— Ух ты! — шепотом изумилась Варя. — У вас тут и такие растут?

— Обычное дело, — пожала плечами княжна. — Дерево Лыр только для этого старинного обычая и годится — оно вечно чахлое, некрасивое, цветки дурно пахнут. Плоды дает раз в десять лет, и те невкусные, а мука выходит слишком дорогая. Да и сам обычай уходит в прошлое. Только в деревнях невест всё еще заставляют печь вещие пирожки, но и там лырную муку если и добавляют, то щепоткой. А кухарят невесты в компании подружек, поэтому любую неудачу можно приписать помощницам. К тому же, женихи тоже далеко не всегда хотят знать правду заранее.

— И что означает неудачный пирожок?

— Что будущая жена будет изменщицей. Согласись, для правящей династии это немаловажный вопрос.

Всем участницам предложили вытереть руки влажными полотенцами — и отщипнуть от дышащего, уже вылезающего из лохани теста по небольшому кусочку. Хорошенько помяв эластичную массу в руках, девушки вылепили кто колобок, кто хлебец, кто фигурную печеньку. Варя в растерянности слепила сердечко. Далее полагалось выложить «шедевры» на противни и для облегчения опознания украсить разноцветными мармеладками.

Потом полагалось подождать минут пять, чтобы тесто еще раз поднялось.

— Смотри, чернеют! — ахнула Варя. — А эти посинели! Эти растеклись, там потрескались и сморщились…

— Так и положено, — отозвалась княжна.

Ее-то изящная печенька с кружевными защипчиками по краешку — впрочем, как и Варино сердечко — благополучно ровненько распухли и просто излучали добропорядочность.

Радмил со злорадством в голосе принялся выкрикивать имена и размашисто вычеркивать из длинного списка опозорившихся участниц.

— Все выбывшие участницы могут перейти в соседний зал и заесть горечь поражения пирожными! — попытался хоть немного утешить расстроившихся девушек Чуролют. — После окончания отбора всех приглашаем на праздничный пир! Возможно, там вы встретите своего истинного избранника!..

— Будто кому-то нужны жены-изменщицы! — хихикнула одна из подружек княжны.

Примерно одна треть от числа кандидаток отсеялась. Кто-то всхлипывал, кто-то сердито топал ногами. Кто-то хлопнул дверью, прокляв пирожные и поспешив убраться восвояси. Большинство же согласились скоротать время за чаепитием — чтобы с комфортом дождаться финала и утолить любопытство. Объединенные общей неудачей, девицы жужжали между собой, без стеснения обсуждая оставшихся барышень.

— Прошу подождать еще немного! — произнес Чуролют.

Кухарки унесли противни, лакеи подали барышням тазики с ароматной водой и полотенца, дабы отмыть руки после теста с тестом.

Подождать пришлось минут двадцать, на это время некоторые девицы решили присоединиться к выбывшим товаркам. Варя и сама была бы не прочь перекусить — от волнения аппетит разыгрался, но она побоялась отходить от княжны. Всё-таки рядом с той было спокойнее. Заметив ее взгляды, княжна сжалилась и послала за лимонадом и закуской околачивавшегося рядом пажа. Тот, понятно, кликнул лакеев — и те расторопно накрыли «поляну» для компании родовитых красавиц в уже знакомой Варе оконной нише.

Затем всех собрали снова. Конкурсную выпечку возвратили с дворцовых кухонь румяную, пышущую сдобным духом. Однако и тут не обошлось без неожиданностей: несколько хлебцев обуглились до черноты, несколько разорвало буквально пополам, еще парочка раскрошились.

— Согласно традиции, — пояснил Радмил, — угольки означают, что жена возненавидит будущего мужа. Разорванные надвое — что супруги будут постоянно ссориться. Раскрошившиеся — что жена от мужа уйдет. Что ж, не этого мы ждем от счастливого брака, поэтому барышни, кому принадлежат сии творения, прошу вас — продолжайте пить чай, мы вас более не побеспокоим.

Варя, княжна и ее подружки по-прежнему оставались в игре в полном составе команды.

Для второго тура в зал внесли широкие, плетеные из лозы лотки, где на соломенной подстилке были разложены крупные яйца — пестрые, в горошек, в полосочку, в цветочек, в разводы — точно раскрашенные на Пасху.

