Одной из таких женщин, оказавшихся без мужа и с малолетними детьми, была Кира. Ее муж умер из-за неизвестной болезни год назад. Когда его, уже практически умирающего и не чувствующего конечностей, осмотрел вызванный специально из ближайшего города лекарь, то тот лишь развел руками и дал какое-то снадобье на сильных травах, но сказал, что даже оно не гарантирует того, что муж Киры проживет еще хотя бы три дня. Так и случилось. Уже на следующее утро он не мог разговаривать и практически никого не узнавал, а к вечеру скончался. Бедная девушка осталась одна с пятилетним сыном, которого нужно было одевать и кормить.  На это уходило много денег, поэтому девушка оказалась навсегда заперта в этой деревне, прикована к небольшому огороду на заднем дворе и сыну, который, однако, в своей матушке души не чаял и во всем ей старался помогать, хоть и был совсем мал.

И вот, в это ясное утро, Кира собралась сходить к речке, чтобы набрать свежей воды для стирки, готовки и прочих бытовых нужд. Надев свободную рубаху и широкие штаны, которые достались ей от покойного мужа и были явно великоваты, и которые она подпоясывала бечевкой, чтобы они не слетели при ходьбе, Кира вышла из дома. Пришлось взять с собой сразу два больших ведра, чтобы воды точно хватило хотя бы на ближайшие несколько дней, потому что от дома Киры до реки было достаточно большое расстояние. Ведра, которые девушка несла в одной руке, стукались друг о друга при каждом шаге, создавая невообразимый звон, резавший слух всем, кто проходил слишком близко, но для их деревни подобные звуки были привычны.

– Доброе утро! – крикнула ей проходящая мимо шестнадцатилетняя дочка Кириной соседки. Ее звали Кэтрин, и она всегда была приветлива с Кирой и часто помогала ей по хозяйству.

– Доброе! – откликнулась Кира, улыбаясь девушке. – Можешь посидеть сегодня с Рэем, пока меня не будет дома? Не  хочется опять оставлять его одного.

Кира часто просила Кэтрин посидеть со своим маленьким сыном, когда надолго отлучалась из дома. Девушка часто с удовольствием соглашалась помочь, потому что Кира была одной из немногих жителей этой деревни, которые вызывали у Кэтрин симпатию и даже некое уважение. В каком-то смысле она даже старалась походить на нее, перенимая некоторые ее привычки, которые находила очень удобными и во многом облегчающими жизнь девушек в деревне.

– Конечно, без проблем, – кивнула Кэтрин.

– Спасибо!

Река сегодня особенно красиво сверкала под лучами только недавно взошедшего солнца. Она причудливо извивалась на всем протяжении и широкой лентой уходила далеко на север с одной стороны и на юг с другой. Вода в ней была чистой и такой девственно прозрачной, что на дне можно было разглядеть даже самые мелкие камешки. Рядом с рекой рос могучий раскидистый дуб, который был старше даже большинства жителей деревни. Под его ветвями всегда было удобно отдыхать в знойный день, когда солнце особенно нещадно палило, и нужен был хоть какой-то тенек.

Кира подошла к берегу реки и несколько минут просто смотрела на то, как солнечные лучи играются на поверхности воды, заставляя жмуриться от блеска, который они создавали на ней. В этом месте всегда было невероятно красиво, несмотря на кажущуюся простоту пейзажа. Поля, расстилающиеся вдаль от противоположного берега и где-то на горизонте переходящие в небольшой лесок, какая-то по-своему прекрасная тишина, стоящая здесь и прерываемая лишь пением редких птиц.

Глубоко вдохнув чистый воздух, Кира наконец склонилась к воде с ведром и вдруг краем глаза заметила, что что-то не так. Что-то неуловимо изменилось в окружающей местности. И этим чем-то была странная тень у дуба.

Девушка встала и присмотрелась к дубу, который находился в паре десятков метров от нее. Он все также раскидывал свои широкие ветви, но упорно не выдавал своей тайны. Может, ничего и не было, а Кира со своим подпорченным зрением просто додумала это с помощью воображения. Мало ли что может показаться человеку в тени, отбрасываемой большим деревом.

Но Кира все-таки решила подойти к дубу, чтобы убедить себя и свою разыгравшуюся фантазию, что там ничего нет, а дерево стоит точно так же, как и стояло до этого. Когда она подошла к самому дереву, ее ладони вспотели от волнения и страха, потому что ей все-таки не показалось, и с деревом действительно было что-то не так. А еще потому, что девушка заметила чью-то руку, запястье которой было крепко привязано к толстой ветке, что была наиболее близка к земле. Ладонь была вся в мозолях, а под ногтями забилась грязь и запекшаяся кровь, будто этот человек накануне царапал кого-то до крови.

Пересилив себя, Кира обошла дуб, чтобы увидеть, наконец, человека полностью. Она надеялась, что он жив, и над ним просто решил кто-то поиздеваться, подвесив здесь в наказание. Но ее надежды не оправдались.

Тело мужчины висело прямо над рекой. Его второе запястье точно также было привязано к ветке, но обе руки располагались настолько низко, что ноги были полностью в воде. По-видимому, он висел так достаточно долго, потому что конечности успели достаточно сильно пораниться о прибрежные камни и распухнуть в воде. На нем практически не было одежды, не считая длинной рубахи, изорванной почти в клочья и грустно висящей теперь на одном плече трупа. Грязные длинные волосы, изначально цвета спелой пшеницы, свисали прямо на лицо, поэтому Кира не могла понять, что это был за человек, да и не уверена была, что вообще знает его.

Кира сначала застыла от ужаса, но паника так и не пришла. Став свидетельницей смерти собственного мужа, она стала немного проще относиться к этому. Смерть уже не казалась ей чем-то настолько отвратительным и неправильным. Просто сердце человека в определенный момент по тем или иным причинам переставало биться, а организм больше не выполнял нужные функции. Ведь, по сути, в смерти нет ничего мистического и загадочного, как привыкли думать раньше, и как когда-то думала сама Кира.

Девушка медленно подошла к мужчине, чтобы убедиться наверняка, что тот действительно мертв. Она прижала ладонь к его шее, как часто делала в период болезни мужа, чтобы убедиться, что тот не умер во сне. Пульса не было. Под пальцами была только холодная кожа мертвеца. Девушка отошла и решила, что правильным в этой ситуации будет позвать кого-то из жителей деревни, а еще лучше – старосту, хотя уверенности, что он находится сейчас в деревне, а не уехал в город по своим делам, не было.

Набрав все-таки для начала воды, потому что именно за этим она сюда и шла, а привычки бросать начатое дело у нее не было, а вот необходимость в свежей воде была, Кира потащила тяжелые ведра обратно к дому. Было странно идти по улицам, встречая людей и понимая, что они еще ничего не знают и даже не догадываются о том, что сегодня их стало на одного меньше. Наличие трупа их, скорее всего, напугает, но напугает именно тем, что это не просто умерший человек, а очевидно намеренно убитый. Трупы не были особой редкостью в деревне, особенно когда ходившие далеко в леса охотники напарывались на стаю волков или каких-нибудь других хищных зверей, а позже их разорванные тела находили где-то на окраине леса.

Поставив ведра на крыльцо родного дома и предупредив сына, что ей нужно уйти и чуть позже зайдет Кэтрин, чтобы посидеть с ним, Кира направилась к дому старосты, который находился не так далеко от ее собственного.

Дверь открыла его жена, которая при виде Киры грозно насупила черный брови, поправляя сбившийся платок.

– Чего тебе? – грубо спросила она, глядя с высоты своего немалого роста на девушку.

– Мне нужно к старосте, – Кира даже не отвела взгляда.

Жену старосты Айву не боялся в деревне никто, кроме разве что детей, на которых она могла изредка прикрикнуть, потому что каждый понимал, что, несмотря на внешний вид и грозность нрава, Айва никогда никому не причинит вреда. Она была такой суровой скорее лишь из-за того, что хотела соответствовать статусу своего мужа.

– Он сейчас спит, – ответила Айва, собираясь закрыть дверь, но Кира придержала ее.