— Недавно я была на осмотре — впервые за несколько лет, — и мне сказали, что бедро в порядке. Оно зажило, необходимости в таблетках больше нет. Но… с болеутоляющих я… только начинаю слезать.

— И как успехи?

Я повела носом и посмотрела из-под опущенных ресниц на пальцы Тейта, которые обвили перила. Постепенно давление в рёбрах ослабевало, словно огромная невидимая рука, сжавшая мои лёгкие, расслаблялась.

— Четыре дня не пила. Но сейчас… ломает, — вторую часть предложения я произнесла подкосившимся голосом, который совсем не скрывал мою слабость. Слабость, стыд и тихую злость на саму себя.

— Значит, ты всё правильно делаешь.

Что-то внутри щелкнуло от услышанного. Я вскинула голову и непонимающе посмотрела на Тейта. В тот миг вверх по шее и до затылка пробежалась волна мурашек. Фигурист чуть усмехнулся, словно предугадал следующий вопрос, а в моей голове вдруг пролетела мелкая, совершенно незначительная мысль, что у меня, наверно, тушь от слёз потекла.

Я провела указательным пальцем по нижним векам, размазывая следы своей слабости, когда Маршалл произнес:

— Если ломает, то ты на правильном пути, — он перенес вес с одной ноги на другую и вдруг оказался за моей спиной. Я почти развернулась, но в следующий миг дыхание парня коснулось моих волос.

Тогда ноги стали единым целым с полом. В горле стало сухо, до боли сухо. Шевелиться я не рискнула.

— Я называю это «неписанным законом жизни». Когда ты идешь к своей цели, то на твоем пути обязательно будут возникать проблемы: начиная от мелких неприятностей и кончая огромными трагедиями. И я уверен, что это некая проверка на прочность. Тебя могут сломать и, с огромной вероятностью, сломают. И даже если ты найдешь в себе силы подняться, то жизнь будет продолжать вставлять палки в колеса. Может быть ещё больнее, чем до этого, но… я уверен — это того стоит.

Он говорил негромко, но слова Тейта перекрыли шум музыки из клуба. Хотя, что там, они перекрыли даже стук сердца в моих ушах. Я смотрела на таблетки и про себя радовалась, что Маршалл сзади и не видел, как поджались мои губы от стараний не заплакать, не заскулить.

Дендриты искрили, а нервные окончания плавились, как проводка при коротком замыкании. Меня разрывало от эмоций: стыд, печаль, злость и… благодарность. Да, я точно была благодарна. За то, что Тейт стоял тут со мной, выслушивал моё нытье и пытался помочь.

Последнее у него, судя по всему, прекрасно получалось.

Что-то внутри защемило какой-то сладкой болью — если такая боль действительно существовала.

— Четыре дня без таблеток — достаточно серьезный срок. Было тяжело, но, Кэтрин, если сейчас дашь себе слабину, то потом будет только хуже.

Я попыталась кивнуть, не сказав ни слова, но, по итогу, всхлипнула. Мой взгляд упал на таблетки. Все перед глазами плясало цветными бликами от слез и боли вместе.

Соблазн был велик: взять и закинуть в себя две — или даже четыре — таблетки и забыть на сорок восемь часов о боли. Жить так, словно нет никаких кошмаров — ведь это так просто!..

Но я не стала этого делать. Медленно распрямила плечи, чувствуя, как меня колотило от эмоций, от холода, и почувствовала спиной грудную клетку Тейта. Выдохнула через нос.

Он оказался рядом, когда в моих руках лежала, поблескивая гранями стеклянного пузырька, причина всех бед. Причина, по которой я не могла несколько лет сдвинуться с мертвой точки. Маршалл остановил меня, просто оказавшись рядом. Одним присутствием, черт возьми!.. Как, например, брошенный на дно якорь мог остановить движение многотонного корабля.

— Спасибо, — прошептала я, даже не до конца уверенная, что он услышит меня за легким шумом ночного ветра.

Парень усмехнулся.

— Потом поблагодаришь. Когда всё наладится, — произнес в ответ Тейт, скорее всего, не переставая улыбаться. Я судорожно закивала, словно в тот момент была готова на любые условия «возвращения» своей благодарности.

