— Спасения нет, — ответил Мауган Ра. Он был готов расплакаться, и его руки дрожали, пока он скользил пальцами по краю пьедестала. — Ты не понимаешь. Ничто не вечно. Наш народ умирает, и поэтому каждое поколение будет сокращаться. Нашему господству пришел конец: его низвергли жадность и самопоклонение. Та-что-жаждет не перестанет охотиться на нас до самой кончины вселенной. Камни — лишь временное решение, а не абсолютное спасение. Со временем даже они перестанут работать.

— Мы не должны умирать в одиночестве, — промолвила Джайн Зар. Резкие взгляды спутников выдали то, что они узрели кое-что из увиденного ею в Азурентеше. — Каждый раз, когда мы сражаемся, мы должны принимать вероятность поражения и гибели. Именно столкновение жизни и смерти и наполняет битву смыслом.

Джайн Зар и Рука Азуриана посмотрели друг на друга, разделяя мгновение согласия.

— Пойдем с нами, — сказал Азурмен. — Расскажи нам больше о Слезах Иши и Азурентеше. Я покажу тебе, как шагать по Пути, как превратить отчаяние в оружие, которым можно ударить в ответ.

— Я не воин, — сказал Мауган Ра.

— И я им не был, — ответил Азурмен.

— А я была, — проговорила Джайн Зар, — и в деле этом нет никакого секрета. Убей врага прежде, чем он убьет тебя.

Она встала рядом с Азурменом и посмотрела на Маугана Ра.

— Но успех не определяется одним лишь убийством, а жизнь — лишь победой. — Она улыбнулась Азурмену. — Мы идем по Пути, который ведет нас в неизвестную даль. Пожинатель Душ, пойдем по нему вместе с нами.

Мауган Ра с трудом сглотнул и закивал — сначала нерешительно, а потом с горячностью.

— Судьбозовам я больше ничем не могу помочь, — заявил он срывающимся от волнения голосом. — Здесь не осталось ничего, кроме жутких призраков.

Эльдары посчитали вполне подходящим то, что они решили установить Азурентеш в храме. Здесь Сердце Азуриана отнюдь не казалось чем-то лишним. Мауган Ра вставил последний из духовных камней судьбозовов в центральную колонну, и неестественный свет заливал помещение, пока секции запирающегося помоста не закрылись. Неглубокая впадина для шара пустовала в ожидании самого Азурентеша, снятого с пьедестала на время их путешествия домой.

— Нам очень повезло, что мы нашли тебя в то самое время, — сказала Джайн Зар.

— Не вменяй удаче того, что можно приписать руке Морай-Хег, — ответил Мауган Ра. — Сложны нити судьбы, которые она вьет.

— Я думаю, что наш курс прокладывает иной бог, — возразил Азурмен, переводя взгляд на статую Азуриана. — Все приводит в действие указ, столь же древний, как и наш народ.

— Именно это ты и видел? — спросил Мауган Ра.

— Мы договорились не обсуждать того, что увидели в Азурентеше. Противоречивые линии будущего и сокрытые нити прошлого, смерть других, наша грядущая погибель… все это мы должны держать при себе.

Джайн Зар не желала рассказывать им о настигшем ее кровавом видении, воспоминание о котором все еще витало в ее разуме. Она отбросила эти мысли и попыталась переключиться на что-то более позитивное.

— Будь то по воле судьбы или чьему-то велению, Азурентеш поможет нам быстрее отыскать других. По крайней мере, он справится с этой задачей лучше, чем навигационные архивы старой яхты.

— Совершенно верно. — Мауган Ра достал из черного мешка хрустальную сферу. Шар мерцал серебряным светом, все еще отражая лучи солнца Биель-Танига, захваченные им на пути из библиотеки. Медленно серебро сменилось бледным золотистым освещением храма, и искаженные лица трех азурий оказались заключены в совершенных изгибах Азурентеша. — Мы сможем использовать сферу для навигации при поисках, и, возможно, если мы отыщем другие камни с обитающими внутри душами, то мы к тому же сумеем спасти многих наших мертвых сородичей.

— Мертвые направляют живых, — сказал Азурмен. — Наши боги давно умерли, однако же они до сих пор дотягиваются до нас с разрушенных небес, чтобы формировать наши судьбы.

Казалось, Маугана Ра не убедило высказывание Руки Азуриана. Когда Пожинатель Душ положил Азурентеш во вместилище и стеклянный шар соприкоснулся с пьедесталом, по поверхности сферы начала расходиться розоватая краснота, словно растекающиеся по воде чернила. Цветные облака потемнели и покрылись черными крапинками.

— Что это значит? — спросила Джайн Зар, почувствовав себя неловко от такой зловещей перемены. Она бросила быстрый взгляд на Маугана Ра. — Что ты сделал?

— Ничего. — Он был столь же озадачен, как и она. — Такого раньше не было.

Тонкие волоски молний поползли по поверхности шара, будто внутри него клубился не вихрь тьмы, а миниатюрное грозовое облако, пойманное в ловушку. Джайн Зар ощутила, как все тепло покинуло комнату. На постаменте начали появляться кристаллы льда. Тонкая руническая схема прерывисто и тревожно искрилась психической энергией.

В туманных глубинах что-то начало сгущаться — лицо, которое казалось одновременно ужасающим и безупречным, гротескным и божественным.

Именно тогда Джайн Зар почувствовала что-то еще, познала некое откровение: за ней наблюдали издалека. Возникшее мягкое ощущение пробежало по коже девушки, проползло по спине и зарылось в груди, отчего ее сердце бешено заколотилось.

— Нас нашли, — прошептал Мауган Ра, широко распахнув глаза от осознания происходящего.

Протяжный и бессердечный смех эхом разнесся по коридору за пределами храма.

Глава 17

Джайн Зар не была провидицей, однако ощущала, как альтернативные нити судьбы дергали ее душу. Лорд-феникс совершенно не желала переступать дорогу Эльдраду и другим провидцам мира-корабля, однако Азурентеш ясно показал ей, что должно произойти, дабы не случилось катастрофическое противостояние между Ультве и Ануивеном.

От этих мыслей Буря Тишины преисполнилась не находящей выхода тревогой и теперь ходила по палубам «Бойкой реки», будто внутри нее бурлила смертная энергия, которую она могла сжечь. Часто она возвращалась на мостик, чтобы потребовать новых данных от Ансвеи. И без того раздосадованная тем, что ей пришлось покинуть Ультве до завершения ремонтных работ на корабле, капитан корсаров в конце концов заблокировала доступ своей навязчивой посетительнице и отключила все внутренние коммуникации.

Беспокойство волнами расходилось от лорда-феникса и отпугивало изгнанников, желавших поговорить с ней. Казалось, только один член экипажа мог находиться рядом с Джайн Зар, поскольку его эмпатические способности притупились из-за постоянного подавления.

Она отыскала Маэнсит в одном из отсеков технического обслуживания, где та изучала состояние облачного катера — способного проникать в Паутину баркаса малой дальности, используемого для посадки при наличии атмосферы. Маэнсит согнулась под хвостовым крылом. Фонарь был раскрыт, и изнутри расходилось сияние внутренних приборов.

— Давно он не видал сражений, — заметила комморрийка, когда Джайн Зар вошла в ярко освещенный сводчатый отсек. Трехплавниковый корабль, покоящийся на гравитационной люльке, стоял носом к внешним дверям. Его акулоносый фюзеляж в нескольких местах покрывали сенсорные узелки, а на самом носу виднелись характерные кластеры прядильных антенн, похожих на кошачьи усы.

— Они предпочитают пустотную добычу, — ответила Джайн Зар, подходя к Маэнсит сзади. — Задушить ее до смерти. Приблизиться к цели, снять щиты пульсарным огнем, вывести из строя системы жизнеобеспечения, а затем без помех провести абордаж.

— Ну, звездные пушки все еще работают, кристаллы заряжены, навигационные лопасти в полном порядке. Просто системы управления настолько… унылые? Заброшенные? — Она отступила назад и покачала головой. — Не уверена, что смогу привыкнуть к этим разумным системам бесконечности. Души умерших могут проявлять темперамент и немало раздражать.

— Похоже, ты готова попробовать влиться в общество корсаров? — спросила Джайн Зар.