А ту осенило и снова едва не пробило на хихиканье: вот оно, общее у брата и сестры — шевелюра цвета морковки, натертой с майонезом! У Зимослава — в тон местной, сиреневой. А у сестренки — земной, оранжевой.

— Венцемир, представь барышень друг другу, — буркнул Снежен, незаметно пробуя наступить на вылеченную ногу, для начала без веса, сидя.

— Изволь, — охотно выступил тот. Согнулся в полупоклоне перед принцессой, дабы той из-за маленького роста не пришлось слушать его, задирая голову. — Ваше высочество! Имею честь и высочайшее дозволение, к моей величайшей радости…

Принцесса просто наступила ему на носок сапога пяткой. Его счастье, сапоги у него были добротные, крепкие. Она же носила мягкие черевички-«балетки», а не туфли на каблуках, да и веса отчаянно не хватало для реального отдавливания, так что Хвощ и не моргнул.

— Понял, сожалею, — мигом исправился он. Осклабился во все сорок зубов, засюсюкал: — Зорюшка — это Варюшка! Варенька — это Зоренька!

— Зореслава-Сияна Вешнесинь, моя младшая сестра, которая по необоснованным причинам считает себя умнее кабинета министров, — вздохнул Зимослав, указав на принцессу, а то Варя бы не сообразила. Указал на Варю, пояснил сестре: — Варвара. Откликается на уменьшительное «Варя», на «Варежку» обижается почему-то. Умеет печь роскошные ватрушки и заряжать для меня амулеты.

Обе барышни обменялись смешливым фырканьем — и учтиво присели в книксенах.

— Про ватрушки — это очень кстати, баба Вера половину ледника творогом забила, я замучилась обновлять чары свежести, — затараторила принцесса, мигом приняв гостью как подругу. — А кристаллы заряжать — это вообще великолепно! Я так устаю от амулетов, а этому проглоту постоянно надо новые и новые, да непременно полные подавай! А откуда я столько возьму?! — Она в возмущении тряхнула юбками, будто энергия у нее в карманах хранилась.

Варя охотно поверила, что такой миниатюрной девчушке много сил не накопить. Пусть Мстислада или подруга Вихря, например, были не вот уж сильно крупнее принцессы, но от тех — особенно от княжны! — просто веяло мощью магии, так что хрупкими их назвать язык ни у кого не поворачивался. Сама же Варя никогда не ощущала в себе хрупкости ни во внешности, ни внутри. Напротив, время от времени худеть пыталась.

Сестрицын щебет и Варварины мысли нарушил поднявшийся с насиженного места Снежен. Принцесса мигом замолкла, глядя на брата с напускной строгостью и плохо скрываемым обожанием.

Тот кивнул на сундуки с приданым:

— Зорь, поищи тут платье, к маме на прием чтобы сходить. Представить надо невесту. Выбери что-нибудь блестящее, но не пышное — чтобы в лодку удобно забираться. А мы пока пойдем пообедаем.

— А… — растерялась от неожиданной просьбы принцесса. Перевела вопрошающий взгляд на Варю.

— Прости, не смогу ничего подсказать. Я сама понятия не имею, что тут где лежит, — смущенно призналась та. — Если поможешь разобраться, буду очень признательна! Вот только, боюсь, одной тебе не управиться. Тут у вас вообще горничные-то есть?

— Полно! — хмыкнул Венцемир. Не дожидаясь остальных, он первым направился к выходу. То ли так было положено — идти впереди охраняемого объекта, то ли успел проголодаться.

— Ладно, — получив разрешение хозяйничать, обрадовалась Зореслава-Сияна. Направилась в спальню, на ходу сообщая: — Сейчас девчонок крикну. А вы идите-идите! Я-то уж два раза успела чая попить с сырниками, пока с нянюшкой вас дожидались.

Зимослав сделал вид, что послушался. Однако остановился у выхода к лестнице и, обернувшись к последовавшей за ним Варе, приложил палец к губам, усмехнулся.

Принцесса в спальне распахнула окно — и чуть ли не свесилась через подоконник вниз головой. Закричала:

— Эй, бездельницы?!

Ей мигом ответили, проорали издалека:

— Да, госпожа? — видимо, были приучены к подобному обращению.

— Скажите бабе Вере, что его высочество изволит идти зав-тра-кать! — специально по слогам прокричала она для понятности.

