– А что ты предложишь мне в обмен на годы боли и ужаса? – ответил Гвинн вопросом на вопрос.
– Что такое боль, сын? Всего лишь несколько минут в вечности. Она не убьет тебя, но многому научит.
Гвинн показал клыки.
– Может быть, сам попробуешь?
– О, что только я не пробовал за века. Иногда мне требовались годы, чтобы полностью восстановить тело. Ты спрашиваешь, что я могу тебе предложить. Все то же самое, сын. Весь этот мир и даже больше, и именно ты – мой наследник.
– Какой смысл быть наследником бессмертного правителя?
– Скажем так, я не смогу править в одиночку, так что скорее тут подходит слово соправитель.
– Ты уже владеешь огромными территориями. Зачем тебе больше, отец? – Гвинн запнулся всего на мгновение, но эрл заметил это.
– Тебе сложно называть меня отцом, не так ли? Наверняка ты все еще просыпаешься от кошмаров, в которых возвращаешься в камеру и тебя снова и снова отправляют на пытки. – Он усмехнулся. – Да, в этом и смысл порки. Показать, что будет, если снова нашкодишь. Сломать волю, поставить на место, продемонстрировать, что ты не самый сильный. Что ж, давай я скажу так: у тебя два выхода. Первый – ты присоединяешься ко мне, второй – прошедшие про́клятые годы покажутся тебе раем по сравнению с тем, что будет. И я позабочусь об этом лично.
– Какая приятная перспектива. В нашей семье столько нежности и понимания. Всегда ценил это. С того момента, как ты отобрал меня у матери.
Эрл задумчиво вздохнул:
– Жаль, что я так и не выбил из тебя ее глупости. В тебе слишком много от нее, ты так похож на…
– Не произноси ее имени, – прохрипел Гвинн.
Эрл продолжил, не обратив внимания:
– Она восстала против меня. Как и ты. Это был вопрос безопасности, сын. Ты – истинная, но дурная кровь Туата де Дананн. Огражденные великой стеной, долго жившие в мире своих иллюзий, кичливые в своей приверженности свободным традициям древних племен, они были обречены. Твоя мать любила напоминать, что в ее крови течет чистая кровь самого Ллуга, тогда как я и мое племя – выродки, оставшиеся после Великой Катастрофы. Мы эволюционировали, многому научились. Может быть, в ее предках было больше древней крови, но Древних давно нет, а мы есть. Было бы куда лучше убить и тебя. К сожалению, ни одна из любовниц и других жен так и не дала мне ребенка. Впрочем, теперь я понимаю, что зря не убил. Все эти столетия ты лишь мешал мне.
– Я понимаю, что остался в живых не потому, что ты любишь меня и боишься потерять. Вопрос в выгоде: моя сила, что неподвластна тебе, мои знания, мое происхождение. Ты не уничтожил меня, потому что я могу пригодиться, как и моя кровь, которую вы забирали литрами, отец. – Гвинн сделал акцент на последнем слове. – Я нужен тебе, но со смертью Эгиля у тебя совсем не осталось средств давления на меня. Прирученный я куда полезнее, ведь я даже сильнее своей матери. Я тебе нужен как подопытный образец, желательно пришедший на опыты добровольно и помогающий в них. – Гвинн удовлетворенно улыбнулся, заметив, как эрл чуть заметно сжал зубы. – Ты же отпустил меня? Отпустил, разыграв целый спектакль. Что же ты хотел? Уж не проверить ли, как напичканная черт-те чем Алия изменит меня? Давай начистоту. Ты и ее отпустил. Зачем? Ты мог бы провернуть все в своих лабораториях.
– Ты забываешь, сын, одну простую вещь, несмотря на то что сам недавно взывал к ней и обвинял меня в отсутствии ее. Любовь, что влечет за собой самопожертвование, желание спасти, защитить… Красивые слова, за которыми кроется химия крови… Однажды, глядя на очередной неудачный эксперимент, я подумал: может быть, мои опыты не дают нужного результата, потому что Алия должна хотеть спасти тебя и добровольно дать свою кровь. А ты – принять ее, потому что в любом состоянии хочешь лишь защитить Алию и воссоединиться с ней. Вы связаны, и вы любите друг друга так сильно, что ты пробился к ней сквозь все запреты, выстроенные мной у нее в голове, а она услышала.
– И что же должно было случиться дальше по твоей задумке?
– Алия – ключ. Ты сам говорил. Ее кровь должна раскрыть в Истинных способности Древних, трансформируя нас.
– Довольно глупо было с твоей стороны поделиться такой силой со мной. – Гвинн рассмеялся. – А вдруг бы получилось, и сейчас бы ты ползал у меня в ногах, а я стоял во главе пищевой цепочки.
