— Хо-ро-шо. — как мантру шептала я. — Карл! — закричала я во весь голос, когда нас отпустили домой.

Парень вздрогнул.

— Что случилось? — спросил он, прижимая меня к себе, чтобы успокоить, потому что от осознания, которое мне только что пришло в голову, я снова начала плакать. Я резко сорвалась с места и побежала в сторону леса. — Что случилось? — уже кричал Карл, догоняя меня. — Почему мы бежим?

— Я знаю, где Мэй! — закричала я. — В домике, что мы тебе обустроили. — я продолжала бежать, захлёбываясь в слезах. — Мы оставили её одну, Карл! Этого категорически нельзя было делать!

До Карла дошло то, о чём я пыталась сказать, он ускорился раза в два, а то и в три.

Мы бежали, не обращая внимание на людей, которые вышли на улицу, чтобы удостовериться, что теперь они могут вздохнуть спокойно, не обращая внимание на погоду. Пошёл первый снег, который оповещал, что совсем скоро люди начнут украшать свои жилища, дворы, ученики — школу, а учителя контролировать. Только без директора — теперь он будет за решёткой. Мы продолжали бежать, через глубокие лужи в лесу, больше напоминающие маленькие болотца, через колючие ветви деревьев. Вскоре показался домик, стоящий один среди огромного поля. Мы подбежали ближе. Заходить не хотелось совершенно, так как каждый из нас уже понимал, что надеяться на лучшее — бессмысленно.

— Закрыто с другой стороны. — сквозь зубы прошипела я.

Карл достал ключик и открыл дверь. Не разуваясь, мы залетели в дом, снесли половину вещей своими дрожащими руками, прежде чем зайти в единственную комнату.

Карл резко развернул меня спиной.

— Не смотри, Мишель! — воскликнул он. Но было поздно. Я уже посмотрела. Увидела подругу со вскрытыми венами и записку:

«Не вижу жизни без эмоций, а эмоции — это он. Прости меня, Мишель».

Я осела на пол, пока Карл дрожащими руками набирал номер больницы.

— З-здравствуйте, — заикаясь, сказал парень, не отводя взгляда от уже охладевшего тела подруги. — Поле за холодным лесом, там один домик… Труп девушки… Семнадцати лет.

Карл отключил телефон, откидывая его в сторону.

— НЕНАВИЖУ ВАС ОБОИХ! — прокричала я в воздух, а затем сказала, уже спокойно, — Поедем вместе с ними. Нас отвезут в больницу, там узнаем о самочувствии Тома.

Карл кивнул, не в силах двигаться.

Вот на что была решительность утром. Она была решительно настроена покончить с собой.

«Теперь всё будет хорошо».

Ага, конечно. Хорошо уже не будет, никогда не будет.

========== Часть 18. ==========

Шон глубоко вздохнул, сжимая края своего пиджака.

«Всё закончилось…», — думал мужчина, но тут вспомнил пятерых ребят, которые постоянно ему язвили и называли «горе-следователем», ребят, которых он однажды довёз из Доттстела на своей машине. Эти ребята плевали с высокой колокольни на всё, в том числе и на убийцу. Шон хмыкнул. Преступник добрался и до них, только не приложил руку к смерти двух подростков. — «Каждый мечтает о такой дружбе». — мужчина выпрямился и посмотрел на себя в зеркало. — «Нет. Ещё не всё закончилось. Допрос», — он с грохотом открыл дверь уборной и вышел в длинный коридор.

— Ожидают только вас. — улыбнулась милая девушка в приёмной, имя которой Шон не удосужился запомнить.

— Я знаю. — коротко ответил он и открыл двери в допросную.

— Добрый день, я следователь по вашему делу. — Шон ухмыльнулся, пока мужчина напротив рассеянно бегал глазами по комнате. — Чистосердечное? Или попытаем? — игриво спросил следователь. Мужчина же прохрипел:

— Чистосердечное.

Шон оскалился и сказал:

— Первое убийство. — он выложил фотографии мёртвого Сэма на стол. — По каким причинам вы убили этого парня? — о нет, Шон не спрашивал, требовал, ему слишком осточертело это всё, чтобы сейчас любезничать с убийцами.

— По молодости я связался с девчонкой, а она, знаете… — мужчина хмыкнул. — Была из плохой компании. Пила, употребляла. И всё в этом духе. Я расстался с ней, сказав, что она мне не ровня, ведь так оно и есть, она мне не ровня. — Шон поморщился от этих слов.

— Вы хоть знаете, что его мама руководит филармонией? — усмехнулся следователь.

