Ладони Августы задрожали, кажется, мне удалось повлиять на ту, вот только надеюсь, у сестры фляга не свистанёт и та не прирежет меня прямо сейчас.
— Карл, — зловеще усмехаясь, произнесла моё имя сестра, — одной лишь твоей связи с рабами уже достаточно для казни, но я понимаю тебя и буду защищать, а ещё… — Следуя за усмешкой, рука сестры резко рванула вниз, сквозь рубаху, прямо к моей груди, в след за чем, уже успевшие нагреться пальцы, ловко прихватили меня за соски. — Ещё сестрёнка поможет тебе заполнить ту пустоту, именем господа нашего, я отпущу тебе грехи, но…
— Мы ведь кровные родственники! — встав со стула, вскрикнул я, не понимая, откуда взялся этот напор, но только и ждавшая этого Августа мощным ударом своего металлического сапога откинула кресло в стену, и сделав шаг вперёд, коленкой прижала меня к столу, тем самым ляхой подперев моё сжавшееся от страха достоинство.
— Веками наши предки не имея достойных претендентов женили братьев на сёстрах, дабы не допустить смешивания императорской крови. В этом нет ничего такого! — в одно движение сорвав свой нагрудник и запулив того под кровать, рыкнула та. Звон вызвал волнения у стражи, но стоило тем лишь показаться на пороге, как злобный рёв Августы вернул тех обратно на свои места.
— Я ведь причинил тебе столько боли! — буквально на ягодицах пятясь по столу назад, пробормотал не готовый к такому я.
— Я хочу, чтобы ты сделал мне больно, мой маленький император… — С красным, словно сама кровь лицом и безумными глазами, сорвав с себя рубаху, простонала та, а после, схватившись освободившимися руками за свою «двоечку», потребовала: — Укуси же их, ну же, ты же видишь как мои соски возбудились и торчат, они жаждут твоих, и только твоих губ! — наседая и подбираясь всё ближе, окончательно рехнувшись, требовала Августа.
— Совсем ебанутая?! — когда та полезла за мной на стол, уже реально испуганно, крикнул я.
— О да… — Убрав руки с груди и схватившись за свою промежность, застонала на всю комнату сестра, затем попытавшись пальцами как можно быстрее расстегнуть свой ремень, головой рухнула мне в пах и зубами впилась в бляху на моём поясе.
— Оскорбляй меня, унижай, покажи мне своё презрение и злобу, я приму её всю без остатка! — буквально зубами перемалывая мою стальную пряжку, зарычала та, не сводя с моего лица своих безумных, больших зелёных глаз. Последний рубеж моей сегодняшней целомудренной обороны, издав металлический скрежет, рассыпался в зубах Августы, после чего та, видя моё неподдельное удивление, шагающее рука об руку со страхом, улыбаясь, сплёвывает на землю звенящие кусочки стали.
— Ты грешен брат, и греховность твоя сочится наружу… — Подобно змее, выползая из своих штанов и пуская слюню на мои брюки, прошипела девушка, а после, всё также играясь и без рук, теми же зубками принялась воевать с моими трусами. — Но я помогу тебе… Приму в себя, частичку твоего греха. Дарую мою милость и прощение.
От подобного напора, стонов и исказившегося в невероятной гримасе лица, кое-чем напоминавшее типичное японское «Ахигао» снизу, ощутил резкий прилив, отчего мой конец, почувствовав скорую свободу, резво выскочил из приопустившегося белья, и покачнулся, слегка стукнув девушку по носу.
— Ах… — Обожгла ствол горячим вздохом Августа, а следом, щекой прижавшись к моему члену прошептала: — Как же долго я об этом мечтала, о дне, когда ты будешь полностью в моей власти, несносный, младший Карл… — Пальцы сестры, дрогнув лишь на секунду, коснулись головки, после чего из рта сестры вырвался клубок обжигающего дыхания. Вспомнив, как та с лёгкостью перекусила сталь, попытался убрать свой причиндал подальше от острых зубов и рта, способного, на мой взгляд, извергать само пламя, но сестра естественно не позволила мне этого сделать. За лёгкими и редкими касаниями последовал захват.
