— Если не хотите, фух... Говорить... То п-просто... Фух... П-просто п-прочтите! — Пользуясь растерянностью мужиков, Алина всё-таки вступила с ними в переговоры, размахивая тетрадью. Не останавливаясь, она всё глубже погружалась в разлив, начиная задыхаться от усилий, требующихся для преодоления сопротивления воды. И голос девчонки начинал дрожать — не то от волнения, не то от холода. Хотя тут мелководье. Оно уже к середине мая достаточно прогревается.
— Не подпускайте её близко!!! Вы же видите, какие они психи!!! От них всего можно ждать!!! Стреляйте!!! — Невидимый за забором пацан не унимался, продолжая визжать. — Это какой-то обман!!! Ловушка!!!
Парень с револьвером с сомнением покосился в ту сторону, из которой доносились крики. И перевёл взгляд на Алину, которая, упрямо пыхтя и отфыркиваясь, погрузилась вводу уже по грудь. И, помимо непонимания и растерянности, в его взгляде я увидел жалость и сочувствие. Нет, он точно не будет стрелять. Кем бы они ни были, но эти ребята точно не беспринципные бандиты. Это обычные люди, которые просто пытаются здесь выжить.
— Вот... Фух... — Выбравшись на берег у ворот, Алина спешно прохлюпала к решётке, оставляя на пыльной асфальтированной дороге мокрые следы. И, достигнув преграды, протянула дрожащую руку с тетрадкой. — Просто п-прочт-тит-те... Т-тут всё, что н-нужно знать...
Положив свои хроники на землю, она, продолжая держать руки над головой и не дожидаясь ответа, развернулась и зашагала обратно к воде.
— Постой... — За воротами, между окончательно растерявшимися от такого поворота мужчинами, возникла третья фигура. Невысокая женщина с копной рыжих волос. Да вроде даже ещё девчонка. Не старше Лани. В пухлом свитере с высоким воротником и лыжных штанах. На переносице - тонкие круглые очки. — Подожди... Ты... Ты любишь блинчики?
Алина, походившая сейчас на мокрого дрожащего щенка в военной каске, развернулась и задёргала головой — по-другому у неё сейчас кивнуть не получалось.
— Тогда заходи скорей. Но только одна. — Положив руки на плечи мужчин, после чего они оба опустили оружие, девушка шагнула вперёд к решётке. — Меня зовут Лиза.
— А... Ал-лина... — Съёжившись, Алина обернулась на меня. Я кивнул в ответ и опустился на землю, показав этим, что не собираюсь никуда отсюда уходить, пока она не образумит наших новых знакомых.
Но, как только створки ворот немного приоткрылись, из-за забора тут же пулей вылетел тощий пацан. Протиснувшись в щель, он выхватил тетрадь, оттолкнул дрожащую девчонку и побежал к воде.
Точнее, попытался побежать. Опрокинувшись от толчка на асфальт, Алина вытянула руку вслед убегающему и успела схватить его за штанину. От чего тот споткнулся и, поскользнувшись, плюхнулся брюхом в лужу, натёкшую с одежды отчаянной девчонки.
Взревев как атакующая кошка, Алина тут же вскочила на четвереньки и, напрыгнув на пацана сверху, схватила его за волосы. И начала со всех сил тыкать его мордой в грязь:
— Хотел! Нас! Отравить! — Каждый тычок сопровождался гневным выкриком. — Тварь!
Мужики окончательно опешили от такой прыти. Но стволы их оружия снова взлетели вверх, когда я вскочил на ноги. Однако, я не собирался бросаться девчонке на помощь. Она и сама прекрасно справлялась. Просто за прибрежным сухостоем мне было плохо видно избиение этого мерзотного уродца.
Но вот рыжая девчонка всё-таки тоже выскочила за ворота, подбежала к дерущимся и схватила рычащую Алину за плечи, оттаскивая прочь от несчастного пацана.
— Гад! Подонок! Людоед!!! — Девочка не стала вырываться из мягких объятий, но напоследок всё-таки дотянулась и выдала валяющемуся в луже ублюдку ещё и крепкого пинка под зад. — Не отпускайте его! Сейчас всё про него узнаете!!!
Присев обратно, я спокойно наблюдал, как девушка уводила дрожащую — теперь от ярости — Алину к производственным помещениям плотины, а мужики подняли избитого Шурку и понесли следом за девчонками, то и дело недоверчиво оглядываясь в мою сторону.