Мужчина хмыкнул.

— Суть не в этом. Когда я её бросил, она успела забеременеть и родить ребёнка, только я ей сказал, что если она хоть кому-то скажет, что это мой ребёнок, то может пенять на себя. Она не сказала. Сэм сам узнал. Он знал, как я дорожу репутацией директора школы, знал, что я хочу пойти выше, поэтому он ко мне заявился, предъявил доказательства того, что я его отец и сказал: «Два миллиона долларов, и никто не узнает о том, что я твой сыночек». Все прекрасно знали репутацию этого нарколыги. Но откуда у меня такие деньги? И я убил его. Долго выслеживал, пытаясь понять, как и где мне его грохнуть. И нашёл.

— В школе. — усмехнулся Шон.

— Одной кнопкой я выключил все камеры видеонаблюдения, подловил его в туалете, он там курил, застал врасплох и ударил ножом в сердце, тем же, которым пытался прикончить Тома Филлипса. Но о нём в самом конце. — улыбнулся убийца, по-другому язык не поворачивался назвать.

— Распятие? — нетерпеливо задал вопрос Шон, так как ему было до ужаса интересно, почему именно распятие? Почему именно на мёртвое тело?

— А, — махнул рукой мужчина. — Тут всё просто: я не скрываю того, что я религиозный фанатик. Но я не пытаю людей. Для меня это как… — он пощёлкал пальцами в воздухе, пытаясь зацепиться за слово. — Как жертвоприношение.

— Значит, вы приносили людей в жертву? — усмехнулся Шон.

— Здесь нет ничего смешного. Каждый из них в чём-то провинился. — сказал преступник.

— В таком случае нас всех надо убить! Каждый в своей жизни в чём-то обосрался! — воскликнул Шон, забывая о том, что разговор записывается. — Извините, можете продолжать. — он продолжил слушать эти, как их отметил у себя в голове Шон, «бредни сумасшедшего».

— Да, собственно, и всё. Причина убийства Сэма — моё родство с ним.

— Хорошо. Второе убийство. Владелец книжной лавки. Чем он «провинился»? — язвительно спросил Шон.

— Он претендовал на моё место. Мэр серьёзно задумался о том, что меня нужно уволить. — усмехнулся тот.

— И вы из-за этого и мэра убили?

— Сейчас мы говорим не об убийстве мэра, тем более у его убийства другая причина.

— Хорошо. То есть владелец книжной лавки претендовал на ваше место? — неуверенно спросил Шон.

— Да, мэр задумывался меня уволить, сместить с должности.

— Вы так держались за профессию директора школы? — удивился следователь.

— Пока бы меня не повысили. Я хотел пойти дальше, чем директор ничем не примечательной школы, хотя у школьной футбольной команды неплохой капитан… — ухмыльнулся преступник. — Только как же он теперь будет играть? Наверняка в спортивную школу при правительстве его не возьмут с травмой. — убийца продолжал улыбаться.

Шон начинал злиться на эту ухмылку и на её обладателя.

— Нихрена. — Шон оскалился. — Том заключил с ними контракт, по которому ему предоставят первоклассную медицинскую помощь, и уже в следующем сезоне он выйдет играть. Сначала при спортшколе, а затем выйдет в юниорскую сборную. Это ему гарантировано.

Улыбка с лица директора школы спала.

— Ох, неужели ты его хотел убить из-за того, что он решился свалить из этой дыры? — ухмыльнулся Шон.

— Третье убийство. — коротко сказал преступник.

— Хорошо. Хотя причина его убийства мне известна. — Шон наклонился ближе. — Это он пришёл сознаваться в том, чего не делал. Потом, по всей видимости, он решил, что нужно сдать настоящего преступника, а ты его убил. Верно?

— Верно. Я общался с ним через записки, но также и следил за ним. Как-то он пошёл в сторону полицейского участка, я сразу понял, что к чему, поэтому убил его.

— Как ты смог заставить его сознаться в том, чего он не делал?

— Он не просто дилер, он убил нескольких своих собратьев, я и моя видеокамера тому свидетель. За убийство дали бы меньший срок. Ведь к тому времени Гарри Боррен ещё не был мёртв. А так он бы сел на пожизненное. За изготовление и распространение наркотических веществ, он был неплохим химиком, признаю, и за убийство трёх человек. Но он решил во всём сознаться сам и попасть за решётку, но потащить за собой такого ублюдка, как я. — последняя фраза явно была сарказмом. Он явно не считал себя виноватым, а уж тем более не считал себя ублюдком.