– А, что за удостоверение?
– А я читала?
– Вы с ним по этажу ходили?
– Щас. Делать мне больше нечего, как по сто раз на дню по коридорам гулять. – Тётя Маша прищурилась. – А ты чёй-то выспрашиваешь тут всё, а?
– Да так. Пошёл в туалет, а там вода на полу и следы грязные. Вот и спросил.
– Так, то сантехники. Они ещё завтра сказали, будут. Я тут каждый день убирать не нанималась. Закончат тогда, значит, и притру. А, ты как сюда попал, а, Протасов? – Повторила она вопрос.
– Эт, тёть Маш, секрет.
– Я вот пожалуюсь тому участковому, что ты по ночам шляешься, будет тебе секрет. – Тётя Маша погрозила вслед Максиму кулаком и вдруг вскочила со стула. – Вспомнила!
– Что вспомнили? – Максим задержался посреди коридора.
– Вспомнила, чем мне мильцанер не понравился.
– И чем же?
– Глаза у него какие-то тёмные такие, злые. Нос кривой, как у этих, у боксёров, значит. И на правой руке такая картинка, похожа на…. Ну, как солнце из моря выходит. – Она на секунду задумалась и добавила. – Или входит. Он её все в рукав куртки норовил спрятать, а я, значит, всё одно разглядела и говорю ему: «А чёй-то у вас, товарищ участковый, на руке нарисовано?». А он мне: «Да эт морская наколка» – говорит. – «На флоте служил». И ещё. – Она на секунду призадумалась. – Поплёвывал он всё время.
– В смысле.
– Ну, не по настоящему, а так, облизнёт губы и тьфукнет воздухом. Я, по началу, значит, подумала, что по-настоящему он, это. И сказала, значит. А он засмеялся. Говорит: «Привычка»…
Максим ушёл не дослушав. Он направился к окнам коридора первого этажа и обнаружил, что шпингалеты на одной из рам торцового окна выдвинуты. Максим потянул раму на себя, она легко и без шума открылась. Максим выглянул наружу. За окном газон. До карниза метра полтора. Можно легко подтянуться и забраться в окно с улицы. Максим закрыл окно и задвинул шпингалеты на место.
Невдалеке от окна в беспорядке были расставлены мешки с известью и бачки с краской. Максим вновь включил фонарь. У одного бака, из-под не плотно прикрытой крышки, выплеснулась белая краска, образовав на полу небольшую лужицу. Край лужицы раздавлен чьим-то ботинком и дальше по коридору до самой лестницы на полу отпечатались белые пятна с рисунком подошвы. По мере удаления от бака с краской пятно тускнело и исчезло окончательно на выходе на второй этаж.
Максим вернулся на вахту.
– Тёть Маш, а штукатуры наверх не поднимались?
Та вздрогнула от неожиданности, но головы в его сторону не повернула, а скривив на лице недовольную гримасу, процедила сквозь зубы:
– Протасов, ты долго ещё мне нервы мотать собрался? Я уже сказала. Они, значит, только сгрузили свои причиндалы и ушли. Всё ясно?
– Теперь всё.
– Вот и катись!
3
Закончив уборку в комнате к часу ночи, Максим убедился в том, что ничего не пропало. Значит точно, что-то искали. На полу, при внимательном рассмотрении, на пыльных местах остались следы протектора обуви, такой же, которой кто-то наступил в краску. Значит тот, кто проник в комнату Максима, забрался в общежитие через торцовое окно первого этажа.
Телек орёт. Тётя Маша ничего не слышит, темно. Он спокойно поднялся по лестничному пролёту на этаж, вскрыл комнату, обыскал её и вышел, так же, как и вошёл. Только он не заметил в темноте, как наступил в краску. И второе – тётя Маша ещё ни разу не оставила, что ни будь не запертым. Она регулярно, как и положено по инструкции, в десять вечера, после запирания входной двери, обходила этажи, и скрупулёзно проверяла все замки, запоры, задвижки, в том числе, и шпингалеты на окнах. Следовательно, окно открыли после десяти вечера изнутри. А после десяти вечера приходил только участковый.