Что ж... Кадеты, Чёрный отряд, амазонки... Вот теперь и ей не особо нужна моя помощь. Пожалуй, я тут даже немного мешал. Сама разрулила ситуацию. И сама же отвесила крепких люлей этому жаболицему Шурке. То напуганное, потерянное и бесконечно жалкое существо из бабушкиного погреба окончательно уступило место решительной, прозорливой девушке, умеющей за себя постоять. И способной позаботиться не только о себе, но и о других. Типичная представительница этого поколения сирот.
— А где Алина? Разве она не с тобой была? Это не она сейчас кричала? — Мои размышления прервал Егор, торопливо приближавшийся со стороны пустыря, на котором развернулось сражение — я не заметил его, пока возился со своим автоматом, снимая бинты и прилаживая рожок обратно. На плече у кадета лежал черенок с привязанной на него светлой футболкой, игравшей роль белого флага.
— Отправилась с дипломатической миссией. — Я кивнул на ворота. — У неё это всегда получалось лучше, чем у меня. А сейчас особенно.
— Ты что же это... Одну её туда отпустил? — Присев рядом, юный сержант сначала вгляделся за ворота, а потом окинул взглядом нависающий над воротами арочный кран, на углах которого были заметны пулемётные гнёзда, укреплённые мешками с песком.
— Ну... Не то чтобы отпустил. Сама в гости напросилась. Насколько я расслышал, её там блинчиками угощают. Вроде нормальные ребята. Мирные. Повезло им. Явно не успели ещё дерьма пожрать, как ты со своими. — Покосившись на пацана, я сам убедился в правдивости своих слов. Ни парень с револьвером, ни его рыжебородый приятель не смотрели на нас тем взглядом, которым Егор сейчас цепко выхватывал детали укрепления и особенности конструкции. Полгода голодной свары всех против всех сделали из него то, чем эти мужики и близко не стали в своём уюте. Пёс... Нет. Щен войны.
Закончив сканировать местность, кадет поинтересовался:
— А ты что же не пошёл?
— А меня они боятся. И правильно делают. И артиллерию вашу тоже, кстати боятся. Правда думают, что с двух километров вы из неё по ним не попадёте... Снаряды ещё остались?
— Ещё ящик... Они всё-таки думают, что мы им враги?
— Ну мне трудно их за это винить. Такое отношение говорит скорее об уме, нежели о глупости. И тут до нас один наш старый знакомый им лапши на уши навешал, походу. К «орде» прибился — я его ещё тогда в Энгельсе на Капроне заметил. Тварь патентованная... Но Алина и его сейчас заодно разъяснила... Мордой об пол. А кстати... — Я прищурился и пристально посмотрел на кадета. — Судя по тому, что она мне так ничего про тебя и не сказала... Ты всё-таки промолчал, да?
Паренёк спрятал от меня взгляд:
— Да... Как-то... Как-то с этим всем... Времени не нашёл...
Забавно, конечно. Этот пацан прорывался сквозь снежный ад, который начался в городе в первые дни после катастрофы. Убедил своего командира взять себя в школу обратно. Отвоёвывал медицинский колледж от Комсы. Прорывался со мной на новом мосту, участвовал в рейде на «Воруй-город» и практически стал победителем смертельных игр центровых. Не говоря уж о дальнейших наших приключениях... Но теперь даже он впадает в мандраж перед девчонкой. Должно быть, она его действительно зацепила.
— Смотри ей никогда так не говори. — Я ободряюще ткнул его кулаком в плечо. — Что не нашёл для неё времени. Я-то вижу, что просто так и не решился. А она после таких слов в первую очередь подумает, что тебе на самом деле на неё плевать.
— Понял... — Пацан стыдливо поёжился.
— К счастью, у тебя есть второй шанс. Не проспи удачу, боец. — Достав из рюкзака бинокль, я всмотрелся в углы кранов, из-за которых выглядывали длинные стволы снайперских пулемётов. — С пленными что-то решили?
— Им первую помощь оказывают... — Егор был рад смене темы и заговорил торопливей. — У некоторых рук нет или ног. Говорят — сожрали. Раны гниют. В Саратов к Виктории везти надо... И там ещё с Маркса несколько ребят. Их этот парень узнал, которого вы с амазонками по пути нашли. Женёк, вроде?