Действуя лишь губами, Августа всасывала головку, язычком стараясь проникнуть в непредназначенную для подобного дырочку. Упёршись в непреодолимую преграду, язычок её, досконально исследовав каждый миллиметр моей плоти, выскользнул из обхватывавшего головку рта и чутка прошёлся по стволу.
— Он такой большой и пульсирующий, должно быть тебе нравится, что я делаю… — Освободив рот, языком прошлась от паха до пупка сестра.
— Ты меня пугаешь. — Когда та, всё больше наползая на меня своими бёдрами, вздымая рубашку стала подниматься всё выше и выше, честно ответил я, и девушка, вновь прикусив губу, издала этот жгучий вздох. — Ты порочна, и сейчас, будучи под властью похоти, готова отдаться тому, кого обязана покарать. — Вновь, как и тогда, при нашей первой встрече у особняка, её глаза спрятались за чёлкой, а ноги, пытаясь сжаться, уткнулись в мои. Заглянув под ту, заметил тонкую и тягучую струйку любовных соков, что вытекая из лоно Августы, заводя меня ещё больше, лились на мою паховую область. — Ты, порочный инквизитор… — Одной рукой сдавив женскую грудь, повысил на извращенку голос я, вновь услышав в ответ лишь мычание.
— Я-я… — Учащённое дыхание, несвязная речь и то, как ту стало пошатывать, пытаясь прижаться ко мне, дабы не свалиться. Всё говорило о том, что она находясь словно под кайфом, могла в любой момент свалиться в обморок.
— Грязная извращенка, что любит, когда её оскорбляют! — Второй рукой прихватив ту за задницу и подтащив по ближе к своему члену, рыкнул я.
— Я не извращенка… — Выгибаясь и виляя на мне своим задом, она делала всё, чтобы как можно быстрее пристроиться своими нижними губками к моему напарнику, но из-за того, что мы оказались прижатыми друг к другу, сделать было очень и очень не просто.
— Не извращенка? — Прекратив свои посягательства на её грудь и зад, ослабил хватку. — В таком случае, нам не следует этого делать…
— Нет! — Схватив мои руки своими крепкими ладонями, направила те к бёдрам, а после, прижимая к своему упругому заду, прошептала: — давай сделаем это…
— Но обычные девушки о таком у младших братьев никогда не просят. Тогда кто же ты? — Играясь с той, показушно опустил взгляд вниз. — Кажется, кое-кто устал ждать, видимо нам действительно следует прерваться…
— Я извращенка! — Крикнула Августа, заваливая меня на стол. — Я извращенка… — Её безумный взгляд, румяные щёки и слюни, текущие на меня сверху говорили об настоящей одержимости сестры.
— Тогда умоляй меня. Проси, и я войду… — Пальцы моей правой руки скользнули к влагалищу девушки, а следом, зацепившись за одну очень и очень эрогенную зону, принялись ту массировать. Лили в наших упражнениях многое мне рассказала, о том как доставить женщине удовольствие, и судя по тому, как в след за моими движениями запыхтела Августа, методика рабыни работала на все сто процентов.
— Подлец… — Уткнувшись лбом в мою грудь, и всё также пуская на меня слюни, попыталась сесть на член сестра, в ответ на что я, прикрыв того рукой, прижал к своему животу, не позволяя той исполнить задуманное. — П-п-пожалуйста К-карл… — Вновь задрожав, словно лист, произнесла она, не сводя своих зелёных глаз с моей удерживавшей в плену её киску руки.
— Громче… — Став действовать чуть жёстче, и увеличив темп, злобно произнёс я.
— Молю тебя, войди в меня по самое сердце! — Едва эта фраза сорвалась с её уст, как член, скользнув по мокрым половым губкам, на четверть от всего размера, вошёл в узкую, струящуюся пещерку. –Д-а-а-а-а! — Лишь от одного моего движения, оторвалась от моей груди и дугой выгнулась брюнетка. Её пальцы, напрягаясь до хруста, искали за что бы ухватиться и не найдя чего-либо, опять же впились в грудь своей же хозяйки. Залив все мои брюки своими соками, Августа, облизываясь, постепенно, чувствуя каждый миллиметр, опускалась к самому основанию, и когда её ягодицы соприкоснулись с моим пахом, неожиданно выдала: Что же я наделала…