Глаза уже слипались. Максим завалился спать и проснулся только в восемь часов сорок две минуты, забыв включить будильник на телефоне.
4
– Алло! Александр Степанович, мы так не договаривались.
– …?
– Что случилось, вы говорите?! Вы должны, должны объяснить своим дуболо…
– …?!
– Да я прекрасно, прекрасно помню, сколько я вам должен, но так мы с вами ничего ни добьёмся. Мальчишка умный и сразу, сразу поймёт из-за чего весь…
– …?
– Они без моего ведома, вломились в его комнату и рылись в ней, и естественно ничего не нашли. Теперь он насторожится.
– …?
– Конечно у него. Книгу больше никто не брал в руки. Я говорил с реставратором…
– …!
Я понимаю, понимаю, что других в вашей фирме нет, но пусть хотя бы делают так, как я говорю.
– …!
– Будем спешить – всё, всё испортим!
– …!!
– Хорошо. Споко…»
5
Небо закрылось тучами, но дождь ещё не начался. В пасмурные дни вся городская запущенность особенно бросается в глаза. Петропавловские строители, перед тем, как производить наружную штукатурку зданий, подмешивают в цементный раствор битое стекло. В солнечную погоду дома в Петропавловске искрятся и сверкают, как в сказке. Потому трещины, вздутия, места, где отвалилась штукатурка, кусками слезающая с оконных рам краска, разбитая отмостка, грязь и мусор – всё скрывается за волшебным сиянием, но когда солнце закрыто тучами, ужасно режет глаз.
Максим направлялся к автобусной остановке и шёл, как обычно, дворами. У него из головы не выходило ночное происшествие. Он сломал голову, размышляя над тем, кому бы это понадобилось забираться в его комнату и что-то в ней искать. Кому и что? Ничего ценного у Максима не имелось – ни денег, ни драгоценностей. В комнате тоже ничего такого. Единственное, что…. Так может это из-за шифра?! Если так, то о нём знает кто-то ещё. Кто? Значит, шифр кому-то очень нужен, если этот кто-то даже в комнату общежития за ним полез. И этот кто-то знает, где он, Максим живёт. И знает, что шифр у него. Но как? Откуда?!
– Молодой человек! – Неприятный, с хрипотцой голос оторвал Максима от размышлений. Из, припаркованного у стены дома, автомобиля, с места водителя выбрался крепыш среднего роста, в синих брюках, кожаной куртке и милицейской фуражке. В глазах сквозила полная уверенность в своём превосходстве. В правой руке он держал развёрнутое удостоверение, левая рука покоилась в кармане куртки. Максим заметил на тыльной стороне кисти синеватое лучистое солнце, выходящее из моря. – Максим Протасов, если не ошибаюсь?
– Да. – Максим слегка растерялся от такой прямоты.
– Я ваш новый участковый и мне нужно с вами поговорить. – Произнося это, участковый добродушно улыбался и приближался к Максиму. Его язык часто и коротко облизывал нижнюю губу и при этом участковый постоянно сплёвывал воздухом. Справа на подошве правого ботинка белело пятнышко краски.
Краем глаза Максим заметил, как в автомобиле, из которого вышел участковый, приоткрылась задняя дверца.
– О чём?
Когда дистанция между ними составила около полутора метров, Максим отступил на шаг и вынул руки из карманов куртки.
– Да ты не бойся. Мы из полиции. Вот прочитай. – Участковый протянул руку с удостоверением вперёд.
В то же мгновение, он быстро вынул левую руку из кармана, и крепко ухватил Максима за плечо. Отвлечённый чтением удостоверения Максим среагировал поздно. Участковый резко потянул на себя, пытаясь ударить головой в лицо. Максим напрягся. Рукав куртки затрещал.
– Лучше не зли меня, баклан. Давай по-тихому, а? Где эта грёбаная малява? Отдай и разошлись.
– Какая малява? Вы о чём это? – Максим начал злиться. У него всегда так. Сначала он терялся, что ошибочно принималось за трусость, а потом злился.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
