Тем временем Махаллат надоело спускаться молча по огромным мраморным ступеням, практически парящим в середине башни. Она решила немного посвятить наших героев в обычаи и нравы этого странного места.

– Ну ладно, так и быть смертные. Чтобы до смерти не заскучать, я расскажу Вам про обычаи и жизнеустройство этого замка. Кто знает, сколько вам здесь придётся пробыть.

Вот как раз задерживаться здесь, в этом милом городишке, нашей парочке хотелось после тёплого драконьего приёма меньше всего, а соответственно и вникать в секреты здешнего жизнеустройства. Но, так как рты у них все ещё были забиты кляпами, оставалось только слушать и внимать. Зеленокожая змеиная дочура тем временем оглядела Ареса с ног до головы похотливым взглядом. Так осматривают куски мяса на прилавке, выбирая какой из них сегодня пойдёт тебе на жаркое. Несмотря на протестующее мычание Аве, она игриво шлёпнула Очищенного по пятой точке и сказала:

– А ты ничего так, страшненький, мне такие нравятся. Да не мычи ты, как корова, – обратилась она уже к бурлящей и негодующей Аве, – глядишь и тебе пару найдём, в нашей семье сестёр много. Впрочем, вы сами скоро всех увидите.

Демоница дружелюбно подмигнула ей и сделала красноречивый предупредительный жест.

– Итак, смертные, расклад значит у нас такой. Всего нас шесть сестёр в драконьем выводке. Меня, как вы, наверное, уже поняли, зовут Махаллат. Я – самая младшая из всех и конечно самая-самая привлекательная. Правда, красавчик? – Махаллат стрельнула глазками с вертикальными змеиными зрачками в сторону Ареса.

– Ы…о…о…а…я…ы, – промычал Арес, пытаясь сказать: «Ты хоть рот развяжи».

– О! У красавчика голос прорезался! Да ладно уже, чего только не сделаешь, раз дело касается синих глаз.

Она своим ногтем-лезвием, как опытный боец ножевого боя, изящным движением перерезала в миллиметре от кожи лица кляп, который упал к её длинным изумрудным ногам.

– И дала она человеку голос! Помни мою доброту, смертный, – продекларировала самая младшая из драконьих наследниц.

– Знаешь, принцесса, – при слове «принцесса» у Аве глаза наполнились яростью.

Как быстро этот «дядя Ари» переобулся! И смотри на него – кокетничает с этой зелёной жабой. Альфонс, блин, недоделанный.

– Так вот, принцесса, есть такая поговорка на Юпитере: «Если больше двух, разговаривают вслух». Не будешь ли ты так любезна, и не освободишь ещё и мою спутницу.

– Вот все вы такие смертные. Вам палец в рот положи, вы всю руку оттяпаете. Кстати, при чём тут Юпитер? Ну вот зачем, красавчик, нам с тобой скрипач? Не, нам скрипач не нужен. Ну ладно, так и быть, освобожу твою, как ты её называл… курицу?

Демонесса смеясь, лёгким, почти невидимым движением, срезала кожаные ремни с Аве. Та в свою очередь, не заставила себя долго ждать.

– Ты кого это, лягушка зелёная, курицей назвала? И что ты к моему дяде Ари свои зелёные змеиные яйца подкатываешь? Давно за волосья тебя не тягали? И не смей моего парня по заднице шлёпать!

– О-о-о-о! «Дядя Ари» значит. Прикольно. Как тебя звать-величать по-настоящему, красавчик? А подруга у тебя боевая, за словом в карман не полезет. Ты смотри какая, мне такие нравятся. Тока ты это, цыц курица, пока я тебе клюв обратно не завязала, соблюдай политкорректность в чужом доме. Смотрю я сейчас на тебя… знаешь, а ты мне тоже по душе. Мне ж в принципе всё равно с кем и кого – мужчина, женщина, да хоть гермафродит. Но если будешь тут, в чужом доме обзываться, я в тебе прямо сейчас пару лишних дырочек проделаю.

– Ладно, извини, погорячилась. Меня Аве зовут, а это Арес.

– Ну вот и познакомились. Арес, смотри что, и имечко подходящее. Смертные, вы кстати это, меня можете Машкой звать, а то «Махаллат» мне самой как-то не больно нравится, язык сломаешь. Ахалат-Махалат какой-то. Придумал же папаша. Да и на «халат» похоже, а я их принципиально не ношу.

То, что Машка не носит халатов, как, впрочем, и любой другой одежды, было видно невооружённым взглядом.

