Литмир - Электронная Библиотека

Слепой безрукий человек.

* * *

Как много мог сей план посеять бед,

Что мудрый бог, боясь затеять драму,

Не начал с бабы, созданной себе,

А начал с бабы, созданной Адаму.

* * *

Мы люди, мы хотим любить,

Но тот, кто обретёт – утратит.

Люби себя. И, может быть,

Ни на кого уже не хватит.

* * *

Можно дворцами мнить шалаши,

Можно свалкой цветущую Ниццу.

Реальность – это шажок души

Содержанием через глазницы.

* * *

В среде, где даже кот учён,

Понять мне хочется подчас,

Что популярней: окрик «чё?»

Или кивательное «щас!»?

* * *

Я в рай попаду, хоть в него не гожусь,

Привычки ввиду лишь одной благородной:

Увидев приличного, я ухожу

В любом заведеньи до входа.

* * *

Хотя мне в мире ближе торжество,

А всё-таки давно я разумею:

Там, где есть страсть, не будет ничего,

Там, где любовь, росток зазеленеет.

* * *

Сведенье честного в могилу,

Удар таланту по рукам –

Нет ничего страшнее силы,

Принадлежащей слабакам.

* * *

Часов немного. Лет немного.

Абсурдно праздностью гордиться.

Мы начинаем с эпилога,

И завтра – это просто фикция.

* * *

Ты волен, и твоих печальных бед

Никто на свете не возьмёт нести,

С тобой встречаются, но только чтоб цвести,

И, знает Бог, в цветеньи правды нет.

* * *

Мне, как тебе, не жить, твоя мечта

Чужда мне, для неё кажусь я слишком чёрствой,

Мне близки скучное и краткое притворство

И предсказуемая красота.

* * *

Не хмурься, друг, что не соединить

Нам руки; все пути мы выбираем сами,

Я не хочу любить – пойми! – мне надо жить,

Я не могу свой путь укоротить слезами.

* * *

Своих мечт – невероятно жёлтых! –

Ты когда-нибудь улей уронишь и разобьёшь.

Весь до стрелочек твой циферблат будет разболтан

И окажется жёлтое – ложь.

* * *

Как много людей, утративших всяких мер

Хотя б ощущенье! А, может, их столько и было?

Куда ни взгляни, всё волки. Нажравшись, лежат пузом вверх,

И видно, как морды у них превращаются в рыла.

* * *

С собой одним лишь преданным и честным

Живёшь, меняешь в поисках пути

И ищешь лучшее, не зная толком, есть ли

Оно в печальном нашем бытии.

* * *

Ты так и прожил никому не известным читателем

В ожидании горних песен и горних встреч.

Человек – существо глупое и мечтательное,

И как будто ты не знал, что надо бояться мечт!

* * *

Так быстро разрослась посредственностей стая

И быстро времена успели так настать,

Когда для всех, кто хочет пососать,

Элементарно членов не хватает.

* * *

Твоим внутренним мартам чужды календарные зимы,

Твоим тайным рассветам московская серость чужда,

Ты враждуешь со всем, что есть в мире, простым и зримым,

И клянусь, никогда эта в вечность не канет вражда.

* * *

Не в силах перо афериста

Со временем выдержать бой,

Любой может стать футуристом,

А классиком – не любой.

* * *

Ты хочешь и досуга, и любви –

Гори оно огнём! –

Ты много хочешь.

Всё, пригодившееся ночью,

Как правило, несносно днём.

* * *

Одну и ту же я лелею мысль:

Сегодня для сегодняшних людей

Чем больше неприятны мы,

Тем больше мы живём не зрей.

* * *

(о Париже)

Нарцисс в росе,

К утру вернувшаяся к людям вера.

Здесь говорят на языке Мюссе

И чувствуют душой Бодлера.

Ода

Вблизи, издалека,

При свете или без –

Я б вечно на себя смотрела в сто зеркал

И посвящала мир себе.

Бездонные глаза,

Кругом – ночная мгла,

И в каждом вздохе нежной тайны знак,

И в каждой мысли в дар рожденье ремесла.

Ветер

Мне

Наплевать на чужие мнения.

Ветром всё до песка унесло ведь:

Твои взгляды, ответы, сравнения.

Замираю на полуслове.

Нет!

Никому не даются гарантии,

Всё пройдёт, будет новое утро.

У меня, вероятно, впервые апатия –

Сроком на две минуты.

Пусть

Наш банален роман – без сомнения! –

Всем известные глади и вихри.

Странно бросить без сожаления –

Отпускаем мы будто своих ведь.

Сбит график декабрей и мартов

Сбит график декабрей и мартов,

Мы снова перешли с тобой на «вы»,

И я смотрю глазами Бонапарта

На мир, как на пожарище Москвы.

Сомнительный итог больших усилий.

А сколько было просьб со всех сторон,

Уйти самой меня сто раз просили –

Я отказалась убираться вон.

Мне говорили, пламя быстро гаснет,

А вместе с пламенем погаснет жизнь,

Как удивительна мораль сей басни:

Не привяжись. Не привяжись.

Не верь другим словам

Ты остроумен, и на жизнь

Ты смотришь с юморком,

Ты в каждой мысли мне знаком.

Мы правильно сошлись.

Судьба у каждого своя,

Но в спешке по годам

Не верь любым другим словам:

Я навсегда твоя.

Моральные нормы

Все правила придуманы людьми

Не от ума, а на досуге ночью,

Когда нет спутницы, а хочется любви,

Нет зрителей, а сердце игрищ хочет.

Потом, когда все счастливы в любви,

Никто не помнит правила и нормы;

В конфликте вспоминается людьми

Всё правильное нагло и притворно.

И это часто так извращено,

Бессонно перевёрнуто в кровати,

Что всем к концу, как раньше, всё равно,

О чём просил Творец-законодатель.

Я не могу не вспомнить Булгакова

Дал бог мне, от безумства вдалеке я!

Работаю, живу, пока кругом

Скупают дешевизну из «икеи»

И плачут: дорожает тушь «ланком».

А как обидно опустела сцена:

Все лучшие отправились в бега.

Мне нравится, как тряпки вдохновенно

Скупают у латентного врага.

Кому-то не хватает колы в виски,

Кому-то нужен «липтон», а не чай –

И плачет он, как в рабстве одалиска.

Эрмес, прощай! И Бёрберри, прощай!

Булгаков с юморком писал об этом,

С одеждой фокус был в главе одной.

Страна побед, открытий и поэтов,

Я верю, честь имеет. Зритель, стой!

6 марта 2022 г.

Озёра

Навис серебряной вуалью

Над Русским островом туман.

Мы встретимся ещё едва ли,

Едва ли. Догорай, Луна!

Всё исчезает, всё забыто,

Все ориентиры, цели, Бог,

И полночь, слышится, отбита –

Последний безнадёжный вздох.

И аромат кофейных зёрен

В пространстве полночь разлила,

И только тёплые озёра

Ещё Эдема зеркала.

Развеет к вечеру, клянусь, развеет

25
{"b":"794424","o":1}