– Ну а так как вы это предупреждение оставили без внимания, то вероятно, моя же сестра послала бандитов, чтобы еще чувствительнее наказать вас за недоверие, брат Паоло! – с язвительной улыбкой ответил Цезарь. – Нет, уж предоставьте эту честь духу святого Гвидобальда, в противном случае доброго духовника пришлось бы считать плутом или дурачком, если он пускается на такие авантюры. Не пытайтесь разгадывать эту загадку, а то, чего доброго, вы придете к заключению, что моя сестра нарочно послала своего духовника с предупреждением для того, чтобы вы были подальше от нее.

Сир Реджинальд расхохотался, поняв намек, но далеко не так громко и весело, как раньше.

Скоро лес стал редеть, и путники снова очутились на открытой равнине Кампаньи. Солнце палило невероятно, и нигде не было местечка, чтобы укрыться от знойных его лучей. Вдруг Мигуэлото выехал вперед и отдал приказ остановиться, не объясняя причины. Однако вскоре она стала понятна. Блеск копий и знамен в тылу колонны возвестил о приближении другого воинского отряда.

Остановка произошла на вершине холма. Вдали внезапно показались стены и башни Вечного города, а кругом лежала вулканическая и болотистая пустыня.

Путешественники обернулись и с опасением следили за приближающимся отрядом. Цезарь при остановке вынужден был развернуть свои ряды, противник тоже остановился, как будто только теперь заметив, что перед ними находятся очень значительные силы. Через несколько минут Цезарь отдал приказ Мигуэлото выехать навстречу незнакомцам с белым флагом и от имени герцога спросить их, кто они и что им надо. Но почти одновременно из противоположных рядов появился герольд в пестрой одежде, с серебряным жезлом и уверенно, как подобает его сану, поднялся на разделявшую их возвышенность. Цезарь выехал к нему, и герольд, сейчас же склонившись перед ним, обнажил голову и произнес ясно и четко:

– Могущественнейший государь, или кто бы вы ни были, мой повелитель, Вителлоццо Вителли, господин Читта да Кастелло, благочестивый паломник на святой праздник великого юбилея, желает знать, кому он посылает свой мирный привет, дабы не встретить неудовольствия, если вы думаете иначе.

Среди слушателей немногие были довольны этим приветствием. Вителлоццо был главой могущественной фамилии Вителли, мятежных ленников святого престола, самых опасных и сильных благодаря тому, что их громадные владения помещались вне римских пределов. В союзе дворян против притязаний Александра VI Вителли представляли наибольшую опасность и были, кроме того, родственниками Орсини и, следовательно, изгнанных из Флоренции Медичи. С Медичи их объединяла еще ненависть, которую питал к флорентийцам глава фамилии за смерть брата, командовавшего на флорентийской службе наемными войсками, и казненным вследствие действительной или предполагаемой измены. Немецкая конница Вителлоццо была главной причиной поражения папских войск в битве при Браччиано, и с тех пор его гордость и высокомерие стали так велики, что он, по слухам, намеревался сместить Александра с папского престола.

Таков был паломник, который в сопровождении почти тысячи могучих всадников появился на пути в Рим на великий юбилейный праздник христианского мира.

Несмотря на неприятное ощущение от этого известия, Цезарь не задумался ни на минуту и, ничем не обнаруживая своих истинных чувств, воскликнул радостным голосом:

– Слышите, синьор Паоло? Наше счастье достигло своего апогея, и наш мир действительно будет написан алмазами, если благородный Вителли подпишет его, или, по крайней мере, приложит к нему свою печать, ведь, насколько мне помнится, он всегда хвалится, что не умеет писать. Но для чего на мирный праздник церкви он захватил такое большое войско?

– Предоставьте мне, герцог, спросить его об этом и заключить между вами братский и союзный договор! – сказал с готовностью Орсини.

– Союз и братство! Вителли – вассалы святого престола, а я – его полководец! – гордо произнес Цезарь, но, осмотрев еще раз многочисленные ряды противника, с веселой улыбкой прибавил: – Ну идите, дорогой брат, но не затягивайте слишком долго своих переговоров, а то солнце совсем изжарит нас.

