«Отец никогда не вдохновлял меня писать, не предлагал отправиться в это путешествие с мизерными шансами на успех, – вспоминает Мартин Эмис на страницах „Опыта“, – гораздо чаще, чем похвала, мне доставалось его публичное порицание».

Эмис-младший предполагает, что самые провокационные политические заявления отец делал лишь для того, чтобы лишний раз над ним «поиздеваться». В «Опыте» он платит отцу той же монетой: по-приятельски тепло повествуя об их отношениях, описывает себя как «занудного подростка в бархатном костюмчике и ботинках из змеиной кожи», стремящегося напустить на себя нелепые «манеры нахохлившегося петушка», а Кингсли-старшему в его лучшие годы приписывает славу неутомимого сердцееда, пьяницы и непревзойденного остряка, «искрящего юмором» в кругу семьи.

Годы спустя Мартин почти каждую субботу возил юных сыновей на обед в дом отца, не считая того, что еженедельно составлял ему компанию за столом в один из будних дней. После развода в 1993-м и ухода к другой женщине именно к отцу обратился Мартин за советом и поддержкой. «Только ему одному, – говорит писатель, – я мог признаться, как гадко у меня на душе, насколько я физически измотан, поставлен в тупик и словно одурманен всем произошедшим, каких усилий мне стоит сохранять приветливое выражение здравомыслящего, приличного человека. Лишь с ним я мог говорить о том, что сотворил с собственными детьми. Потому что он сотворил со мной ровно то же самое».

Кингсли страдал никтофобией – боязнью ночной темноты, и монофобией – страхом одиночества. После болезненного разрыва Кингсли с Элизабет Джейн Говард, ради которой он бросил мать Мартина, сыновья пообещали, что отец никогда не останется один. Каждый вечер Мартин и его брат по очереди «сидели с папой».

В мемуарах «Опыт» Мартин Эмис убедительно описывает множество явлений: дружбу и споры в литературных кругах, ужасы похода к зубному хирургу, исчезновение и убийство двоюродной сестры. Однако после прочтения этой книги наиболее яркий и неизгладимый след оставляет ощущение, что в мире есть место обычным чудесам и неприятностям, с которыми мы сталкиваемся в повседневной жизни, и понимание того, что значит быть чьим-то сыном, а что – отцом собственных детей.

Говоря об американской фантастике, трудно назвать работу, сильнее повлиявшую на последующие поколения писателей, чем вышедшая в 1919 году книга Шервуда Андерсона «Уайнсбург, Огайо» – несколько взаимосвязанных рассказов, повествующих об одиноких жителях выдуманной деревушки на Среднем Западе.

Творчеству Шервуда Андерсона отдавали должное Фолкнер, Фицджеральд и Стейнберг. И в таких разнородных работах, как «Сойди, Моисей» Фолкнера, «В наше время» Хемингуэя, «Человек в картинках» Рэя Брэдбери и «Что они несли с собой» О’Брайена, есть некоторые элементы новаторской структуры, присущие книге Шервуда Андерсона. А изгои и эксцентрики, населяющие фантастические произведения Карсона Маккалерса и Фланнери О’Коннора, очень напоминают потерянных, обездоленных и одиноких героев «Уайнсбурга». Можно еще вспомнить Джорджа Сондерса, Рэймонда Карвера, Дениса Джонсона, Рассела Бэнкса и Тома Перротту – и это лишь небольшая часть современных писателей, на чье творчество явно или неявно повлияла классическая работа Андерсона.

Как в «Дублинцах» Джойса, написанных в 1914-м, в «Уайнсбурге» действие рассказов происходит в одном городке, и каждая история посвящена простым людям, чьи честолюбивые планы не сбылись, а мечты постепенно растаяли. В «Уайнсбурге» изображен мир небольшого поселения. Чувство оторванности, с которым жители имеют дело ежедневно, отражает более крупный процесс изменения социального ландшафта, затрагивающий всю Америку XX века – когда молодежь покидает маленькие населенные пункты и переселяется в растущие из-за этого крупные города и их окрестности.

