Бабушка плохо видела. У неё в глазах были круги и пятна. Катенька, сколько не заглядывала бабушке в глаза, никаких кругов и пятен не замечала.

– Там ничего нет! – убеждала она бабушку, – только слёзки и красные ниточки.

– Есть, – сокрушённо качала головой старушка, – круги сверкают, и чёрные пятна плавают. Никто кроме меня их видеть не может.

Это было непонятно. Ведь если что-то есть, это видят все. Разве бывает так, что один человек видит, а другой не видит? Катенька забиралась бабушке на колени, крепко-крепко обнимала за шею и целовала в щёку.

– Отпусти, Котик, ты меня задушишь, – смеялась бабушка.

Вообще-то бабушка была мамина, Кате она приходилась прабабушкой, но от этого Катюшка любила её ещё больше. Другие бабушки работали и, когда в садике объявляли карантин, или девочка сама чувствовала недомогание, её оставляли с прабабушкой Варей. Это были чудесные дни.

Катенька любила слушать, как ей читают книжки. К сожалению, бабушка Варя не видела букв. Внучка перелистывала страницы, рассматривала картинки и сообщала, что на них нарисовано. Тогда бабушка «читала», вернее, рассказывала по памяти. Её истории не совпадали с теми, что читали родители или другие бабушки, но Катеньке неправильные сказки нравились даже больше. Особенно Катя любила «Про Синеглазку», могла слушать бесконечно.

– Опять? – удивлялась бабушка, – снова хочешь эту?

– Пожа-а-а-луйста! – просила девочка.

– Котик ты мой синеглазый, – улыбалась рассказчица.

– У меня серые, – спорила внучка, – папины.

– Серые? Ну, ничего. Я не вижу, могу думать, что синие глазки, как у дедушки.

– Не видишь? Меня? – Новость поразила Катеньку. – Совсем-совсем?

– Чуть-чуть различаю силуэты, – успокаивала её бабушка, – для меня лица людей похожи на непропеченные блины – ровные и бледные.

– Блины!

Катенька расплакалась. Ей обидно было такое слышать.

– Другая девочка придёт вместо меня, а ты и не поймёшь!

– Пойму, Котик, я тебя из миллиона девочек узнаю.

Этот разговор Катенька вспомнила, когда мама по телефону жаловалась подруге, что бабушка скоро может совсем ослепнуть.

– Даже блинов не будет видеть? – спросила Катя.

Мама обернулась и погрозила пальцем:

– Нехорошо подслушивать.

Все следующие дни Катенька ходила печальная. Даже празднику в честь своего дня рождения радовалась мало. Она растёт, взрослеет, а для бабушки Вари остаётся малышкой, которую та помнит с тех пор, пока ещё видела лица, а не блины вместо них.

Взрослые старались развеселить Катюшку, не понимая причин её грусти.

– Вот, смотри! – говорил папа, – сколько в торте свечей? Четыре. Тебе исполняется четыре годика. Загадай желание и подуй. Если погасишь, желание исполнится.

– Правда?

– Правда-правда, – сказали все хором.

Катенька поверила и загадала, чтобы глазки у бабушки Вари выздоровели. Как только огонёчки на свечах исчезли, именинница стала весёлой. Вот как всё просто! Теперь бабушка не ослепнет!

Гости разошлись, мама уложила уставшую Катеньку в постель, пожелала сладких снов и ушла. Девочка закрыла глаза, но почувствовала, что в комнате кто-то есть. Села и осмотрелась. Рядом с дверью, там где горел похожий на божию коровку ночник, стояла высокая незнакомая женщина в длинном бирюзовом платье. Она смотрела печально и покусывала нижнюю губу.

– Ты кто? – спросила Катенька осипшим голосом. Ей было немного страшно.

– Фея желаний, – ответила незнакомка.

– А! – обрадовалась девочка, – пришла лечить бабулю?

Женщина скользнула по комнате и села на кровать рядом с Катенькой.

– Видишь ли, детка, я исполняю желания дошколят. Обычно это игрушки, сладости, в крайнем случае, наряды. Такие ответственные задачи мне не по силам.

– Как это?

– Загадай, пожалуйста, что-нибудь другое, – попросила фея, – хочешь самокат? Или роликовые коньки?

