Фараэтиль бесцельно брела по улочкам и в конце концов попала в храмовый район. Она никогда не заходила сюда до катастрофы. В святилищах вершились распутство и жертвоприношения и велись открытые войны между конкурирующими сектами и крадущимися тенями, выискивающими жертв, которыми они могли бы украсить алтари.

Сейчас округа полностью опустела. Двери храмов были выломаны бесновавшимися бандитами, а ступеньки — залиты кровью. На лестницах гнили трупы последних культистов, пронзенных иллюзорными клешнями и имматериальными клыками. Последние молитвы мертвецов так и остались без ответа: божества, которых они некогда ублажали и восхваляли, предали своих последователей.

Движение привлекло внимание девушки. То было не одно из полупрозрачных существ, что нынче наводнили планету, а кто-то из плоти и крови. Она решила подойти поближе, борясь с желанием окрикнуть незнакомца. Наверняка прислужники хозяина кровавого танца все еще искали воительницу, поэтому ей нельзя было привлекать к себе чужих глаз.

Подойдя к краю бульвара, она увидела посередине дороги сородича-эльдара. Фараэтиль не смогла разглядеть его лица, потому как он стоял спиной к ней, созерцая один из древнейших и грандиознейших храмов. В отличие от других святилищ, его не затронуло медленное разложение, что на протяжении поколений отравляло город и привело к апокалипсису, разрушившему всю цивилизацию.

Эльдар был облачен в тряпье, сутулился и держал на плече какой-то мешок. В каждом его движении читались безразличие и уныние.

Фараэтиль медленно направилась к незнакомцу, опасаясь его испугать. Прежде чем она успела сделать два шага, он устало поднялся по ступенькам и исчез за колоннами.

Пройдя по его следам, девушка взобралась по лестнице и обнаружила, что исполинские двери заперты. Она из последних сил толкала их и пыталась разобраться с замками, но ничего не получалось.

Однако ведь выживший как-то попал внутрь. Танцовщица вспомнила, как он зашел за колонну. Через некоторое время она отыскала крошечный переключатель, что отворял потайную дверь.

Она проскользнула внутрь и с облегчением ощутила долгожданную прохладу, которая вместе с царившей здесь тьмой словно покрывало окутала ее тело. Фараэтиль наслаждалась отсутствием жары и света, пока не услышала чей-то разговор. Девушка осторожно прокралась в широкий зал, где располагался небольшой водоем, над которым нависал полукруглый балкон. Помещение озарял янтарный свет, исходивший непонятно откуда, а красные лучи освещали верхнюю часть святилища, увенчанную многооконными куполами.

Она подобралась поближе, чтобы расслышать шепот, раздающийся из темных глубин храма.

— …набрел на пару свежих трупов у фруктовых садов, растущих вдоль Вороньей площади. Выжившие головорезы сражаются за то, что осталось от города. Выходить наружу стало слишком опасно. Я отыскал проход под второй усыпальницей, который ведет в сады Иши, цветущие на соседней площади. Кажется, порча не тронула их. Возможно, я смогу вырастить там еду.

Девушка понятия не имела, с кем он говорил. Незнакомцу никто не ответил, и она, осмотревшись, не увидела никаких признаков того, что здесь жил кто-то еще.

— А какой смысл? — выкрикнул он. Его голос эхом отразился от сводчатого потолка главного храма, передразнивая хозяина.

Сородич вышел на балкон, выступающий в зал святилища. Справа от него стояла высокая резная статуя какого-то мудреца из красно-серого камня, который, преклонив колено, протягивал руку к балкону. Из каменной ладони изваяния вода текла прямо в озеро, символизируя… что-то символизируя. Фараэтиль не знала, что это был за бог.

Эльдар взбирался на перила с мертвенным взглядом, направленным в никуда. Возможно, он прокручивал в голове воспоминания о катастрофе. Фараэтиль понимала, что он чувствовал в этот момент, ведь она и сама не раз по ночам неотрывно смотрела в потолок, вспоминая, как толпа из двадцати тысяч сородичей внезапно умерла от ужаса и адских мук, когда она ради их увеселения разрезала на куски одну из гладиаторш.

