Героиня жаждет «узнать и понять об Америке все»: каково «болеть за какую-нибудь команду в Суперкубке, понимать, что такое «Твинки» и что означают „локауты“ в спорте, заказывать „маффин“, не задумываясь, что на самом деле это кекс». На родине она никогда не считала себя «черной», а теперь ошарашена, что в Соединенных Штатах расовый вопрос пронизывает буквально все сферы жизни – начиная от романтических связей и дружбы до рабочих отношений. У себя в блоге, в посте, адресованном «собратьям черным неамериканцам», она пишет: «Не спорь. Перестань долдонить, что ты – ямаец или гайанец. Америке плевать. Ну и что, что в своей стране ты не был „черным“? Ты же теперь в Америке».

У Адичи дар подмечать и доносить до читателя эмоциональные особенности людей и их поведения в обществе. Похождения Ифемелу она описывает с удивительной непосредственностью, иронизируя и над повседневным расизмом американцев, и над ханжеством прогрессистов, которые носят либеральную политику, как значок, пристегиваемый по мере необходимости.

Иностранка Ифемелу с юмором рассказывает о странностях американской культуры: на вечеринках вместо того, чтобы танцевать, люди встают в круг и напиваются; многие, дабы продемонстрировать, какие они «обалденные, занятые, крутые, ненапряжные и не морочящие себе голову тем, как выглядят в глазах других людей», «ходят учиться в пижамах, а в магазин – в нижнем белье». Она замечает, что американцы называют математику в единственном числе, а не во множественном[7], а серьезные ученые способны яростно дискутировать на тему вроде «зреющих при перевозке импортных овощей».

По прошествии лет блог Ифемелу, известный под названием «Расизмушка, или Любопытные наблюдения черной не-американки о том, каково быть черным в Америке», становится популярным. Героиня обретает небывалую ранее уверенность в себе и после разрыва с успешным предпринимателем заводит роман с темнокожим профессором Йельского университета, с которым они – почти идеальная пара.

Однако Ифемелу не перестает думать о первой любви, Обинзе – «ее первой любви, первом любовнике, единственном человеке, которому никогда не нужно было ничего растолковывать». Она понимает: часто приходящее к ней чувство «сковывающих душу уз» – это ностальгия по родному Лагосу и семье. И вот, после тринадцати лет в Америке, она решает вернуться в Лагос, путь куда оказывается таким же непростым, как проведенные на чужбине годы. Во впечатляющем повествовании Адичи все пережитое Ифемелу становится историей, принадлежащей и не принадлежащей миру, в котором самоопределение – это и нечто изменчивое, и в то же время задающее линию поведения, а также рассказом о том, как мы меняемся под воздействием мест, где взрослеем и куда приезжаем жить.

Во врезающихся в память воспоминаниях о любви, потерях и горестях «Свет мира» («The Light of the World»[8]) Элизабет Александер описывает эмоциональный крах, постигший ее после смерти мужа, Фикра Габриазиуса, и то, как она и ее сыновья, Соломон и Саймон, поддерживали и направляли друг друга в темном тоннеле скорби на пути к свету.

Элизабет вспоминает, что как-то перед сном тринадцатилетний Саймон спрашивает, не хочет ли она навестить Фикра на небесах.

«Я говорю: «хочу» – и ложусь рядом с сыном на кровать.

– Сначала закрой глаза, – говорит он мне, – и садись в прозрачный стеклянный лифт. Теперь поехали.

– Что ты видишь? – спрашиваю я.

– У ворот сидит Бог, – отвечает он.

Я спрашиваю:

– И как он выглядит?

– Как Бог, – говорит он. – А теперь мы заходим туда, где папа. У него две комнаты, – продолжает Саймон, – в одной узкая кровать и книги, а в другой он пишет картины. Мастерская просто огромная. Он может выглянуть в любое окно, в которое захочет, и рисовать.

Когда настает пора уходить, за нами возвращается тот же лифт».

«Ты можешь приезжать сюда со мной, когда захочешь», – говорит Саймон матери.

Элизабет Александер – поэтесса, отмеченная престижными наградами, в прошлом профессор Йельского университета, ныне – президент фонда имени Эндрю У. Меллона, – рассказывает о горечи утраты, постигшей ее пятнадцать лет назад. Книга Александер по сути – любовное послание Фикру Габриазиусу, признание, из которого мы отчетливо понимаем, каким он был мужем, отцом и художником. В книгу она помещает его прекрасные, яркие работы, и они словно оживают на страницах. Она описывает их с Фикром первую встречу. Вспоминает, как они влюбились, как вместе готовили, писали друг другу хайку в общей тетради, слушали Ахмада Джамала, Бетти Картер, Эбби Линкольна, Рэнди Уэстона и Дона Пуллена – «гениев африканского происхождения, от которых мы оба были в восторге».

В своих стихах – «Великое американское» («American Sublime»), «Венера готтентотская» («The Venus Hottentot»), «Книга снов Антебеллума» («Antebellum Dream Book») – поэтесса развивает тему связи прошлого и настоящего и поднимает вопрос о сложностях на пути к обретению собственного «я». Не стали исключением и эти воспоминания: в них она запечатлевает причудливые повороты судьбы, приведшие к соединению двух сердец. Случилось так, что Александер и Габриазиус родились по разные стороны света с разницей в два месяца: она – в Гарлеме, он – в раздираемой войной Эритрее, которую позже покинул ради Америки, проехав через Судан, Италию и Германию.

После его смерти Александер ощущает, как горе захлестнуло их дом. Ей кажется, что она «готова ждать его возвращения вечно»; вот сейчас она оставит свет в гостиной и на улице. Она грезит, что он вернется, быть может, приедет (подкатит верхом) на скейтборде. «Я старею, а он нет», – размышляет она.

Она не знает, как записать информацию на DVD-диск, потому что их с мужем это никогда не интересовало. Еще полтора года оплачивает его мобильный, чтобы не пропали отправленные им текстовые сообщения. И намеренно не заходит в книжные магазины – ей кажется, что она встретит его в отделе книг по истории, искусству или садоводству.

Александер и Габриазиус познакомились в Нью-Хейвене, в пригороде которого, Хэмдене, вырастили двоих сыновей. Александер прожила там довольно долго и с присущим ей поэтическим даром описывает ландшафт Нью-Хейвена как «причудливую смесь деревьев Новой Англии и индустриальных развалин», не забывая про неожиданно вкусную местную еду и удивительно гармоничное переплетение университетской и уличной жизни.

Заканчивается книга их с сыном переездом из Нью-Хейвена в Нью-Йорк. Накануне они решают посетить могилу Фикра, но из-за того, что прием у врача задержали, не успевают на кладбище до закрытия. Саймон принимает это как должное и произносит: «Могила отца напоминает мне о его смерти, я же хочу помнить о его жизни».

 Поэтесса развивает тему связи прошлого и настоящего и поднимает вопрос о сложностях на пути к обретению собственного «я». Не стали исключением и эти воспоминания: в них она запечатлевает причудливые повороты судьбы, приведшие к соединению двух сердец.