– Этот? – полицейский обратился к богине.

– Ах ты долбаный албанец, – ткнула в него твёрдым пальцем богиня. – Купишь мне последний айфон, понял?

– Ладно, ладно, – отвёл её руку полицейский. – Разберёмся. Спокойно.

Богиня хотела что-то ещё сказать, но полицейский без промедлений потянул Хунбиша за собой.

– Айфон, ясно! – крикнула вслед богиня. – Сделаешь как надо, быстро!

Хунбиш начал было оборачиваться, чтобы дать понять, что услышал, но полицейский предотвратил манёвр и направил его вперёд.

– Ну-ну, – сказал он. – Спокойно.

Они подошли к патрульной машине с беззвучно крутящимися мигалками. Полицейский развернул его, обхлопал карманы. Вытащил паспорт, кошелёк, ключи, телефон. Раскрутил обратно, сфотографировал на телефон и усадил на пассажирское сиденье.

– По-русски понимаешь? – спросил он.

Хунбиш кивнул.

– Сиди тут, – сказал полицейский. – Не дёргайся. Жди. Не думай даже выйти. Ясно?

– Да, – сказал Хунбиш.

– Сиди, – сказал полицейский и размашисто хлопнул дверью.

Я изложил в древовидном порядке иерархически все чины, отмеченные внешними отличительными знаками, затем ранжировал должности и чины от главных к второстепенным. Не ограничиваясь этим, я обозначил их классы, номенклатуру, а также свойственные им почести и привилегии. К лицам вне классов, степеней и чинов относятся: патриарх Стамбула, кесарь, новелисим, куропалат, василеопатор, зоста патрикия, магистр, ректор, синкел, архиепископ Болгарии.

Клиторология. Филофей

Остаток ночи Хунбиш провёл на исцарапанной лавке в маленькой каморке. Было душно, и отдалённо угадывался сладкий бомжовский запах, который, похоже, впитался тут намертво, как бы камеру ни отмывали. От этого запаха желудок неожиданными сокращениями пытался выбраться наружу. Хунбиш пробовал лечь, но было слишком жёстко. Локоть и колено ныли.

В тёмном углу чернело что-то вроде влипшей намертво в пол ветоши. Одна стена была панорамно зарешечена, и он мог видеть профиль дежурного, сидящего перед стеклом приёмной. Дежурный ковырялся в телефоне, задумчиво улыбаясь. Иногда принимал звонки и что-то записывал в гроссбухе.

Видимо, забыться Хунбишу всё же удалось, потому что в линейном потоке воспоминаний случился ничем не заполненный промежуток, а потом он обнаружил, что дежурный гремит рядом с ним ключами.

– Что, прямо сюда? – спрашивал он у невидимого собеседника. – Тут только монгол. Хорошо. Но вообще, они же совсем… Да надо протокол, и родителям на руки. Или даже так. Не держать же тут… А, понятно. Ну хорошо.

Он с лязгом вскрыл дверь. Аккуратно ввёл внутрь две закутанные в большие махровые полотенца фигуры. Они были похожи на больших закуклившихся гусениц – с утолщением посередине и острыми конусами сверху и снизу. Или на муляжи сигар в масштабе из провинциального краеведческого музея.

– Так, девушки, – сказал он. – Сейчас за вами приедут ваши родители. Нужно подождать полчасика. Хорошо?

– В обезьянник нас? – капризно сказала одна куколка.

– Это не обезьянник, – примирительно сказал полицейский, – а изолятор временного содержания. В вашем случае – очень временного.

– Ты вообще знаешь, кто у неё отец?

– Догадываюсь, – ответил полицейский. – Вот именно он и попросил.

Он захлопнул дверь, тактично стараясь не греметь.

– Я рядом, – сказал он. – Если что, зовите.

Куколки завозились, пытаясь устроиться на второй лавке. Хунбиш сел по возможности прямо, положил ладони на колени и отвёл взгляд в сторону. Было похоже, что под безразмерными полотенцами девушки не одеты.

Разматывались они долго. Шмыгали, сопели, возились. Молча.

– Блин, теперь засохнут, и не расчешешь, – сказала наконец одна. Волосы у неё были выкрашены в синий цвет. – Пакля. О! А ты кто?

Она увидела Хунбиша.

– Здравствуйте, – сказал он.

– Сидишь тут?

Он виновато улыбнулся.

– А, так ты этот монгол?

