— Я надеюсь, за эти несколько недель вы смогли найти общий язык?
Снейп и не думал отрываться от печенья (да что его там, не кормили что ли?), а Дамблдор ожидал ответа.
— Да, кхм, сэр, мы… — я пробомотал что-то невразумительное, но директора это устроило.
— Мне, как любому учителю, приятно видеть, что два таких талантливых студента больше не тратят время на ребяческие ссоры, — высокопарно заявил он.
***
Следующая неделя прошла как-то суматошно. Снейп отсел на своё любимое место на галерке в самом конце класса, а я снова пересел к Джеймсу. Несколько раз я хотел с ним поговорить, но как назло каждый раз то Слизнороту срочно было что-то нужно от него, то меня отвлекала на какую-то ерунду Мери Макдональд… Но, в общем-то, мне теперь было почти всё равно — Дамблдор, до тошноты довольный своим новым воспитательным методом, больше ничего от меня не требовал. Наконец-то я мог спокойно жить своей жизнью и проводить время с остальными мародерами, а не со Снейпом. О нём до меня доходили лишь слухи, молниеносно распространявшиеся по школе.
Он вернулся из Мунго в четверг, а во вторник все в школе уже знали, что Снейп напрочь рассорился с остальными слизеринцами. Самые отчаянные сплетники даже рассказывали, как именно он проклял Мальсибера и что тот пригрозил устроить ему в ответ (зная слизеринцев, я подозревал, что эти сплетни в кои-то веки оказались чистой правдой). Меня распирало от удовольствия и едва ли не гордости: все-таки он послушал меня, а я думал, что зря перед ним распинался.
За все ещё немного прихрамывающим Снейпом теперь стайкой ходили слизеринцы-младшекурсники (им тоже часто доставалось от Мальсибера). Даже мой братец пару раз удостаивал его разговором за завтраком — я не мог понять, почему это меня так злило.
Джеймс кивал Снейпу в коридорах и даже Ремус, кажется, начал потихоньку избавляться от чувства вины за случившееся. Снейп, видимо, не горел желанием разговаривать ни с кем из нас, но и первым ссор не начинал. Я пообещал себе, что на этот раз правда оставлю его в покое, и держал слово.
Не хочет со мной разговаривать — ну и что, будто бы мне это очень нужно, уговаривал я себя. Но привычка следить за Снейпом и даже, смешно сказать, волноваться за него, похоже успела в меня намертво въесться. Ходить за ним по пятам я не мог (и вовсе не хотел), поэтому начал использовать для этого старую добрую Карту. Каждый вечер, а иногда и несколько раз за день, я открывал карту и искал точку, подписанную «Северус Снейп». Питер, от которого ничего невозможно было держать в тайне, подшучивал, что я веду себя как сумасшедший влюбленный. Я отшучивался в ответ, сам чувствовал себя полным придурком (и немного маньяком), но прекратить высматривать его не мог. И сам себе же придумывал благородные причины: вдруг Мальсибер решит ему отомстить, подкараулит в коридоре, как меня тогда? Я все ещё чувствовал себя в долгу с того раза.
— Сириус, ты не помнишь, что нам задали по Трансфигурации? — наша староста придумала совершенно дурацкий предлог начать разговор — можно подумать, она правда могла забыть про домашнее задание.
— Я не помню, спроси Джеймса, — у Сохатого в последние пару недель намечались первые успехи в ухаживаниях за неприступной Эванс. Хотя она мне по-прежнему не очень нравилась, я делал все, чтобы помочь другу лишний раз покрасоваться перед ней.
— Северус сказал, что Трансфигурация — единственный предмет, который тебя хоть немного интересует, — высокомерным тоном самого Снейпа сообщила она.
Эти двое снова начали общаться после того, как Снейп перестал тусоваться с будущими пожирателями. Эванс с настоящим католическим запалом бросилась вытаскивать заплутавшего грешника, стоило ему хоть намекнуть на своё раскаяние. Джеймс тайно бесился, а я почему-то даже рад был, что Снейп ради разнообразия общается хоть с одним нормальным человеком.
— Твой Северус просто завидует моим незаурядным талантам, — беззлобно поддразнил я.
— Он, кстати, спрашивал про тебя.
Я навострил уши, но виду не подал:
— Что, привык, небось, что за ним сумку таскают? Пусть сам носит, лентяй.