– Ты прав, это было опасно, но я рискнул. Впрочем, держал палец на красной кнопке… К сожалению или к счастью, ничего не произошло, эксперимент провален. То ли я ошибся в степени вашей привязанности друг к другу, то ли Алия – не ключ, то ли ты не настолько полон крови Древних, чем кичился род твоей матери. – Гвинн ничего не ответил, лишь тихо завибрировали камни, словно за стенами бушевал ураган. Эрл Годвин примиряюще поднял руки. – Когда-то мы работали вместе, сын, когда-то ты помогал мне и даже направлял, одержимый идеей найти древнюю кровь и воссоздать ее, и это принесло плоды. Так почему бы нам снова не объединиться? Это ты подсказал мне путь. Подскажи снова.
– В переводе это значит: «Я в тупике, мои ученые – дегенераты, лаборатории не дают результата, твои записи так и не смогли расшифровать, а те, что смогли – нам не помогли». Пожалуй, я откажусь. Я закончил с экспериментами в тот момент, когда убил Деотерию – свою кровь. Это было сложно и навсегда отвратило меня от мысли продолжать опыты. А может быть, я вдруг понял, на что ты собираешься обречь человечество и какую роль себе уготовил в новом мире и на что обреку мир я, опередив тебя, кровь от твоей крови. Может быть, потому, что осознал, что методы, которые мы используем, чудовищны, особенно после того, что сделала Деотерия, и содрогаясь от того, что сотворил с ней я, чувствуя ее боль самой своей сущностью. Или я никогда не собирался помогать тебе, лишь водил кругами и подделывал данные, отвлекая от войн, что ты вел. Делая из тебя одержимого ерундой дурака и тем самым ослабляя. Так отдавая дань памяти моей матери.
– Банальная месть? Было бы обидно, конечно, поверь я в это. Несмотря на твою неспособность посмотреть на ситуацию со стороны и понять, что наказать твою мать и ее род требовали обстоятельства, вряд ли ты тратил время на эксперименты ради мести. Точнее, так: твои эксперименты были из мести, вот только ты хотел не отвлечь меня, а сокрушить силой Древних. Но почему ты не закончил? Почему после Деотерии прекратил свои поиски? Или не прекратил?
– Черная кровь, – пошел Гвинн ва-банк и с удовлетворением увидел, как изменились зрачки эрла. – Что это? Что ты подкинул Инквизиции и зачем?
– Ты не терял времени даром после своего освобождения. Я так понимаю – кто-то в цепочке, кто знал о крови, выжил. Видимо, Мартин все-таки сунул нос не в свои дела – ты же приехал от него? – Эрл обернулся к сыну. Тот сидел, спокойно рассматривая потолок и стены. – Как же ты все-таки на нее похож…
Гвинн еле заметно вздрогнул, но не повернулся.
– Черная кровь, эрл!
– Черная кровь, – покорно повторил Годвин. – Я не силен в магии крови и силы Истинных, но даже я догадался, что ты передал все, кроме заметок о Древних. Вот то, чего не хватало нам. Все, что мы есть, вся наша сила, все наши возможности – это кровь. В общем, чтобы приблизиться к Древним – тоже нужна кровь, ведь люди получают часть наших способностей благодаря ей.
– Прелестно. Вы потратили на то, чтобы додуматься до этого, столько лет? – Гвинн усмехнулся. – Тебе и правда стоит разогнать своих лабораторных идиотов, подопытные крысы и те умнее. Однако древней крови нет, она исчезла вместе с Древними. То, что осталось в Истинных, – это слабое мутировавшее подобие.
– Да. Поэтому мы создали кровь сами. – Годвин, казалось, ни капли не был оскорблен словами сына. – Благодаря Алии и Деотерии, кровь которых хранила в себе следы как Древней крови, так и Истинной – твоей, кстати. Все благодаря тебе.
– Столько усилий, и никаких результатов, – хмыкнул Гвинн. – Давай я скажу тебе, где ошибка. Несколько поломанных генов не воссоздадут древней крови. Думаю, что твои исследователи тебе говорили. С ее помощью нельзя создать прекрасное и беспрекословно подчиняющееся воинство, не знающее сомнений и страданий. С ее помощью не получится найти в себе сил, которыми обладали Древние. Это изначально тупиковый путь. – Гвинн пристально смотрел на Годвина. – Так вот в чем дело. Вот зачем тебе нужен я. Не столько я, сколько Алия. Я должен убедить ее на окончательную трансформацию. Ты хочешь инициировать ее той баландой, что намешал? – Гвинн в ужасе смотрел на отца. – И все это в поисках того, что по сути – мифы и легенды, каждая из которых противоречит предыдущей. Ты всерьез поверил в то, что написано людьми и Вечными через много столетий после катастрофы, о которой мы ничего не знаем? После темных времен, которые стерли само воспоминание о ней. Даже если бы у тебя была древняя кровь, инициация ею свела бы с ума любого из нас. Потому что невозможна трансформация без объекта, без Инициатора!