Хунбиш кивнул.

– Прикинь, монгол, – толкнула она плечом подругу.

– Пффф, – неопределённо ответила та. Она сосредоточенно рассматривала свои ногти, поддевала под ними. – Вот же блин, обломила всё-таки. Когда вылезали.

Они посмотрели друг на друга и громко захохотали, нагибаясь и распрямляясь. Будто примериваясь, получится ли тут сделать простирание, достаточно ли места.

– Всё нормально? – крикнул со своего места дежурный. Ему никто не ответил.

Синеволосая перемотала полотенце так, чтобы лицо и плечи были открыты. У неё обнаружился правильный овал лица, чуть вздёрнутая верхняя губа и выделяющиеся скулы. Красивая, подумал Хунбиш.

– Чё смотришь? – спросила она. – За что взяли?

– Как? – не понял Хунбиш.

– Почему сидишь тут?

– Разбил телефон, – сказал он. – У богини.

Девушки опять переглянулись, выдержали паузу и покатились со смеху. У второй была короткая, под ёжик, стрижка и тату на шее – с каким-то символом. В завершающей фазе смеха, перед шумным вдохом, она отчётливо подхрюкивала.

– Ну я не могу, – стонала синеволосая. – Убейте меня. Мой живот.

– Я не специально, – на всякий случай уточнил Хунбиш. – И вообще, это лошадь всё.

– Чё лошадь? – задыхаясь переспросила девочка-ёжик и затряслась ещё сильнее. – Какая лошадь? Серьёзно?

Наконец они угомонились и обессиленно привалились друг на друга, закрыв глаза. Хунбиш видел, что полотенце у девочки-ёжика завернулось. Под ним была видна внутренняя часть бедра. Трусиков на ней не было. Кажется.

– Эээ! Пялиться хватит! – сказала она, не открывая глаз, а потом не торопясь запахнула ногу. Хунбиш смутился и стал смотреть на ветошь, в угол.

– Ну, давай, – потребовала синеволосая. – Чё за богиня, чё за лошадь?

– Да случайно, я же говорю, – начал было Хунбиш, но тут в приёмной случилось движение, дежурный шумно отодвинул свой стул, и перед решёткой появился крепко сбитый мужик. Шеи у него не было, совсем. Голова была инсталлирована непосредственно в плечи, и для того, чтобы поглядеть вбок, ему приходилось поворачиваться всем телом. Короткий рукав поло держался из последних сил: бицепс у посетителя был, наверное, массивнее, чем две ноги Хунбиша вместе.

Мужик молча посмотрел на всех – и на притихших подростков, и на Хунбиша, цыкнул и отвернулся.

– Вот что, лейтенант, – сказал он тихо дежурному. – Я их обоих заберу, ты там оформи как нужно.

– Вообще, только ближайшие родственники… – начал было дежурный, но крепыш прервал его ладонью. Жест вышел, на взгляд Хунбиша, неожиданно интеллигентным и в то же время убедительным. Противостоять ему не было никакой возможности.

– Оформи, – повторил мужик. – Что там у них случилось?

И они двинулись к рабочему месту дежурного.

– Налили фейри в фонтан, – говорил едва слышно лейтенант, – разделись, стали купаться. Ну, пена, понятное дело. Приехал наряд, бросили бутылкой. Публика тут же. Несанкционированная. Всеобщее веселье. Музыка. Нарушение режима тишины и покоя. Санпин два – один – два…

– Попали? – остановился мужик.

– Что? – переспросил дежурный.

– Бутылкой. Попали в кого, спрашиваю?

– А. Нет, не попали.

– Вот и ладушки, – сказал крепыш. – Оформляй, я Ленку её родителям завезу. Напрямую. Всё в порядке будет. Хочешь – напиши, что её родители сами приехали, и ты им лично вернул. Всё, я в машине. Давай пиши и выводи. Вот паспорт. Держи. Нежнее только. Бумаги в машине тебе подпишу. Пять минут у тебя.

Он вышел. Хлопнула дверь. Девушки переглянулись. Лица их были серьёзны.

– Дааа, блин, – протянула светловолосая.

– И не говори, – согласилась красотка.

– На выход, девушки, – дежурный открыл дверь. – Давайте, мне ваши данные нужны для протокола.

– А можно тапочки? – намеренно противным голосом протянула красотка. – Бомжатник тут у вас, не пойду босиком.