Сердце уже реже, но не менее сильно, ударялось о ребра.

Несколько секунд, которые мне показались часами, мы молчали. А потом Маршалл взял мою ладонь в свою руку — удивительно теплую — и сжал её. Я вздрогнула; крышка пузырька под силой наших пальцев с щелчком закрылась.

— Избавимся от этой дряни?

Я толком не раздумывала. Чуть сильнее сжала кулак, словно думала раздавить пузырек в ладони, и кивнула. Свободной рукой быстро стерла мокрую дорожку, что оставила после себя одна из слёз.

Маршалл замахнулся вместе со мной, но, когда моя рука пошла вперед, выбрасывая с высоты двадцать второго этажа таблетки, он не помогал. Я сама скинула таблетки вниз. Задержала дыхание, пока наблюдала за полётом пузырька. На прощание он моргнул одной из многочисленных граней, а потом пропал из поля моего зрения.

И, надеюсь, из моей жизни тоже. Раз и навсегда.

Я облокотилась двумя руками о стальные перила в попытке перевести дыхание. В голове была только одна мысль — ещё не до конца осознанная, но такая радостная!..

«Я это сделала…»

Кровь едва не забурлила в жилах, когда руки Тейта Маршалла упали на моё плечо и ладонь. Они были все такими же горячими, что и минуту назад. Тепло от них стало медленно расходиться по телу, особенно сильно отдавая в голову и грудь… Грея изнутри.

Нижняя губа затряслась от страха, что он воспользуется своим положением, — как этим пользовались другие, — что вонзит мне в спину ещё один нож.

Но этого не случилось.

— Ну, иди сюда, — шепнул Тейт, разворачивая меня к себе лицом. Я подняла подбородок и посмотрела на парня. Он улыбался не столько губами, сколько глазами.

Тогда я поняла, что совершенное Маршаллом добро шло от его сердца. В помощи Тейта не было подвоха. Он действительно хотел мне лучшего.

Я не сдержалась и, крепко-крепко сжав веки, поддалась мужским рукам. Лицом уткнулась в эту его рубашку с белыми змеями и цветами, обняла фигуриста за талию в надежде прижаться ещё ближе, принять его заботу и поддержку. Принять её всю.

В ответ на крепкое объятие Тейт притянул меня к себе за пояс. Вторую руку парень запустил в каштановые волосы, прижимая мою голову к своим ключицам. Он положил подбородок на мою макушку, и я почувствовала его сердечный ритм.

Он был быстрее обычного.

Интенсивно стучал по рёбрам.

— Молодец. Ты молодец, Хилл… — похвалил меня Тейт. Какие-то секунды он молчал, не шевелясь, не мешая мне крепче обнять его за пояс, сжать пальцами черную рубашку.

А потом вдруг чуть наклонился, оставив прямо у корней волос поцелуй.

Я пошире раскрыла глаза, ощущая, как покрылись крупными мурашками мои голые плечи. Мурашки и пробежавшаяся вдогонку за ними дрожь, наверно, говорили всё за меня. Дыхание само по себе перехватило, но отсоединиться я не рискнула. Я не хотела отпускать Маршалла.

«Не сейчас. Только не сейчас…»

Я осторожно, будто боясь всё нарушить, всё сломать и испортить, чуть притерлась щекой к его груди. Очередная слеза, катящаяся по лицу, впечаталась в рубашку Тейта. Сразу же после я почувствовала, как он, улыбаясь, коснулся губами кудрявых локонов и снова уперся подбородком в мою голову.

На сердце стало чуть спокойнее. Словно так и должна выглядеть идиллия…

Я лежала у Маршалла на груди, слушала биение мужского сердца. Пахло от Тейта парфюмом с ароматом полыни и лайма. Невероятное сочетание. За дверью из темного дуба играла, стуча битами по стенам, музыка, пока ночной мегаполис подмигивал нам неоновыми огнями.

Тогда я поняла, что Тейт Маршалл как раз и был тем самым якорем, способным остановить корабль. Тейт Маршалл был моим якорем