Эванс, категорически не понимавшая шуток, возмущенно вскочила с кресла, тряхнула копной огненных волос:
— Какой же ты всё-таки придурок!
Я закинул руки за голову, вытянул ноги как можно дальше в проходе между креслами, так что ей пришлось через них перешагивать. Я не мог сказать, хотелось мне, чтобы она передала эти слова Снейпу, или нет.
***
По вечерам, после закрытия библиотеки, Снейп как хороший мальчик сидел у себя в комнате и, кажется, даже со своей кровати не вставал. Да и вообще искать его на карте было довольно просто — Большой Зал, занятия по расписанию, библиотека — за всю неделю он, кажется, ни разу не был на улице. Хотя стоило бы удивляться — вот уж кого можно было выманить наружу, только пообещав встречу с оборотнем…
Было воскресенье, и я, ещё лежа в постели, лениво искал на желтоватом пергаменте знакомое имя. Странно, что в такую рань в выходной он не отсыпался, как все нормальные люди. И в библиотеке тоже нет, хотя даже он не настолько сумасшедший, чтобы заниматься утром воскресенья.
Но по-настоящему я удивился, когда, осмотрев раз десять весь замок, наконец нашёл его на квиддичном поле. Кроме него там не было никого: одна-единственная точка медленно тащилась вдоль кромки поля, будто сама не знала, что она здесь забыла.
Честное слово, на пару секунд я подумал, что мы чего-то напортачили с картой, и она ошибалась — ну что Снейпу делать на квиддичном поле? Но через минуту я уже одевался, стараясь не разбудить остальных. «Схожу, посмотрю, что он там забыл — или может и правда карта шалит…»
Я сам толком не заметил, как сбежал по всем лестницам, вылетел из замка и вдруг оказался на квиддичном поле, будто аппарировал прямо сюда.
Карта не врала: Снейп и правда был тут, как всегда какой-то неуклюжий, в слишком короткой мантии и маггловских ботинках, покрытых слоем грязи. Он держал в вытянутых руках школьную метлу и смотрел на неё с выражением глубочайшего презрения. В двух шагах от него всё ещё дымилась дверь сарая — замок он, похоже, не церемонясь взорвал заклинанием.
— Снейп, скажи только честно, ты заболел?
Он даже не вздрогнул, только рукой махнул, то ли отгоняя меня, то ли наоборот подзывая ближе.
— Надоело ото всех зависеть, — ровным голосом объяснил Снейп, хотя мне всё равно было ничего непонятно.
Да что тут понимать — очевидно, через шесть лет он все-таки решил научиться летать. Я ещё помнил, что на уроках полетов на первом курсе у него совсем ничего не получалось, а мы с Джеймсом с удовольствием наворачивали над ним круги и выкрикивали насмешки.
— Только на этой лысине ты далеко не улетишь, учти, — также спокойно сказал я, будто он сам меня позвал давать советы.
Я распахнул обожженную дверь (не удивлюсь, если школьный тренер потом меня самого обвинит в вандализме) и снял со стены одну из старых мётел Джеймса. У меня была и своя, но она для профессиональных загонщиков, слишком быстрая для новичка, а эта будет в самый раз. Джеймс не станет возражать.
Снейп осмотрел новую метлу ещё более сомневающимся взглядом. С каждой секундой я всё больше подозревал, что он понятия не имеет, как с ней обращаться.
— А ещё Мальсибер пообещал столкнуть меня с Астрономической Башни.
— И ты думаешь, он будет так любезен и скинет вслед за тобой метлу?
Он сухо рассмеялся. Я всё стоял и ждал, что он что-то ещё скажет, или попробует взлететь, но Снейп то ли правда уже не помнил, как обращаться с метлой, то ли не хотел при мне выглядеть идиотом.
Я сделал два шага к нему и взял у него метлу без всякого сопротивления. Тут же разжал ладонь и, так и не дав метле упасть на землю, невербально приказал «Вверх». Спокойная и надёжная, метла терпеливо парила в воздухе передо мной.
— Садись давай.
Снейп пробормотал что-то о том, что следующий перелом по крайней мере можно будет залечить обычным заклинанием. Он долго примеривался, продолжая кривить нос, но потом наконец неловко закинул ногу и уселся верхом. Метла по-прежнему подчинялась мне и я все также удерживал её в воздухе жестом.