– Ступайте вперед, герольд! – проговорил Орсини и, торжествующе и значительно посмотрев на Реджинальда, отправился вслед за вестником.

– Я не знаю, как мне быть, – едва слышно прошептал Цезарь наперснику, – у нас несомненное преимущество в численности, но я сомневаюсь, чтобы мы могли выдержать натиск этих светловолосых варваров. Кроме того, будет небесполезно показать его святейшеству, что мы, несмотря на все, можем еще оказывать государству некоторые услуги. Да и флорентийцы пусть видят, что наша дружба – по меньшей мере – лед, который может сковать этот поток, чтобы он не смыл их.

В это время к нему подошел Макиавелли и с саркастическим и вместе с тем недовольным выражением проговорил:

– Ах, герцог, из вашего могущества вы сделаете детскую игрушку, если согласитесь, чтобы это вражеское войско соединилось в Риме с мятежными Орсини и другими дворянами!

– Успокойтесь, дорогой друг! Что я могу поделать? Мое же время может настать и настанет! Не силой убивают несущегося на вас быка! Разве вы не видите, что эти всадники – дикари с Эльбы и Дуная? Если мы будем побеждены, тогда Вителлоццо действительно может идти в Рим и – сохрани бог! – перед лицом всего христианского мира свергнуть нашего святого отца с престола!

– Паломники ни в коем случае не допустили бы до этого! Они собрались из отдаленных стран и не знают, чем можно было бы оправдать такое поношение Неба в лице Его земного наместника! – улыбаясь ответил Макиавелли.

– Поверьте, дорогой маэстро, я уступаю, как волна, гонимая ветром.

– Рослые ребята, что и говорить! – взглянув на всадников, снова начал Макиавелли. – Но почему вы не вербуете своих солдат в Англии? Там люди еще сильнее и крепче.

– Я уже думал об этом, но англичане – такой дикий и недисциплинированный народ, что ими не могут управлять даже их короли. Но смотрите, наш миротворец, наш влюбленный миротворец, кажется, выполнил свою миссию удачно, он направляется к нам вместе с великаном.

– Меня удивляет, как этот допотопный конь выдерживает его, – неудовольствие послышалось в голосе Макиавелли, когда огромная фигура Вителлоццо появилась невдалеке.

Необъятный полководец был почти семи футов роста и ехал верхом на таком же громадном коне. На его шлеме, более похожем на бочку, чем на головной убор, развевался черный султан из перьев.

Вителлоццо ехал за Орсини только в сопровождении двух копьеносцев. Отъехав на расстояние выстрела от своих всадников, он внезапно остановился, и его громкий голос донесся даже до Цезаря:

– Нет, клянусь святым Павлом, я не сделаю ни шага дальше, пока не увижу своими глазами, что здесь нет никакого подвоха!

Паоло, казалось, стал уговаривать его, но Цезарь, приказав Мигуэлото оставаться на месте, один выехал навстречу своему подозрительному гостю.

Это кажущееся доверие, по-видимому, больше подействовало на Вителлоццо, чем все красноречие Орсини.

– Добро пожаловать, благородный герцог! Клянусь душой, вы один?! – воскликнул он, словно не веря своим глазам.

– Я никогда не верю наполовину, Вителлоццо, – возразил герцог. – А вот мне сдается, что вы не особенно доверяете обещаниям нашего святого отца, если берете с собой на юбилей более тысячи копий.

– Наш святой отец обещал защищать только тех, кто сам не может защитить себя, – ответил Вителлоццо, снова принимая свое обычное грубое и упрямое выражение. – Кроме того, мы слышали о пленении разбойниками нашего дорогого друга Паоло, а не о его освобождении. Одним словом, мы хотели предоставить возможность и нашим болванам принять участие во всеобщем отпущении грехов. А уж как они нуждаются в нем, известно одному богу!

– Но после того, как я сообщил условия нашего договора, а храбрый Вителлоццо принял их, его боевые силы только увеличат ваше войско, Цезарь, – сказал Орсини.