ещё зачем? Он же почти труп!

  - Но нам необходимо видеть полную картину происходящего в вашем доме, - ещё мягче, будто капризному ребёнку, объясняет Зак. - Ведь все происшествия начались именно с вашего дедушки - точнее, с его завещания.

  - Мы вовсе не предполагаем, что при виде нас он воспрянет, подобно Лазарю, и даст показания, - вставляет Лу, выходя в коридор. Зак пропускает Белинду вперёд и наконец запирает дверь в мрачную спальню, где умер Джозеф Маклин. - А вы часто навещаете деда?

  - Никогда! - ещё больше помрачнев, бросает Белинда. - То есть редко. Очень редко. Была всего пару раз. Я ненавижу туда ходить. И вообще... зачем мне это?

  Больше она не произносит ни слова, плотно сжав бледные губы. Втроём они пересекают широкий коридор, отделанный дубовыми панелями, и подходят к массивной двери с двойными створками, ведущей в спальню старого Монтгомери.

  * * *

  Аллигатор, а не краб, не енот, не медведь-барибал, мог бы стать символом Луизианы. Хищник, царящий в холодной скользкой глубине, таящийся в толще ила, среди корней мангров.

  Но в ямах, которые он вырыл у этих корней, в месяцы сухого сезона прячется вся окрестная живность. Кто-то из её числа, конечно, послужит аллигатору пищей... но остальные выживут и покинут ямы, едва наступит сезон дождей.

  В самом сердце болот иногда можно услышать низкое вибрирующее гудение, от которого у заблудившегося человека дыбом поднимаются волоски на руках. Эти звуки испускает аллигатор, чтобы призвать к себе подругу.

  Детёныши появятся на свет позже, в гнезде, слепленном из опавших листьев, веток и грязи. И мать будет присматривать за ними, пока малышам не сравняется год от роду, и младенческие жёлтые полоски на их юрких телах не сменятся твёрдой шкурой, похожей на кору дерева.

  Тогда молодые аллигаторы покинут своё убежище и заселят другие болота отправившись в путешествие.

  * * *

  В спальне Роджера Монтгомери ещё темнее, чем в только что оставленной ими комнате. Пахнет затхлостью, лекарствами и тленом.

  - Склеп, - брезгливо резюмирует Белинда, которая всё-таки вошла сюда вслед за детективами, но нервно топчется у порога, словно собираясь тут же кинуться обратно, к свету и летней жаре. - Софи! Где вы?

  И в почти непроглядной тьме происходит какое-то движение, сопровождающееся покряхтыванием и шорохом одежды. Высокая крепкая женщина лет пятидесяти на вид отдёргивает одну за другой оконные портьеры, свет падает на её круглое одутловатое лицо и на фигуру в постели, почти неразличимую под простынёй.

  Близоруко прищурившись, женщина всматривается в вошедших. Её седеющие волосы стянуты в пучок на затылке, косынка с них сползла.

  "Пьянчужка Софи", - вспоминает Зак сказанные недавно пренебрежительные слова Белинды.