Для рассказов Андерсона характерно сумеречное настроение, как в живописи Эдварда Хоппера. Герои – одинокие люди, чья жизнь отмечена несостоявшимися встречами и утраченными возможностями. В книге более двадцати персонажей. Среди них пожилой вдовец доктор Рифи – он складывает в карман нацарапанные на клочках бумаги мысли, а потом все равно их выбрасывает; одинокая девушка Элис, так и не пережившая отъезд своего парня; телеграфист Уош Уильямс – он «всей душой, с упоением поэта» ненавидит жизнь; преподобный Кертис Хартман, который подглядывает в окно за хорошенькими женщинами и молит об избавлении от искушения; школьная учительница Кэйт Свифт – ее вожделеет преподобный Хартман, а она поощряет литературные устремления другого героя книги – Джорджа Уилларда; мать Джорджа, Элизабет – хворая владелица захудалой гостиницы, возлагающая на сына все надежды и чаяния.

История жизни взрослеющего Джорджа прослеживается во всех рассказах. Он служит репортером в местной газете, другие герои доверяют ему тайны, он – связующее звено книги и кто-то вроде самого Андерсона в молодости: тот тоже рос в небольшом городке в Огайо.

После смерти матери Джордж решает «уехать из Уайнсбурга в большой город и найти работу в крупной газете». Молодой человек не хочет закапывать в землю «талант», который разглядела в нем учительница. Как многие романы о нравственном становлении, книга заканчивается тем, что герой, покидая свой городок, садится в поезд на запад – предположительно в Чикаго, – «чтобы познать все уготованное жизнью».

В вышедшей в 1951 году книге «Истоки тоталитаризма» Ханна Арендт исследует два самых чудовищных политических строя в истории человечества, пришедших к власти в двадцатом столетии. Их появление можно было предвидеть – благодаря таким явлениям, как уничтожение истины и признание того, что недоверие, усталость и страх делают людей восприимчивыми ко лжи и фальшивым обещаниям политических лидеров, жаждущих безграничной власти. «Идеальный подданный тоталитарного режима – пишет Арендт, – это не убежденный нацист или убежденный коммунист, а человек, для которого более не существуют различия между фактом и фикцией (т. е. реальность опыта) и между истиной и ложью (т. е. нормы мысли)».

Современного читателя может насторожить, что слова Арендт не столько принадлежат другому веку, сколько отражают политическое и культурное пространство, в котором мы живем сейчас. Мир, где президент Дональд Трамп строит на лжи крупный бизнес – по подсчетам «Вашингтон пост», за три года пребывания в Белом доме он сделал 16 241 заявление, ложное по сути или вводящее в заблуждение. Мир, где сфабрикованные в промышленных масштабах российскими и ультраправыми троллями дезинформационно-пропагандистские новости мгновенно разлетаются по свету через соцсети.

В разделенных идеологическими барьерами людях, живущих внутри собственных информационных пузырей, снова произрастают корни национализма и шовинизма. Они теряют ориентиры, испытывают страх перед изменением общественного строя, начинают презирать иностранцев, теряют чувство общности с другими и способность коммуницировать с представителями иных социальных и религиозных групп.

Я не стремлюсь проводить аналогию между происходящим сегодня и леденящими душу ужасами Второй мировой войны. Однако, читая книгу Арендт, можно выделить некоторые закономерности, которые делают людей более восприимчивыми к речам демагогов и диктаторов, а страны – уязвимыми для тиранических режимов. Сама писательница, разбирая работы Оруэлла «1984» и «Скотный двор», назвала эти признаки «предупредительными флагами».

Ниже приведены главные выводы Арендт о «скрытых механизмах», при помощи которых тоталитарные течения размывают существующие политические и нравственные нормы, а также о характеристиках, присущих пришедшим к власти тоталитарным режимам.