Остроконечным расставаньем.

Мёртвый огарок

Мёртвый огарок. Сколько любви в этой графике!

Глазами гуляю от строф к статье.

Долго Вы, друг, на севере Африки

Будете перешивать Cartier?

Чёрствый Вы, чёрствый Вы, вашу матерь,

Вам тонкострунные стоны – бред,

Вы – стопроцентный предприниматель!

А я – поэт.

Встану и, будней ломая склеп,

Там, где по разуму плачет ворон,

Буду в бриллиантах льда на стекле

Ваш силуэт искать чёрный

Снова.

Буду! И пусть станет зарёй распят

В письмах ненужных прошедший вечер.

Разве не слышно, мой признаётся взгляд –

Мраком обманут, огнём засвечен! –

В том, что куда б Вас ни забросил Бог,

Жертвой ни стали б какой заразы,

Я Вас всегда пущу на порог

И разделю Ваш худший соблазн.

Склеп

Бог на небе задул свечу.

Я смеюсь и до слёз молчу.

Скучно!

В городском пропадаю склепе,

Только розы вдыхаю всласть…

Как змея на посох Асклепия,

Тьма на белый храм забралась.

Прогуляться? К кому – к нему?

Не хочу. Надоело жутко!

Страх из страха и мука из мук,

Шутка из шуток –

Вот! Про любовь. Не так?

Из пустот пустота

Пустейшая!

В ночь шаг, в день шаг –

И ведёт не душа,

А ноги (физиология).

Батрак

Ты ведь можешь не знать, насколько ты дорог.

Думать, это всё чушь – капризы.

А это всё до бессонниц и судорог,

Мигреней и кризов.

Любовь – очень коварная штука.

Ничем не взвесишь и не измеришь.

Она иногда сводима к тому, чтоб подали руку

И верить заставили в час, в который не веришь.

Чтобы сказали: «В минуту любого несчастья

Я – за тебя бесконечно, милый.

С ложечки буду кормить тебя мыслями страсти!»

И чтоб не врали, и чтоб кормили.

А ты эти мысли чтоб каждый день проглатывал

И старую душу, разуму потакая,

Чтоб пропускал через делающую заплаты

Машинку влюблённого батрака.

Звёзды гаснут

Звёзды гаснут, не то что люди и свечи;

Так задумано было, увы.

И я погасну, и вы погасните,

И, скорее всего, напрасно:

И я, и вы.

Вам однажды наскучит дым, зной,

Перестанете быть резок,

И глаза небо голубизной

Будет вам до судорог резать,

Вам, из железа

Сердце несущему столько лет,

Сколь планеты качают оси!

Наконец, вам носить его станет лень,

Руки чёрство его бросят.

И тогда вы в мою постучитесь дверь,

Скажете громко, ясно:

«Кончилась пытка! Веришь? Верь!» –

И рукой оботрётесь красной.

И уйдёте, и – как же! – вернётесь вы;

Не впущу, ваши слёзы пустяк, отвечу.

Это вы мне прощали, а я не прощу

Ваш, быть может, и не бывший вечер.

Чтобы кто-то спросил: «Пройдёмся?», если рядом тверской

Чтобы кто-то спросил: «Пройдёмся?», если рядом Тверской,

Чтобы кто-то шутил, если сердце в печали,

И всегда рисовался перед тобой,

Даже если его разгадали.

Но не гнусно, а искренне, горячо,

Как хороший артист на хорошем концерте.

Чтобы, если попросишь, подставил плечо

И без просьбы – в мирской круговерти.

Чтобы кто-то шепнул: «Ты торопишься?» «Нет!» –

Отвечал за тебя, ты была бы согласна,

Чтобы все вас двоих замечали в толпе,

Чтобы было – волшебно, прекрасно.

Вертеп у камина

У камина на тумбе поставлен вертеп,

Вдруг заходит она в платье длинном и синем.

Он увидел её – и от счастья ослеп,

Он решил, что простит, что прощенье всесильно.

Он сказал, всё прошло, и они обнялись;

Она снова сбежала от слёз, от обмана.

Она кофе пила и сказала, что жизнь –

Это язвы, нарывы и мерзкие раны.

И вообще человек очень слаб: существо

В человеке – небеспредельно.

Он кивал ей в ответ. Через год Рождество

Эти люди встречали раздельно.

Гоголевская шинель

Ты любишь деньги.

Кольца на руках – тебе как дети.

Ты не ищешь цель,

Ты строг с другими, чтоб болтать не смели.

Твои дома, машины – как шинель

У Николая Гоголя в «Шинели»

(Отнять – умрёшь).

Ты любишь их – они тебе как боги,

Твои часы, бриллиантовая брошь.

Они как идолы, но идолы жестоки,

И почитателя они не ставят в грош.

Я не аскет и не люблю аскетов,

Но, я считаю, следует в душе

Знать истинный функционал предметов

И истинную цену для вещей.

За шагом ровный шаг

Как дальше мне дышать, как жить мне, не смотря

В глаза, без чистой музыки которых

Я молча рву листы с календаря

Рукою обокравшего себя,

Рукою обманувшегося вора?

Просчитывать за шагом ровный шаг,

Искать тот самый взгляд среди настолько многих

И повторять: как жить, как верить, как дышать?

Без чувства мы до слёз печальны и убоги,

И в выборе ведущей вдаль дороги –

Какой бы ни было! – наш неразборчив глаз.

Без чувства мира нет и нету в мире нас.

Высшее предназначенье

Не только дьявол водит нас кругами,

Есть также высшее предназначенье.

Бывает, человек, ища порок годами,

Находит вместе с ним большое отвращенье.

И прозревает вмиг. И вдохновенно

Берётся за развитие таланта,

Который в каждом есть, который непременно

Нуждается в труде весь день и до заката.

Работа у таких идёт серьёзно,

Над ними не довлеет заблужденье,

Что время не пришло, что рано или поздно

Исполнить вечное для них предназначенье.

В поисках личного счастья

Они вроде бы клялись быть в ответе,

Но сломались перед первой бедой.

У него теперь новые дети,

У неё теперь сожитель другой.

Вероятно, что и в будущем ловко

Они сменят ориентиры – ведь с кем

Это просто шахмат перестановка

На их грязной житейской доске.

Им забавно, их ничуть не задело,

Не смутило, как и многих людей,

Что у них вместо чёрного белый,

Что в игре не бывает ферзей.

Так, живя в кромешной тьме – не на свете! –

Они в поисках и им наплевать,

Что их старые и новые дети

Будут в те же абсурды играть.

Я давно говорю, что во всём виновата я

Я давно говорю, что во всём виновата я.

Гибель Рима, Помпеи, Столетние войны,

И я правда считаю, вы счастья достойны!

Так пойдите, возьмите его, не таясь.

Вы действительно самый спокойный из всех.

Ни талантов, ни мечт, ни серьёзных пороков,

Вы могли бы, наверно, примкнуть к пророкам

И, я думаю, даже имели б успех.

Но сложилось иначе. Вы просто делец,

И теперь, когда нас эта ночь разлучает,

Я вам только скажу, что хороших концов не бывает,

Нашей страсти конец – это честный конец.