— Теперь проверим, какими вы станете матерями, — хмыкнул Радмил.

Паж велел всем взять по яйцу — и себе тоже выбрал, розовенькое в крапинку.

— Барышни, изо всех сил посылаем крошке, что прячется внутри, всю свою любовь! — скомандовал он.

Варе пришлось по сердцу сиреневое с золотистым волнистым тонким узором. Взяла, согрела в ладонях. И поймала себя на мысли: всё-таки незаметно для себя втянулась, вошла в азарт. А как же — соревнование! Кто же хочет публично позориться и стать хуже прочих. К тому же грела надежда: то, что сгодится одному принцу, может подойти и для другого «высочества», кем бы тот ни оказался.

Между тем барышни постарались, от сосредоточенности и затаенной бури эмоций скорлупки принялись трещать одна за другой. От неожиданности две девушки, вскрикнув, выронили громко захрустевшие яйца на пол.

— Выбываете! — указал на неосторожных барышень Радмил. — Какие ж из вас матери получатся, такие пугливые?

Варя едва успевала поглядывать на других участниц — свое яйцо ожило, птенец спешил вылупиться, пинался и стучался изнутри.

С громким воплем ужаса отшатнулась еще одна девица, вышла из круга: из раскрошившихся скорлупок ей на руки повылазили жутко противные многоножки. Ядовито-красные в зеленую крапинку, сплошь в длинном пушистом меху. Девица запрыгала, повизгивая, попыталась их стряхнуть с себя.

— Выбывает! — ликовал паж. — Мать обязана любить и терпеть любых своих детишек, какими бы те ни оказались!

Другим девушкам повезло больше, из раскрывающихся скорлупок вылетали роскошные крупные бабочки или стрекочущие забавные жуки с радужными переливчатыми панцирями.

У княжны вылупилась очаровательная груглоголовая ящерка, глянцево-изумрудная. Малютка побегала по рукам, поласкалась к «мамочке», после чего взобралась на плечо и притворилась брошкой, следя за прочими «новорожденными» умными темными глазами.

У Радмила вылез из скорлупы вальяжный перламутровый скорпиончик, весь пухленький и округленький, как будто впрямь был сложен из жемчужин. Паж с гордостью посадил его себе на кружевное жабо.

У Вари вылупился малиновый мохнатый паучок. С ладонь размером, с толстыми ножками, упитанным пузом и восемью бусинами глазок. Внутренне содрогнувшись, она натужно улыбнулась «первенцу» и позволила ему замереть в ленивой дреме на сгибе ее локтя.

— Прекрасно, — похвалил всех Чуролют.

И, не откладывая, велел лакеям раздать оставшимся барышням листки с вопросами для третьего, решающего тура.

Поглядев на листок, Варя опешила. Вот и закончилась для нее игра, внезапно и бесславно: здешний язык-то она понимала исключительно в устной форме, письмена с витиеватыми завитушками для нее не представляли ровно никакого смысла. Она беспомощно оглянулась по сторонам. Пусть она и не желала выигрывать, но проиграть прямо сейчас по причине неграмотности — это было ужасно обидно.

Между тем девушки разобрали у прислуги карандаши и разбрелись по залу, обдумывая ответы. Некоторые сразу начали строчить на обратных сторонах листков, примостившись на подоконниках или усевшись прямо на полу возле стен. Даже девицы, отличавшиеся откровенно деревенским видом, старательно выводили что-то.

Одна из подружек княжны надула губки:

— Благородным девам не пристало писать карандашами! Подайте перо и чернила!

Радмил, хмыкнув, сделал знак, и лакей мигом привел писаря, немолодого лысоватого мужчину в черном сюртуке. У того нашлись и твердые бархатные папки, куда можно было вложить листки, и местные авторучки — костяные трубочки тонкой работы. С одного конца в них были вставлены золоченые перья для письма, с противоположного — прилажено по стеклянному шарику, в коем плескались чернила.

— Благородным девам не пристало пачкать пальцы чернилами, — подхватила с лукавой улыбочкой княжна.

Пришлось писарю остаться и помогать дамам.

Варя набралась отчаянной храбрости, решительно протянула свой листок писарю: