Этой обиды Наталья не простила Толстому и много лет спустя. «Было счастье, была работа, были книги, были дети. Многое что было. Но физиологический закон этой двадцатилетней связи разрешился просто. Он пил меня до тех пор, пока не почувствовал дно. Инстинкт питания отшвырнул его в сторону. Того же, что сохранилось на дне, как драгоценный осадок жизни, было, очевидно, недостаточно, чтобы удержать его»^[11]. Людмила Баршева переиграла в сердце графа всех претенденток на его спальню. Цитируем его письмо: «Любимая, обожаемая, прелестная Мика, вы так умны и чисты, вы так невинны и ясны, – чувствуешь, как ваше сердце бьется, прикрытое только легким покровом… Мика, люблю ваше сердце, мне хочется быть достойным, чтобы оно билось для меня… Я никогда не привыкну к вам, я знаю: если вы полюбите – вы наполните жизнь волнением женской прелести, я никогда не привыкну к чуду вашей жизни»…^[3] У Алексея Николаевича опять появился стимул к творчеству. «Мики, у меня так мало качеств, чтобы ты меня любила, мне хочется разбудить в тебе честолюбие, чтобы ты мной гордилась, – тогда я стану совершенно невероятно знаменит, чтобы ты гордилась своим мужем, Мики…»^[3] Пока Толстой вместе с молодой женой проводил медовый месяц на водах, Наталья Васильевна побывала в Детском и вывезла из дома все, что сочла нужным. Увидев наполовину разгромленный дом, граф стал требовать, чтобы бывшая жена вернула столовый сервиз, ковры, мебель, люстры, а главное – картины, без которых он не может работать. Наталья отказалась. У Толстого началась новая жизнь с новой женой в Москве. Крандиевская с сыновьями осталась в Ленинграде. Алексей Николаевич Толстой стал депутатом Верховного Совета, академиком, возглавил Союз писателей, получил орден Ленина и орден Трудового Красного Знамени, две Сталинские премии. Его детей не взяли на фронт в Великую Отечественную войну, он только выделил 100 тысяч рублей на танк «Грозный». Войну и блокаду Туся пережила в Ленинграде вместе с младшим сыном Дмитрием. Сохранились воспоминания о том, с каким достоинством и мужеством она держалась в это нелегкое время. Толстой легко мог добиться их эвакуации, но Наталья ему писала:

В 1944 году Толстой тяжело заболел раком легких, и он умер 23 февраля 1945 года, ничего из богатств не унеся с собой. Но Алексей Николаевич остался верен себе: незадолго до кончины, празднуя день рождения, устроил для друзей веселый пир, где много озорничал и куролесил по-прежнему, так что никому из его близких и в голову прийти не могло, что всего лишь за час до этого беспечного пиршества у него неудержимым потоком хлынула горлом кровь. После расставания с Толстым Наталья Васильевна вернулась к поэзии и уже не оставляла ее до конца жизни. Поздние стихи Крандиевской, в том числе блокадные, вышли в свет в 1970-х годах. Умерла она в 1963 году в возрасте 75 лет.

После выхода сериала «Великолепный век» султан Сулейман, которого сыграл Халит Эргенч, стал одним из самых популярных исторических персонажей во всем мире. Но пока поклонницы сериала любовались брутальным красавцем султаном, историки в один голос твердили о том, что действительность сильно отличалась от голубого экрана! Реальный Сулейман на самом деле был совсем не похож на героя из «Великолепного века», и ни одна из поклонниц сериала ни за что бы не согласилась оказаться в постели реального Сулеймана. Судя по воспоминаниям иностранных послов, красотой не отличалась и его возлюбленная – реальная Хюррем, которая и сама себя считала некрасивой! Да и вели они себя вовсе не так, как герои знаменитого сериала, многие эпизоды которого заставили историков хохотать.

Его называли Величайшим султаном из династии Османов, и это не было лестью. Султан Сулейман – турецкий Петр I, он провел масштабные реформы, его завоевательные походы существенно расширили границы Османской империи, при нем она пережила свой расцвет. До наших дней дошло множество его портретов, на которых изображен мужчина с лицом европейского типа, не красавец, конечно, но вполне себе приятный. Вот только в исламе запрещено изображать живых существ, и все эти портреты, так же как и портреты Хюрем и их детей, никогда не рисовались с натуры. А значит, они были весьма далеки от оригиналов. Сведения европейских дипломатов, видевших Сулеймана при его жизни, и его подданных, также оставивших записки, и вовсе местами противоречат друг другу. Проанализировав все материалы, историки пришли к выводу: хоть Сулейман Великолепный и был немного симпатичнее своего отца Селима I, красавцем его совсем не назовешь: его внешность, мягко говоря, на любителя! Венецианец Бенедетто Рамберти, служивший в посольстве, вот как описывает великого падишаха: «Шея у него длинная и очень тонкая; и другие части его тела непропорционально длинны, дурно скроены и сшиты друг с другом». Отмечают и непропорционально длинные руки, которые, кстати, были и у его предка султана Орхана Гази. Такая вот непропорциональность и разлад всего образа султана дополнялись следующими деталями из донесения Пьетро Брагадина: султан бледный, с болезненным цветом лица. А уже знакомый нам Бенедетто Рамберти и вовсе сообщает, что «лицо у него смуглое, с сероватым оттенком, и будто прокопченное». И как вишенка на торте: у этого красавца – мужчины плохие, желтые зубы. Учитывая страсть Османов к сладкому, это-то как раз не удивительно. Но и это еще не все. На этом сером лице был огромный нос! Бенедетто Рамберти тактично указывает: «У него орлиный нос, довольно большой по сравнению с другими чертами его лица». А вот глаза у него были небольшие, глубоко посаженные и карие. При этом многие отмечают очень тяжелый и острый взгляд повелителя, который называют соколиным и сравнивают с острым мечом. Зубы султана имели ярко выраженный желтоватый цвет. А вот брутальной красивой бороды, как у Халида Эрегнча, правитель не носил вовсе, лишь во время военных походов он ее отращивал и всегда, возвращаясь в Топкапы, сбривал. Зато у него были усы, причем, как описывают европейские дипломаты, длинные и красные.