— Ну, мало ли, — мужчина казался сбитым с толку.

— Действительно, мало, — заворчала подруга, кивнув мне, мол, иди, куда собралась. — Мало мозгов у кое-кого в башке! Тебе никто не говорил, что вот эта штука, болтающая у тебя на шее, не только для того, чтобы пироги в неё запихивать? Мясо твое, кстати, уже остыло.

Прислушиваясь к голосу подруги, я направилась в другой конец зала, где располагались выходы к уборным.

Пройдя по узкому коридору, добралась до двери с изображением девочки в юбочке и вошла внутрь, где пространства было куда больше.

Подойдя к раковинам, я остановилась, выдохнула и без сил оперлась руками о края умывальника, взглянув на свое отражение в зеркале. В последние дни я делала это крайне редко, в основном, из-за поселившейся в моей квартире злобной тени, которая еще и умела путешествовать по другим зеркалам. Вспомнились слова ведьмы, которая, как выяснилось, и не ведьма вовсе: «В зеркало не смотрись, иначе быть беде. Звать тебя будет — не откликайся». Интересно, отправится ли следом за мной душа проклятой жрицы? И стоит ли мне ждать её появления в зеркале уборной ресторана или нет?

— Ччччерт, — выругалась я сквозь зубы. — С тенью нужно срочно что-то решать. Как же много всего…

Я схватилась за голову, чувствуя себя так, будто меня вот-вот погребет под проблемами, который сыпались, словно из рога изобилия.

Скрипнула дверь. Приподняв голову, я пронаблюдала за появлением той самой девушки, которая последние полчаса не сводила глаз с Лозовского. Томное выражение на худощавом лице сменилось на холодное и отстраненное. В тусклом свете ламп блеснули ухоженные короткие блестящие волосы, подстриженные под каре, когда она, цокая каблуками по плитке, подошла и встала рядом. Выдавив на ладонь изрядное количество жидкого мыла, девушка начала мыть руки. Сделав лицо нейтральным, я выпрямилась и принялась делать то же самое, а именно — намыливать ладони. Когда уже начала смывать взбитую мыльную пену, послышался тихий свист.

Я обернулась в сторону ряда кабинок, в которых, как мне казалось, никого не было и тут же на мою голову обрушился потолок.

Ну, или мне так показалось.

Меня никогда раньше не били по затылку, поэтому с доподлинными ощущениями я была незнакома. На глаза как будто опустилась шторка, ноги подкосились, и я рухнула вниз, растянувшись на плитке. Но отключилась не сразу, успев услышать то, что сказала та, которая на меня напала:

— Давно мечтала это сделать. Как же ты нас всех достала!

И мой мозг, решив, что я услышала достаточно, отключился.

Обратно меня вернул мужской голос, назойливо твердящий на ухо:

— Эй, просыпайся! Давай, приходи в себя! Хватит тут валятся бестолковым мешком! Ди! Слышишь меня? Очнись!

С трудом приподняв железобетонные веки, я пронаблюдала танец огоньков перед своими глазами. Огоньки были мутно-желтые и кружили по кругу в такт шуму в моих ушах, сквозь который продолжал прорываться голос:

— Ну, наконец-то! Очухалась! — и что-то теплое скользнуло на шею и подхватило под голову, а после неясная сила приподняла над полом, вынуждая сесть.

Спиной меня прислонили к чему-то твердому и ледяному, настолько, что очень скоро холод начал пробираться внутрь моего тела, словно запуская мерзлые щупальца под кожу. Дрожь не заставила себя ждать и уже очень скоро к ужасной головной боли, тошноте, металлическому привкусу крови во рту присоединились еще и неконтролируемые сотрясания. Меня колотило, как в сильной лихорадке, и я ничего не могла с этим сделать.

А огоньки продолжали кружить, вот только теперь они находились не надо мной, а чуть сбоку.

Раздался протяжный скрип, как будто приподняли крышку старого сундука, а следом — несколько тяжелых шагов, которые сообщили о приближении чего-то. Кого-то.

— Слушай, — заговорил тот же голос, который пытался со мной беседовать ранее. Его владельца я не видела, хотя и быстро осознала, что это мужчина.

Мужчина, который постоянно передвигался, из-за чего мне было очень трудно сконцентрировать взгляд на его очертаниях, которые постоянно размывались и словно бы разрывались, как если бы я смотрела фильм, записанный на поврежденную кинопленку. Хотя, скорее, повреждение было у меня в голове.

Место, в котором я очнулась, было погружено в темноту и огоньки, плавно движущиеся по невидимой оси, от неё не спасали. Поэтому я практически не могла видеть, зато могла слышать. И слышала с каждой минутой все лучше, ведь шум в ушах постепенно затихал, как затихали волны успокаивающегося моря. А вот с перестуком зубов ничего нельзя было поделать.

— Мне не нравится её состояние. Кажется, Неля слишком сильно приложила ее по голове.

Я, все еще пялясь на замедлившие свой круговорот огоньки и дрожа всем телом, от макушки до пят, кожей ощутила чье-то близкое присутствие.

— Нужен врач, — продолжил убеждать кого-то голос, но тут ему ответил другой:

— И где ты найдешь врача, способного поставить диагноз нереиде?

Что-то щелкнуло, выплюнув пару крохотных искр и перед моим лицом вспыхнул огонек, показавшийся таким ярким, что я, застонав, зажмурилась.

— Привет, радость моя, — с удовлетворением пропел Макс, лицо которого подсветила зажигалка в его руке.

— Какая же ты сволочь, — пролепетала я, едва ворочая языком в пересохшем рту.

С жесткой, какой-то взрывоопасной, улыбкой Макс потряс головой и заявил:

— Ты еще даже не знаешь, какой я. Но скоро узнаешь.

— Где я? — просипела я, вновь приоткрывая глаза. Огоньки окончательно замедлились, сделали последний оборот, мигнули и соединились в одно целое — в слабо работающую, готовую вот-вот перегореть, лампочку, болтающуюся на хлипком, перевязанном в нескольких местах изолентой, проводе под низким потолком. Настолько низким, что выпрямившемуся Максу пришлось наклонить голову вперед, чтобы не удариться об него затылком.

— В «Шанхае», — ответил бывший друг, вновь чиркая зажигалкой, хотя теперь, немного придя в себя и привыкнув к полумраку, я уже могла различить его.

— «Шанхай»? — переспросила я с сомнением и не удержалась от колкости: — Это что, название твоего гастролирующего цирка?

— Нет, ехидная моя, — Макс рассматривал меня так, словно видел впервые. И в его глазах больше не было привычного дружеского тепла, как не было вообще ничего человеческого. Передо мной сидел бог, пусть, и потерявший власть, пусть и пребывающий вместе с братом в изгнании вдали от дома, но с таким взглядом он больше не мог быть ни кем иным, кроме как высшим существом. Очень злым высшим существом. — «Шанхай» — это мой ночной клуб и мой главный офис по совместительству. Здесь я веду все свои дела.

— В подвале? — закашлялась я. — И кто твои главные партнеры — местные крысы?

— Подвал находится под «Шанхаем», — спокойно ответил Макс. — Здесь тебя никто не найдет, и никто не услышит. Призывать свою магию также даже не пытайся. Здесь все обтянуто серебряной сеткой.

— Я пить хочу, — потребовала я, упираясь затылком в стену. — И мне холодно.

— А принцессы очень капризные, не правда ли? — хмыкнул бывший друг, выпрямляясь и убирая зажигалку. В стороне зашевелилась тень, но Макс бросил в её сторону: — Не надо, я сам. Ты свободен.

Тот, второй, а вернее — первый, ничего не сказал, молча нас покинув, что я поняла по открывшейся и тут же захлопнувшейся двери.

Мы остались вдвоем.

Макс отошел, чем-то пошуршал в дальнем углу, окутанном густой темнотой, а после вернулся и присел на корточки напротив меня.

— Я знаю, что тебе очень плохо, дорогая, — начал Макс, скривив губы в улыбке. Каждое его обращение ко мне звучало, как издевка, но хотя бы в большую любовь больше не пытался играть. И на этом спасибо.

— И с каждым словом, вылетающим из твоего рта, мне становится еще хуже, — слабость была такая, что хоть сейчас вырубайся, но я держалась, как могла.

— Тебе никто не говорил, что нельзя дерзить и раздражать человека, от которого зависит вся твоя жизнь? — деланно вежливо поинтересовался Макс, но я слышала, как начинает накапливаться его ярость.