В самой маленькой Вселенной?

Тело тленно – ну и что?

Чувство тоже тленно!» –

Он допел, дотанцевал.

«В самой маленькой Вселенной,

Заблудиться в человеке?»

Месяц в небе дотлевал,

В танце окунаясь в реки.

Пахло кофе, пахло дичью.

В ноты он не попадал,

Но был молод и порхал

У органа райской птичкой.

Он твердил, невечно тело,

Всё, что есть – не навсегда.

На щеке его звезда

Нарисованная тлела.

Несчастно влюблённому

Если б ты был стократно, стотысячно лучше – тогда бы!

Если б ты был элегантней, богаче, умней,

Если б ты был человеком другого масштаба –

Может, тогда ты бы тоже понравился ей.

Если б ты ездил в Париж, где готовят фламбе,

Если б на свежую ягоду лили бренди

И обжигали десерт в сладком сахаре при тебе –

Может, тогда поклялись и тебе бы.

Если б ты знал, скажем, пять или шесть языков,

Если б у моря ты розы растил и оливы,

Может, тогда б и её посетила любовь –

Да и не только, ещё бы других красивых.

Если б ты в Опере царскую ложу снимал,

Жертвовал театрам, любил добродетель,

Если б ты даже не знал, что бывает зима –

Может, тогда никогда б ты её не заметил.

Если б смотрел ты на небо в осеннем пурпуре

И просыпалась мелодия рая в тебе,

Может, тогда б ты не маялся этой дурью,

Ездя в Париж, где прекрасно готовят фламбе.

Вода в Неве

Чернеет вода, а когда-то давно

Смотрели монархи в неё и пили вино.

Чернеет вода, а когда-то давно

Смотрели монахи в неё и пили вино.

В каретах у этой воды проезжали цари,

И страх, даже глубже неё, в них кипел и царил.

Они заходили молиться в часовню у этой воды,

Как смертные люди, не перед, а после беды.

Им ветер, паря над водой, напевал в унисон,

И скалились здания только рядами широких колонн.

Над их головами кроваво горела заря,

Копытами цокала лошадь, под чёрные ноги смотря.

Они выходили молиться к великой воде,

И в радости даже молились сильней, чем в беде.

Туда, где к воде восторженно камень приник,

Где лилией пахло и листья качались, как лик.

Потом для царей наступила другая пора,

И листья сменили на чёрной воде катера.

Мироздание. Вечер

Моё проклятие, всех звёзд мерцание,

Не повернуть уже назад,

И розовеет небо, как фасад

Мне в части видимого здания.

Все притяжения и всё желание,

Всё упоение, горячность, страсть,

Все понимания непоминания

Отдельно каждого и вместе нас.

Моё призвание, моё смущение,

Всё ожидание сошлось в тебе,

И ночь холодная и ясный день,

И даже, может быть, моё прощение.

Известно всё и всё волнительно.

Закат расплавится, как всё, текуч

Для ночи сладкой, долгой изумительно,

А завтра снова ляжет между туч.

Чёрствость

Я не пришла, когда была нужна.

Конечно, мне за это – ничего.

Я не пришла, когда была должна,

Не осушила слёз его.

Я слушала мольбы и, встав к стене,

Твердила: «Нет!» сквозь равнодушный сон.

Я не пришла, как не пришли ко мне.

Хотя, конечно, не пришёл не он.

Воплощение страсти в грозе

Две ели, как скала,

И цвета, как топаз,

Иголок тысячи, зелёных глаз,

Подняли вверх, а там гроза была.

Там молния неслась

И искушала гром,

Рукой горячей то, то золотом волос.

Невидимо вставал он во весь рост,

И сокрушался, повторяя: «Страсть!»

Об облако стуча

Широким каблуком,

Он приближался к ней,

Она – к нему рвалась,

Под ними ели две, стояли, как скала,

И страшно было им под метким огоньком.

Время

Как быстро мы становимся никем

Для тех, кто так легко и вдохновенно,

Так деловито представлял нас всем,

Так пошло и обыкновенно,

Не очарованных ни песнями весны,

Ни ароматом роз, ни вставших возле Граций,

Кто бутоньеркой сделал наши сны

И ей украсил свой несвежий лацкан.

Изгои

Всем лучшим перевоплощениям по вопросу изменения человеком пола посвящается

Когда изящное разбито,

Как можно объяснить изгоям,

Что Аполлон, став Афродитой,

Компрометирует обоих?

Возведение статуй в саду

Я предлагаю отыскать ту улицу, тот дом,

Пройтись по старому Монмартру

Или по Вене, где кругом

Сирени шлют приветы марту.

Где на пороге утром ты

Встречаешь солнце с лёгкой мыслью,

Озёрной полный чистоты

И, как сапфир, небесной выси.

Возможно, мы войдём в тот дом

И сказочно помолодеем.

Но мы измучены трудом,

И что таить – мы лицедеи!

У нас теперь стоят в садах

Венера, Зевс, царица Гера.

И кто погибнет в чьих ногах,

Не скажут слуги Люцифера.

Когда наступит вечер, тишь

Повиснет грузно над гранитом.

Меня так манит мрамор мышц,

Что в песню сложится молитва.

Да, неизбежны снег и гром,

За все дела с нас взыщут плату.

Но всё равно – отыщем дом!

Пройдём по старому Монмартру.

Артист

Ты грим нанёс, выходишь в свет,

Свет зол и склочен,

И ничего на сердце нет,

Что было ночью.

А ночью был прекрасный сон

И поцелуи.

Ты молод, свет в тебя влюблён –

И ты танцуешь.

Роскошный шумный ресторан,

Ты обожаем,

Все говорят, какой ты франт –

И обсуждают

Твои глаза и цвет волос

Так увлечённо,

Твою осанку и твой торс,

Такой точёный.

Цветут нарциссы под окном,

И вдохновенно

Твой взрослый зритель пьёт вино,

Смотря на сцену.

И он кричит: «Танцуй ещё!»,

Он – твой ведущий.

Тебе в душе нехорошо,

Но ты послушен.

Этой ночью черта уже пройдена

Этой ночью черта уже пройдена,

Твоя страсть – не моя вина!

В небе так же, как мы, одинока Луна.

Предлагаю без пафосной лжи

Выпить вместе за новую жизнь!

Предлагаю не вместе великолепно зажить!

Не свободы ль мы оба хотели давно?

Снова делаешь вид: тебе всё равно,

Может быть, ты и прав – давно!

Только смотришь тоскливо в глаза, а там

Наши встречи и наши места,

И предательства наши, и пустота.

Всё забыто уже, прощено,

Снова делаешь вид: тебе всё равно,

Но осталось ведь что-то, что было давно.