— Она позвонит.

— Нет. И она звонить не будет. Я то ее знаю.

— Слушай, ну почему ты такой мудак?

Много раз меня обвиняли в том, что я ненавижу Россию. Обычно, это случалось вслед моим высказываниям о том, что Сталин был урод, или, что социализм — бессмысленная и затратная чушь. Я искренне впадал в недоумение. Исторические деятели, какого угодно калибра, с каким угодно знаком, — это абсолютно не Россия. Хотя бы потому, что Сталина нет, а Россия есть. Как он не старался.

Сколько их, вождей, было, и сколько будет? Мне нет до них дела. Хотя, мои лично симпатии всегда были на стороне тех правителей, что хотели улучшить жизнь людей. Но это уж дело вкуса. Многие любят зверство по отношению к населению. Понятно, под разговоры о необходимости, и о величии. А мне успехи за счет заключенных не близки. Американцы для этого туземцев морили. А у нас соотечественников. Соотечественники, в России, друг друга не любят. Поэтому, когда одна часть населения России, в рабских условиях строит, к примеру, Беломор Канал, у другой части населения это вызывает удовлетворение. Не у всех, понятно. И даже не у большинства. Но оставшееся меньшинство крикливо и безответственно. И горячо одобряет любое людоедство властей. Что бы потом недоумевать — как же так? Такой прекрасный БеломорКанал, а государство развалилось. Как то не понимают, что к чему. И думают, что вот побольше бы тюремной охраны — и такая страна будет! Свободная, богатая, красивая!

Согласен. С одним уточнением. Свободная, богатая и красивая будет тюремная охрана. Да и то, со свободой у них тож будет не очень. Свобода- штука эфемерная, но крайне значимая. Я засмеялся, вспомнив вал ненависти к Горбачеву. Особенно в нулевые. Неужели трудно понять, что когда ты орешь — Горбачева на кол, ты ведь не с ним расправляешься, а требуешь, что бы тебя лишили интернета? Кроме свободы слова, он нам ничего и не дал. Но такие сложные построения не для суровых преодаленцев. По зрелому размышлению, я подозреваю, что в России нулевых не прихлопнули тырнет из за технической невозможности. А как только она появится- немедленно лишат крикунов любимой площадки. Они это сожрут и утрутся, заорав — строже надо, суровей! Да только кончится все это уже известно как. Россия останется. И даже с интернетом. А мудаки, над ней эксперементирующие, пропадут как не было. А еще останется хмурое население, не понимающее, за что им это все? Как будто двадцать лет мечт о величии и "чтоб они все боялись!", не заслуживают ничего. Ну как до этого, семьдесят лет строили социализм, а виноваты американцы.

Я сидел на скамейке перед кассой оплаты автосервиса Жигулей в Мартышкино, и предавлся философскому безделью, в ожидании открытия кассы.

На следующий день, после разговора с гэбэшником, мне пришлось носиться по питерским присутственным местам, по просьбе Софьи Игоревны. Я достал из почтового ящика важную бумагу, адресованную ей. С угрозами о том, что если какие то там справки не предоставить, то срежут пенсию, и повысят квартплату, и еще что то там. Старуха возбудилась, разохалась, и попросила привезти валокордину. Чтобы она успокоилась, была создана штурмовая группа, в составе — я и Каверзнев. И мы пошли на приступ собесов, паспортных столов и ЖЭКов.

Надо ли говорить, что сотрудники этих заведений нас от говна не отличали? Ни шоколад в промышленных количествах, ни коньяк литрами, ни наводка на дефицит, ситуацию полностью не исправили. То есть на нас по прежнему смотрели как на дерьмо, но полезное. Хотя и сделали то, что нам было нужно.

Однако, посещение всех этих мест, довело мой авто до ручки. Я и так не восторге от своих Жигулей. Трудно ожидать этого от человека, у которого для поездок на рынок, возле дома, стоял GLS. А в гараже стоял Порш — кабриолет, для летних утех и понтов. Это не считая шестисотого с водителем, что возил меня на работу. Но постоянное стремление Жигулей сломаться, выводило меня из себя. Двигатель задымил, перестал тянуть, а когда я приехал за помощью в Первый таксопарк, и вовсе заглох, без каких либо надежд.

Так я понял, что на Кубань не поеду. Это в условиях омерзительного российского капитализма, двадцатого года, двадцать первого века, достаточно было позвонить, и машину увозили, чинили, привозили. И все это весело и с огоньком. А здесь и сейчас я оказался в типично советской ситуации.

В таксопарке мне сказали, что я попал на замену двигателя. Смешно. У меня есть деньги. Но в продаже нет двигателей. Нужно записаться на очередь, и, может быть, через пару месяцев она подойдет. Но это фигня. Потому что записаться в сервисе, на замену, нужно за пол — года. В Питере, сейчас, я знаю три автосервиса. На двух других ждать еще дольше. Пикантность в том, что ГАИ требует не только документы на двигатель. Но и справку о замене оного на автосервисе. Замена в сарае не катит, ибо безопасность транспортного средства не подтверждена. Хотя, такую справку, можно получить в сервисе чуть ли не официально. За деньги, понятно.

Злило то, что все с этим живут и не замечают. Больше того, вокруг этого макабра, как водится, куча народу, которые его помогают решить. За счет пусть и незначительного но нарушения УК.

В общем. Двигатель мне помог достать Иво. Никто и никогда не объяснит мне, зачем новый двигатель от одиннадцатых Жигулей, оказался на продбазе Балтийского Морского Пароходства. Тем не менее, именно оттуда, переплатив, я его поимел.

Дальше было смешно. Наш школьный приятель составил мне протекцию. По принципу мой батя служил с мужиком, что в Автосервисе Мартышкино работает. Я с ним связался, переговорил, и, в пятницу, притащил на веревке свою тачку в эту пердь. Мужик меня встретил, и, не глядя на авто, отвел к другому мужику. Который и оказался Петром, слесарем моторного цеха. Тот, за пятьдесят рублей, согласился, что у меня подошла очередь на замену двигателя. Счастливый и довольный быстрым прохождением квеста, я пошел сдавать тачку приемщику.

Приемщик сказал, что мой авто принять в ремонт не может. При том, что я уже оплатил приемку. Официально, что бы попасть на сервис, нужно пройти мойку и приемку, за двадцать пять рублей. И только после этого ты будешь допущен.

Но приемщик, мужик лет тридцати, заявил, что у меня конструктивные изменения. Спортивный руль, сиденья и ручка кпп- короткоходка. Извини шеф, не могу. И я вышел из себя.

— Значит так — сказал я, доставая их кармана сто рублей — слушай сюда удод. Ты сейчас, лично, оттолкаешь мой экипаж в цех. И тогда я тебе ничего не сделаю. Этого достаточно, что бы ты понял? А то ведь, я тебя заставлю сделать все задаром.

Приемщик на пол головы выше, и кило на двадцать тяжелее. Видимо не просто так. Похоже, граждане, частенько проявляют недовольство. И поставили того, кто сможет противостоять. Да только мне было плевать. И я начал прикидывать, как буду его бить головой о стену забора на въезде.

Пролетарий, к его чести, не испугался. Хотя, кажется, понял, что его ждет. Сотка исчезла в его кармане. Но, вместо того, чтоб впрячься и толкать, он задумчиво меня оглядел. И сказал:

— Давай отойдем. Есть разговор.

Мы отошли в сторону, он достал из кармана комбеза пачку БТ, и протянул мне. Я мотнул головой и достал свое Marlboro. Он хмыкнул.

— Я вижу, ты мужчина серьезный. Не хочешь вместо своего, шестеровский движок?

— А ГАИ?

— У нашего сервиса официальное разрешение на переделку. Мы ментам двигуны переставляли, и нам выдали.

— А подвеска, коробка, редуктор?

Приемщик с уважением поглядел на меня, протянул руку и представился:

— Меня Иван зовут.

— Я Коля.

Мы пожали друг другу руки.

— Все, Коля, делается. Если тебя не пугают расходы.

— Так что с ГАИ?

— Мы дадим официальную справку о внесении изменений. В любом ГАИ примут. Но, если хочешь, на Попова есть один капитан. Он тебе поможет все быстро оформить, на Энергетиков[2].