Катенька немного подумала, потом завертела головой так быстро, что волосики взметнулись в воздух:

– Хочу, чтобы бабушка видела буквы и различала лица. Другого желания мне не надо!

Фея от огорчения чуть не плакала. Она кусала губу, тёрла пальцами веки и шмыгала носом. Катеньке стало её жалко.

– Что хнычешь, как маленькая, – сказала она папиным тоном, – не справляешься сама, попроси другого волшебника.

– Думаешь? – посмотрела на Катеньку фея, – у всех так много забот. Совестно их отвлекать.

– Не стыдно обращаться за помощью, когда чего-то не умеешь. Так мама говорит.

– Да? Хорошо, я попробую. А ты ложись, пожалуйста.

Помогая девочке устроиться в постели, сказочная гостья укрыла её одеялом и погладила по голове. Катенька мгновенно заснула.

Наутро Катя, как только открыла глаза, вспомнила ночное происшествие.

– Это правда случилось? – спросила она сама себя.

Не смогла ответить, только пожала плечами. Решила посоветоваться с мамой. Та готовила завтрак и, увидев дочь, воскликнула:

– Проснулась, соня? Смотри-ка, тебя кашка манная заждалась. С малиновым джемом.

Катенька потянула носом, вдыхая аромат малины, и побежала умываться. Совсем вылетели из головы вопросы о волшебной гостье и трудновыполнимых желаниях. Умытая и причёсанная девочка вместе с бабушкой Варей, папой и мамой сидела за столом и за обе щеки уплетала любимую кашу, когда раздался звонок в дверь. Мама убежала открывать и вскоре вернулась с конвертом в руках.

– Заказное письмо, – сообщила она.

Достав большой лист с печатями и подписями, мама читала его, и брови поднимались всё выше и выше, делая мамино лицо удивлённым.

– Бабушка, разве ты вставала в очередь на операцию? – спросила она.

– Нет, – ответила бабушка, – доктор мне сказала, что пока очередь подойдёт, меня уже в деревянную посылку упакуют.

Родители испуганно посмотрели на Катеньку, но та увлечённо добавляла в тарелку джем и не слушала разговор.

– Достаточно, – остановил её папа, – приторно будет.

– В какую посылку? – спросила Катя.

Ей никто не ответил. Взрослые рассуждали о том, как Варвара Андреевна попала в очередь на операцию, да ещё и бесплатную.

– Посмотри, бабушка. Пять лет назад тебя поставили. Разве такое может быть? Чудо просто!

– Наверное, ошибка, – качала головой старушка.

– Нет. Всё верно! Варвара Андреевна Седова. И год рождения твой, и адрес наш. Чудо.

– Это фея сделала, – заявила Катенька, отодвигая тарелку, – я её вчера попросила.

На кухне установилась тишина. Все смотрели на девочку. Она вышла из-за стола и спросила:

– Можно я разберу подарки?

– Иди, доченька, – сказали папа и мама вместе.

Катя убежала, а взрослые принялись обсуждать предстоящее лечение бабушки Вари. В том, что случилось чудо, никто не сомневался.

Сначала, продав квартиру в Москве, в деревню переехали бабушка и дедушка, а через два года и младшие Кондратьевы перебрались. Аня любила ездить к бабушке и дедушке на выходные, но самой жить в деревне ей не понравилось. Дело было не в коттедже, который папа купил по соседству с дедушкиным. Дом оказался просторным, уютным, удобным. Аня занимала две комнаты на втором этаже, а её спортивный уголок поставили вместе с тренажёрами в подвале, где занимались фитнесом родители. Освоившись в доме и во дворе, где мама планировала разбить цветник и больше ни-че-го, Аня заскучала. Конечно, она ходила помогать бабушке, которая завела большое хозяйство, и дел там было полно. Анечка с удовольствием кормила курочек, индюшек и цесарок, играла с котами и собакой, но возвращаясь домой, вспоминала московских подружек и едва не плакала от того, что не может видеться с ними.

Деревенские ребята не приняли Анюту в свою компанию. Дразнили городской чувырлой. Девочка обижалась, но почти каждый день издали наблюдала за играми местных ребятишек. Стоило подойти ближе, как слышались обзывательства, и в Анину сторону летели снежки. Оставалось ждать весны, когда снег растает, хотя неизвестно, что придумают шалуны, не станут ли бросаться грязью.