Незнакомец с легкостью забрался на каменную балюстраду, держась одной рукой за стену, чтобы не упасть. Он взглянул на строгое, но в то же время заботливое лицо статуи, и его глаза заблестели от слез, которые в алом освещении казались кровавыми капельками.

То ли инстинкты, то ли более сильное чувство подсказало Фараэтиль, что сейчас произойдет. Она ощутила связь с ним, нежное психическое касание. Их разумы на миг объединились, чего не происходило с ней уже давно из-за страха стать уязвимой и боязни, что кто-то узнает о ее тайнах.

— Для чего? Для чего продолжать жить? — прошептал он, а затем посмотрел на статую. — Дай знак, что тебе не все равно.

Еще до того, как Фараэтиль решила вмешаться в происходящее, она пустилась бегом. Девушка не ведала, хотела ли она спасти сородича ради его же блага или просто жаждала сохранить связь с другим эльдаром, пусть даже незнакомцем.

Он шагнул с перил.

Танцовщица крепко вцепилась в ворот его рваных одеяний, отчего он качнулся и сильно ударился о стену под каменными перилами. Фараэтиль взглянула в его лицо, что состарилось не только от прожитых лет. Даже если бы не морщины и испуганный взгляд, он выглядел по меньшей мере в два раза старше нее. Конечности незнакомца дрожали от изнеможения, а лицо и руки были испачканы грязью и кровью. В течение нескольких мгновений он обессиленно скоблил сломанными ногтями по камню.

Фараэтиль схватила его второй рукой и потащила на себя. Он уцепился за перила и подтянулся к балкону, после чего с пустым взглядом рухнул на пол.

— Как тебя зовут? — спросила девушка. Вопрос ей самой показался довольно странным, но воительница не знала, как еще начать разговор.

— Не твое дело, — ответил он, тряхнув головой.

— Я последовала за тобой в храм, решив, что здесь будет безопасно. К тому же ты мне показался невредимым. Какую же глупость ты собирался совершить.

— Правда? — Незнакомец приподнялся, отталкивая ее в сторону. — Кто ты такая, чтобы судить меня?

— Меня зовут Фараэтиль. И да, всегда пожалуйста.

— Тебе здесь не рады, — прорычал он, выпрямившись. — Это мой дом, и я тебя не приглашал.

Подобный отказ чуть не вывел ее из себя. Подавив желание ударить его, Фараэтиль развернулась и ринулась прочь. Внезапно прохлада храма стала для нее мучительной, а сам он будто помрачнел, уменьшился и наполнился болью.

Она вырвалась на улицу и глотнула горячего воздуха. Здесь ее не ждало спасение.

Фараэтиль удалось выжить с большим трудом.

Жизнь девушки превратилась в нескончаемый ночной кошмар, наполненный погонями и страхом. Все время она прислушивалась к предсмертным крикам обреченных, победоносным воплям и леденящему вою демонических созданий, что наводнили весь мир. Фараэтиль копалась в мусоре и пряталась в тенях, влача жалкое существование, которое с трудом можно было назвать жизнью.

Однако же воительница продолжала за нее бороться.

Цивилизация эльдаров гордилась тем, что почти избавилась от необходимости работать собственными руками. Благодаря затейливым машинам, тщательно продуманным оросительным устройствам и посевным и жатвенным системам город в течение поколений получал все необходимое для безмятежного существования. И хотя многое изменилось с тех пор и все обращалось в руины, страждущий, набравшись смелости, еще мог отыскать еду и чистую воду. Эти живительные дары можно было выкрасть из-под носа банд, которые охраняли фермы и водозаборные пункты так же рьяно, как когда-то они сторожили крепости культов и наркотические притоны.

Меньше чем один из тысячи пережил произошедшую катастрофу, а то и один из десяти тысяч. Вначале выжившие оказались разбросаны по разным частям города, но со временем судьба свела их вместе как товарищей или врагов. Фараэтиль не горела желанием стать чьей-то жертвой или компаньоном — кровавые танцоры были для нее ярким примером того, чего стоило ожидать. Большинство эльдаров раболепствовали и умирали, а те, кто за счет собственной порочности ненадолго возвысился над остальными страдальцами, плели интриги и постоянно боялись восстания и узурпации собственной власти.