Don Nigro

Dostoyevsky/2015

Перевел с английского Виктор Вебер

ДОСТОЕВСКИЙ

СТАРИК КАРАМАЗОВ/1-й БЕС/ИСАЕВ

ТУРГЕНЕВ/2-й БЕС/ДВОЙНИК/ПОЛЬСКИЙ ДВОРЯНИН

ПУШКИН/ЧЕРТ/ВЕРГУНОВ/3-й БЕС

ГОГОЛЬ/ФЕТ/ДЕРЕВЕНСКИЙ ДУРАЧОК/ТОЛСТОЙ/4-й БЕС

МАРИЯ

ПОЛИНА

АННА

ФЕДОСЬЯ

ГРУШЕНЬКА/МАТЬ/КАРЕНИНА

Различные места в России и в других странах. Закругленные лестницы справа и слева от центральной платформы ведут к площадкам. От них прямые лестницы к сцене. Справа на авансцене письменный стол и стул. Деревянная мебель, фрагменты стен, на которые проецируются тексты книг. В глубине сцены, справа от центральной арки, кровать. В глубине сцены, слева от центральной арки, круглый деревянный стол и стулья. Слева на авансцене скамья. Разбитые и треснутые старые зеркала, включая большое овальное зеркало слева, практически пустая рама. Центральная арка-проход под платформой одновременно служит и тюремной камерой.

Актеры могут входить и выходить отовсюду: слева и справа на авансцену, по центральную арку, по задним лестницам на обе лестничные площадки и на платформу в глубине сцены. Часто персонажи могут оставаться на сцене в картинах, где непосредственно не участвуют, наблюдать или заниматься своими делами, если это имеет какое-то отношение к разыгрываемой на сцене картине. Это ненавязчивое постоянное перемещение персонажей на сцене – прямое указание на сумбур в его голове, так же, как и переход картин из одной в другую без малейших пауз. Движение пьесы – всегда ее неотъемлемая часть.

Действие первое

1. Черт съел Луну

2. Семнадцать деревьев во дворе

3. Бездна

4. Мертвый дом

5. Анна

6. Ваша жена такая красивая

7. Любой может быть кем угодно

8. Столовые ложки

9. Бессмысленная похоть

10. Случилось что-то ужасное

11. Никто не может быть достаточно хорош

12. Тургенев смеется

13. Красота – это кошмар

14. Опасная личность

15. Любовь – это болезнь

16. Человек, грезящий, что он писатель

17. Не стойте, вытаращившись на меня

Действие второе

18. Толстой

19. Страждущий

20. Фатальная брачная ночь

21. Мы наказываем людей, которые нас любят

22. Полина, которая не была такой ужасной

23. Злоупотребление доверием

24. Ты чуть опоздал

25. Колесо рулетки

26. Особо отвратительное насекомое

27. Все предают всех

28. Отчаявшийся человек

29. Невозможная личность

30. Яд

31. Красное. У нас красное

32. Константинополь или никто так себя не ведет

(В темноте слышны завывания ветра и голоса в казино. Загорается тусклый свет, и мы видит тень гигантского вращающегося колеса рулетки, слышим шуршание, с которым оно вращается, стук маленького шарика по лункам при вращении колеса и доносящаяся издалека мелодия «Ах, мой милый Августин/ Ach, Du Lieber Augustin», которую наигрывают на оркестрионе. Мы также видим МАРИЮ, лежащую на кровати, СТАРИКА КАРАМАЗОВА, выглядывающего из овального зеркала, АННУ и ПОЛИНУ, сидящих на ступенях справа и слева, и ДОСТОЕВСКОГО, который пишет за столом).

ДОСТОЕВСКИЙ. Аккурат перед тем, как со мной такое случается, совершенно внезапно, посреди душевной темноты и отчаяния, мой мозг словно вспыхивает… (Громко чиркает спичка, трещит огонь, тени невидимых языков пламени бегут по сцене). И мгновенно мои жизненные силы прирастают многократно. (В свете невидимых языков пламени мы различаем слова или фрагменты слов, кириллицей, как он пишет, сидя за столом, появляющиеся в разных частях сцены, словно мы видим проекции написанного им). Мои чувства обостряются до невозможности. (Рулетка вращается, как карусель, все громче играет оркестрион, и мы видим тени карусельных лошадок, кружащихся по сцене, теперь где-то шарманка играет другую версию мелодии «Ах, мой милый Августин», в разнобой с первой). Перед глазами сверкают молнии. Мои сердце и разум заливает слепящий свет. (Яркий луч перемещается по сцене, падает на ПУШКИНА и ГОГОЛЯ, сидящих в тюремной камере, под аркой). Тревоги и сомнения исчезают, меня наполняет всепобеждающее чувство радости и надежды и взвешенное осознание глубочайшей сущности вещей. (Начинает звучать третья версия мелодии «Ах, мой милый Августин», которую наигрывают на старом, расстроенном пианино, в разнобой с первыми двумя). И я понимаю, что разум – это болезнь, как и романтическая любовь.

МАРИЯ. Я люблю тебя. Но я также люблю и его. Нет, вообще-то, не люблю. Не знаю, почему я это сказала.

ДОСТОЕВСКИЙ. Но возможно ли, что заветное проникновение в природу реальности на самом деле есть проявление болезни?

ПОЛИНА. Я могу позволить тебе полюбиться со мной, но какой в этом смысл?

ДОСТОЕВСКИЙ. Да какая разница, если при этом мне даруется это святое ощущение завершенности, единения со всем, что окружает меня?

АННА. Все мужчины виновны за всех.

ДОСТОЕВСКИЙ. Жизнь – это азартная игра, в которую играют в зеркальном лабиринте, и нет ничего более странного и страшного, чем всматриваться в свое отражение в зеркале.

СТАРИК КАРАМАЗОВ. Ты – не мой сын. Ты вырос из плесени в бане.

ДОСТОЕВСКИЙ. Возлюбить ближнего своего, как себя, следуя завету Иисуса, невозможно. Добро и зло чудовищным образом перемешано в нас. Я – больной человек. Я – злобный человек. Любить меня не так-то легко.

(Грохот и паровозный гудок приближающегося поезда, потом звучит канкан из «Орфея в подземном мире/ Orpheus In The Underworld» и ТУРГЕНЕВ, вместе с ФЕДОСЬЕЙ и ГРУШЕНЬКОЙ по обе его стороны, пересекает сцену, танцуя канкан).

ТУРГЕНЕВ. Да, но сможете вы это сделать?

(Свет становится ярче, словно от прожектора приближающегося паровоза).

ДОСТОЕВСКИЙ. В этот последний момент, эта чрезвычайно обостряющаяся осознанность, это ясное ощущение собственного существования… За этот момент я готов отдать жизнь… Но потом за это приходится платить, человек платит за это, как платит за любовь, страданием и глубочайшим унижением, какое только можно себе представить.

(Поезд все ближе, музыка громче, свет ярче, луч прожектора надвигающегося паровоза направлен на ДОСТОЕВСКОГО).

МАРИЯ. Чтобы увидеть Господа, надобно ослепнуть.

ПОЛИНА. И смерть не повредит.

ДОСТОЕВСКИЙ. Но потом, после этой крайней необычности, этого чувства безграничного счастья, этой сверхъестественной уверенности, что время – иллюзия, что потом?

АННА. Семнадцать деревьев во дворе.

ДОСТОЕВСКИЙ. После этой радости приходит чудовищное.

(Отвратительный смех, потом дикие крики, словно душ в аду, свет красный, карусельные лошади бесовские).

СТАРИК КАРАМАЗОВ (кричит). А-А-А-А-А-А-А-А-А-А! А-А-А-А-А-А-А-А-А-А! УБИЙЦА! УБИЙЦА! СТОЛОВЫЕ ЛОЖКИ! СТОЛОВЫЕ ЛОЖКИ!

(Звуки проходящего поезда, очень громкие, ДОСТОЕВСКИЙ содрогается и валится на землю, у него эпилептический припадок. Шум поезда стихает вдали, голоса смолкают, тени рулетки тают, остаются только завывания ветра).

ПОЛИНА. Черт съел луну.

(Завывания ветра. ДОСТОЕВСКИЙ, ГОГОЛЬ и ПУШКИН в центральной арке в тусклом утреннем свете. Тюрьма).