— Щас скажу-у! Наконец-то надумал, ажно раньше ужина вспомнил!..

— Скажет она! — вступил в перекличку старушечий голос. — Я и сама не глухая! Эх, сырники-то остыли, побегу греть…

— А вы сами-то где, госпожа?

— В башне! Пришли ко мне трех девчонок! Надобно гардероб разобрать! Остальные пусть берутся за уборку — брат скоро к маме уезжает, как раз тут успеем порядок навести! Хоть лестницу отмоете в коем веке!

— Гардероб? Да за такое задание они у меня щас все передерутся! Вы уж, госпожа, сами поименно выберите, кого вам послать, сделайте милость!

— А чей гардероб-то разбирать? Его высочества? Неужели наконец-то позволил?!

— Держи карман шире! — откликнулась принцесса ехидно. — Братов гардероб только тараканы с молью пешком из башни вынесут, когда штопать будет нечего! Невестино приданое будем сегодня смотреть!

— Невесты? Это которую господин вчера привез?! Которую не видал еще никто?

— На то она и не-веста, что не-из-вестная! — изрекла старуха. Видимо, расторопно управилась на кухне и снова вышла на крылечко.

— Сейчас к бабе Вере пойдут — вот и увидите! — объявила Зореслава.

— Это ж… — засуетились внизу, понизили тон. — Это ж они уже спускаются, значится… Девки! Быстро! Его высочество надобно проводить от башни до бабы Веры!

С разных сторон послышались недоуменные голоса, вопрошающие:

— Это зачем? Сам дорогу не найдет, что ли? Заплутает? Вон, Хвощ уж добежал, значит, у его высочества всё хорошо — иначе б этот охламон не удрал вперед него-то…

— Дуры! Забыли, где господин вчера побывал?

— А где?..

— Дадим им еще минутку? Так проще выйдет, — шепнул Зимослав, кривовато усмехаясь.

Варя угукнула.

А принцесса с чувством исполненного долга закрыла окно в спальне, развернулась… и взвизгнула от восторга:

— Кролик? Беленький?!

— Затискает! — покачал головой королевич. Громко позвал в открытую дверь: — Финик! Твоя хозяйка собирается пойти кушать! Без тебя!

Намек был услышан: белко-песец неуловимой глазу молнией выскочил из спальни, пропрыгал по крышкам сундуков — и, проигнорировав раскрытые объятия Вари, взлетел на плечо Зиму, где и растянулся шкуркой, тяжко вздохнув, будто они его, спящего, чуть не оставили на растерзание чудищу.

Спускались они из башни к выходу на вольный воздух ну очень неторопливо! Зато хоть Варя успела оглядеться. Вчерашней-то ночью ничего толком и не разобрала с усталости да в темноте. Впрочем, ничего особенного и нынче не заметила: лестница как тянулась, так и тянулась по всей высоте башни размашистым зигзагом, соединяя этажи до самой крыши. По внутренней стене на лестницу выходили разнокалиберные двери и дверцы, арки перпендикулярных коридоров. С другой стороны, во внешней стене, были проделаны узкие окошки — все на разных уровнях от ступеней, так как расположение их зависело не от прихоти архитектора, а от размеров внушительных каменных глыб, из которых была сложена башня. Когда получалось выглянуть, вытянув шею и привстав на цыпочки или, наоборот, пригнувшись, Варя любопытствовала, что там ее ждет снаружи. Как выяснилось, тоже ничего особенного: синевато зеленел сад, шелестели под ветром макушки не ведавших стрижки деревьев, плутали среди клумб и кустов заросшие травой дорожки да виднелись веселые черепичные крыши маленьких домиков и беседок. И служанки бестолково носились, подобрав юбки, точно вспугнутые курицы. Разглядывать разномастные двери было и то занятнее.

Перехватив ее задумчивый взгляд, брошенный на очередную запертую дверь, Зимослав принялся пояснять:

— Тут склад ингредиентов для зелий. Там вон кладовка с разным хламом. Здесь держим книги — но это не библиотека, а свалка, так что не заходи туда, не то засыплет с головой, погибнешь бесславно. Ну, зато тело сохранится, как свежее — там даже самые трухлявые летописи хранятся отменно, комната сухая и оплетена устойчивыми консервирующими чарами… На чердаке лаборатория погодника, типичнейшая. Потом поднимемся, покажу, если интересно.