– Так вот, – продолжила она, – с нашим драгоценным папа́ вы уже познакомились. Вы, кстати, на него обиду не таите. Он старик неплохой, просто любит сожрать грешника, но… На то он и грешник.

«Что-то тут ни на кого обиду держать нельзя. Ни на людоедские деревья, ни на драконов-каннибалов» – подумал про себя Арес, но от комментариев воздержался, дабы не замарать дочернюю любовь к отцу.

– Матушку нашу, чистую, добрую женщину, папаша сначала выкрал где-то в соседнем королевстве и изнасиловал. А после того как из неё полезли яйца с нами внутри, собственно и сожрал бедолагу. Пусть земля ей будет пухом. Мы конечно её не знали, но народ сказывал небывалой красоты и добра была женщина. Но что с этого троглодита басурманского взять. В нём же нет ничего святого, а вместо мозгов желудок. Мы иногда с сёстрами представляем – какая она была наша матушка. Жалко, даже имени её не сохранилось, не успел папаша-душегуб спросить. Так и проглотил целиком, и не подавился, тварь крокодиломордая.

Аресу на миг показалась, что на вертикальные железы девушки-змеи накатилась слеза, а может это просто отработали увлажняющие железы.

– Так вот, – продолжила она как ни в чём не бывало, – мы – шесть сестёр, представляем собой, как нас здесь называют «Круг сестёр ужаса», вторую власть в королевстве. Нас боятся и уважают. Знают, смерды, что стоит нам папаше накапать, как он здесь камня на камне не оставит. Любит он нас по-своему, рожа людоедская.

Демоница продолжала спускаться вниз, показывая дорогу, а взгляд Очищенного невольно метался между её мускулистой спиной и аппетитными ягодицами.

– Первую власть в замке пытается из себя корчить местный королёк. «Князь тишины», как он себя называет, Дурандот Балдуин II. Тупица непроходимый. Ещё и женился, недоумок, на княгине Давальской. Та уже пересовокуплялась со всем городом. И даже с цирком уродов, который тут к нам попадал по случаю из потустороннего мира. Уж и голая она тут ночами по городу на коне скачет, и уж каких только гнусностей похотливых не творит, а Дурандот этот всё ей ножки целует, да считает ей наичистейшей из дев. Всё стихи ей посвящает с памфлетами.

Махаллат вдруг резко остановилась, как бы прислушиваясь в напряжении. Арес с Аве чуть было не налетели сзади на неё по инерции.

– Послышалось, – сообщила она, – много у нас тут звуков разных слышится потусторонних… Так о чём я? Да, вспомнила, графиня-то эта, полное имя у неё Аманда Ананьевна Давальская, уж и не знает, как ещё извратиться. Это ведь от неё пошло – пить шампанское и сношать всё живое, а как всё это закончится – пить всё, что горит и сношать всё, что движется. Но ей, этой Давальской княгине, и этого мало. Она всё, что не горит поджигает и пьёт, а все что не движется – двигает и сношает. Вот такой суровый нрав у сильных мира сего в нашем городе. Что тут говорить, иной раз даже мы, порождения похоти и тьмы, поражаемся её ненасытности. Короче, не дай Боже тебя, красавчик, ей увидеть. Точно засадит в самую высокую башню и засношает до смерти.

– А как называется ваш городишко-то? – поинтересовался Арес.

– Наш-то? Да так и называется – Город Мёртвых. Почему, спросишь ты? Ну вы это сам всё поймёте чуть позже. Ну вот мы, кстати, почти и пришли.

Попав на один из нижних уровней, после бесконечного спуска в никуда, они зашли в толи праздничное, толи траурное помещение, не поймёшь. Зелёнокожая Маша показала, что можно пройти дальше по огромному белому мраморному залу, украшенному статуями обнажённых мужчин, в рафаэлевской манере стоявших в нишах внутри стен и подсвечиваемых факелами.

– Я надеюсь это не ваши замороженные парни? – пыталась схохмить Аве.

– Надейся, – прошипела раздвоенным языком между клыков девушка-змея, отчего у наших героев по телу пошли крупные мурашки величиной с горошину в урожайный год.

*****

Из залы античных голых мужиков пленники под конвоем младшей дочери дракона прошли в большое помещение с готическими разноцветными витражами, на которых были нанесены мозаикой средневековые сказочные битвы между людьми и всяческими сатанинскими исчадиями. Из высоких окон открывался романтический вид – были видны далёкие прекрасные горы, облака и даже море, поблёскивающее на горизонте.